Глава XI. У высоких круч

Глава XI. У высоких круч

Война прошла уже полуденную отметку и стала клониться к западу. К концу лета 43-го года Жуков выглядел утомленным. С весны — бесконечные поездки по разбитым фронтовым дорогам, ночные бдения над штабными картами, совещания и вылазки на передовые. Сон урывками. Предельное напряжение нервов во время операций. Гнетущее воздействие случавшихся неудач, больших и малых потерь, страшных картин после боев на Курской дуге, жуткий вид оставленных врагом населенных пунктов. Мрачное впечатление произвел освобожденный Харьков, вернее, руины, которые от него остались. Вместе с Хрущевым проехали среди развалин, выступили на импровизированном митинге оставшихся в живых людей, голодных и измученных.

Устали и измучились войска, потерявшие в летних сражениях слишком много крови. Чувствовал Жуков и понимал, что немецкая тактика обескровить противника в бою постепенно стала перерастать в стратегическую задачу германских войск: любой ценой нанести Красной Армии невосполнимые потери. В течение лета Георгий Константинович не раз делился этими наблюдениями в Ставке.

25 августа 1943 года, буквально через день после освобождения Харькова, в кабинете И.В.Сталина состоялось обсуждение обстановки и дальнейших задач общего наступления всех фронтов. Жуков придерживался мнения, что немецкое командование располагает еще достаточными силами для продолжения войны, тем более что Англия и США не спешили с началом широких наступательных действий в Европе. Вместе с тем он считал, что на востоке Германия уже не в состоянии вести большое наступление, а, видимо, ограничится активными оборонительными действиями. Жуков был солидарен с Генштабом и Сталиным в их стремлении как можно скорее развернуть наступление на всех фронтах западного и юго-западного направлений, чтобы выйти в восточные районы Белоруссии и на Днепр. Однако он был против нанесения фронтальных, лобовых ударов в полосе от Великих Лук до Черного моря, так как предпочитал операции на отсечение и окружение противника с целью его полного уничтожения, что облегчало бы дальнейшее ведение войны. Именно такую операцию Жуков считал необходимым провести в Донбассе. Его поддержал заместитель начальника Генерального штаба генерал А. И. Антонов. Но Сталин не разделял точку зрения Жукова и Антонова, а нетерпеливо требовал скорее отбросить противника с территории страны фронтальными ударами. Он считал, что для реализации идеи Жукова понадобится слишком много времени и немцы успеют организовать оборону на подступах к Днепру.

В соответствии с замыслом Ставки ВГК на летне-осеннюю кампанию главный удар наносился на юго-западном направлении войсками Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов. На юге сухопутным войскам должна была содействовать Азовская военная флотилия. Одновременно войска Западного и левого крыла Калининского, а также Брянского фронтов получили задачу наступать на смоленском и брянско-гомельском направлениях и тем самым лишить противника возможности перебрасывать силы на юг. По плану Ставки предусматривалось нанести глубокие рассекающие удары в целях быстрейшего выхода войск к Днепру, провести форсирование его с ходу крупными силами на широком фронте и, упреждая противника в организации и восстановлении обороны на Правобережье, захватить несколько плацдармов.

К началу битвы за Днепр в составе пяти фронтов насчитывалось 2633 тысячи человек, свыше 51 200 орудий и минометов, более 2400 танков и САУ, 2850 боевых самолетов.

Советским войскам противостояли 2-я армия группы «Центр», 4-я и 1-я танковые, 8-я и 6-я армии группы «Юг», всего — 1240 тысяч человек, 12 600 орудий и минометов, 2100 танков и штурмовых орудий и 2100 боевых самолетов. Немецкое командование намеревалось упорной обороной остановить наступление Красной Армии и сохранить за собой важнейшие районы Левобережной Украины и Донбасс. Кроме того, с весны 1943 года в глубоком тылу велось строительство стратегического оборонительного рубежа «Восточный вал», основу которого составляли река Днепр в его среднем течении и река Молочная.

13 августа войска Юго-Западного и Южного фронтов приступили к проведению Донбасской наступательной операции. Через две недели в наступление перешли Центральный, Воронежский и Степной фронты — началась Черниговско-Полтавская стратегическая наступательная операция, в ходе которой предусматривалось выйти к Днепру. Сломив ожесточенное сопротивление противника, войска трех фронтов продвигались на черниговском, киевском и полтавско-кременчугском направлениях. 6 сентября Ставка уточнила задачи фронтам: Воронежскому фронту наступать на Ромны, Прилуки, Киев, а Степному — на полтавско-кременчугском направлении.

В последние дни августа Гитлер провел в Виннице совещание с командованием группы армий «Юг». Генерал-фельдмаршал Э.Манштейн, ссылаясь на большие потери, а также на то, что советское командование постоянно вводит в сражение новые боеспособные дивизии, доложил о том, что войска группы не в состоянии удержать Донбасс имеющимися у нее силами. Еще большая опасность для всего южного фланга Восточного фронта создалась на северном фланге группы, где 8-я и 4-я танковые армии не смогут долго сдерживать натиск советских войск в направлении Днепра. «Я поставил перед Гитлером ясную альтернативу, — отмечал впоследствии Манштейн, — или быстро выделить нам новые силы, не менее 12 дивизий, а также заменить наши ослабленные части частями с других спокойных участков фронта, или отдать Донбасс, чтобы высвободить силы на фронте группы. Гитлер, который вел это совещание в очень деловом тоне, хотя и пытался углубиться, как всегда, в технические подробности, все же согласился с тем, что группа „Юг“ требует серьезной поддержки. Он обещал, что даст нам с фронтов групп „Север“ и „Центр“ все соединения, какие можно только оттуда взять. Он обещал также выяснить в ближайшие дни возможность смены ослабленных в боях дивизий дивизиями с более спокойных участков фронта. Уже в ближайшие дни нам стало ясно, что дальше этих обещаний дело не пойдет».[375]

Сомневаясь в том, что получит обещанные подкрепления, Манштейн направил 7 сентября в штаб Сухопутных войск телеграмму с изложением обстановки, создавшейся в полосе группы армий «Юг». «Я указал на то, — вспоминал он, — что противник ввел в бой против нашей группы уже 55 дивизий и два танковых корпуса, взятые им не из резервов, а в значительной части с других участков Восточного фронта, кроме того, новые части были еще на подходе. Я еще раз потребовал срочных кардинальных мер от ОКХ (штаб Сухопутных войск. — В.Д.) для того, чтобы мы смогли удержать фронт на участке нашей группы».[376]

Беспокойство Манштейна наконец-то было воспринято Гитлером. 8 сентября он прибыл в штаб группы армий «Юг» в Запорожье, куда были вызваны командующий группой «А» генерал-фельдмаршала фон Клейст и генерал-полковник Руофф, 17-я армия которого все еще находилась на Кубани. На этом совещании Манштейн еще раз указал на серьезность положения: «Хотим мы или не хотим, но мы будем вынуждены отойти за Днепр, особенно принимая во внимание возможные последствия чрезвычайно напряженной обстановки на северном фланге нашей группы. Чтобы получить необходимые силы для подкрепления этого фланга, я предложил немедленно отвести группу „Центр“ на рубеж Днепра. В результате этого ее фронт сократился бы на одну треть, и мы сэкономили бы силы, которые позволили бы нам сосредоточить, наконец, достаточно крупные соединения войск на решающем участке Восточного фронта. Теперь Гитлер в принципе соглашался с необходимостью отхода северного фланга группы на рубеж Мелитополь — Днепр, хотя он все еще надеялся избежать этого путем подтягивания сюда новых дивизионов штурмовых орудий (САУ). Как всегда, он думал, что использование технических средств будет достаточным для стабилизации обстановки, которая могла быть достигнута на самом деле только введением в бой большого числа новых дивизий. Относительно высвобождения сил из района группы „Центр“ путем отхода на верхний Днепр он заявил, однако, что быстрый отход на такое большое расстояние неосуществим. Такое большое передвижение частей затянется якобы вплоть до наступления распутицы. Кроме того, он считал, что будет потеряно много техники (как это произошло при отходе с Орловской дуги). Вообще отход на промежуточный рубеж дальше на восток был, по его мнению, возможен, но не дал бы нам необходимой компенсации в виде экономии сил».[377] В то же время Гитлер, не решаясь на такое большое мероприятие, каким было предложенное Манштейном сокращение линии фронта, занимаемого группой армий «Центр», все-таки признавал необходимость сильного укрепления группы армий «Юг». Поэтому он решил, что группа армий «Центр» немедленно выделит один корпус в составе двух танковых и двух пехотных дивизий на стык между нею и 4-й танковой армией. Этим намечалось предотвратить опасность охвата северного фланга группы армий «Юг». Кроме того, Гитлер согласился с требованием Манштейна подтянуть еще четыре дивизии для обеспечения переправ через Днепр, а также решил в целях высвобождения сил оставить кубанский плацдарм, потерявший уже давно всякую оперативную ценность.

Такова была позиция командования германских войск, противостоящих устремившимся к Днепру фронтам Красной Армии. Точка зрения Жукова была ясна и в то же время несколько противоречива: «Для тщательной подготовки наступления к Днепру у нас не было возможностей. В войсках обоих фронтов (Воронежского и Степного. — В.Д.) чувствовалась большая усталость от непрерывных сражений. Ощущались перебои в материально-техническом обеспечении. Но все мы, от солдата до маршала, горели желанием скорее выбросить врага с нашей земли, освободить многострадальный украинский народ из-под тяжкого гнета оккупантов, которые свои неудачи вымещали на беззащитном населении».

К сожалению, высокий моральный дух войск не всегда может компенсировать просчеты в планировании боевых действий. Изначально заявка Жукова на пополнение наступавших фронтов людскими ресурсами и боевой техникой была сокращена Сталиным на 30–40 процентов. Чрезмерно широкая полоса наступления, которое развернули одновременно пять фронтов, сжатые сроки выполнения поставленных задач с неизбежностью вынуждали использовать удары и натиски «в лоб». В этих условиях энтузиазм нередко разбивался о вал неприступной обороны противника, и тогда наступала суровая проза военной жизни. Директивы Ставки, торопившие двигаться на запад, должны были исполняться неукоснительно. И Жуков был вынужден обеспечивать продвижение подчиненных ему фронтов и соединений, отдавать приказы, заставлявшие двигаться вперед через «не могу» и напоминавшие своей необоснованной категоричностью и резкостью его распоряжения в период трагических боев под Вязьмой зимой и весной 42-го года. «Начавшееся наступление подопечных мне фронтов, — признавал Георгий Константинович, — развивалось крайне медленно».

Ставка ВГК, стремясь активизировать наступательный порыв солдат и офицеров, издала следующую директиву:

«…№ 30 187 от 9 сентября 1943 года

В ходе боевых операций войсками Красной Армии приходится и придется преодолевать много водных преград. Быстрое и решительное форсирование рек, особенно крупных, подобных реке Десна и реке Днепр, будет иметь большое значение для дальнейших успехов наших войск.

В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандующего считает необходимым довести до сведения командующих армиями, командиров корпусов, дивизий, бригад, полков, понтонных и инженерных батальонов, что за успешное форсирование крупных речных преград и закрепление за собой плацдарма для дальнейшего развития наступления командиры названных соединений и частей должны представляться к высшим правительственным наградам.

За форсирование такой реки, как река Десна в районе Богданово (Смоленской области) и ниже, и равных Десне рек по трудности форсирования представлять к наградам:

1. Командующих армиями — к ордену Суворова 1-й степени.

2. Командиров корпусов, дивизий, бригад — к ордену Суворова 2-й степени.

3. Командиров полков, командиров инженерных, саперных и понтонных батальонов — к ордену Суворова 3-й степени.

За форсирование такой реки, как река Днепр в районе Смоленска и ниже, и равных Днепру рек по трудности форсирования названных выше командиров соединений и частей представлять к присвоению звания Героя Советского Союза.

Военным советам фронтов и армий в течение суток, с момента получения настоящей директивы, ознакомить с ней командиров соединений и частей, названных в настоящей директиве.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. Сталин

А. Антонов».[378]

Тем временем группа армий «Центр» получила распоряжение командования Сухопутных войск вермахта передать максимально быстрыми темпами четыре дивизии группе армий «Юг». Кроме того, группе армий «Юг» были обещаны с Западного фронта пехотные подразделения и пополнение для доукомплектования дивизий, всего 32 батальона. Вечером 15 сентября по группе армий «Юг» был отдан приказ об отводе всех армий на линию Мелитополь — Днепр (до района выше Киева) — Десна. «Противнику не удалось сорвать сосредоточения войск у немногих переправ через реку или отрезать их от этих переправ, — вспоминал Манштейн. — Несмотря на его численное превосходство, он не сумел использовать благоприятной обстановки, которую создавало для него стягивание наших войск к переправам, для того, чтобы форсировать Днепр крупными силами в стороне от этих переправ и тем самым не допустить создания намеченной оборонительной линии по ту сторону реки. То, что он захватил на нескольких участках плацдармы на противоположном берегу реки, при нехватке сил с нашей стороны нельзя было предотвратить».[379]

В ходе наступления советские войска достигли наибольшего успеха на киевском направлении. Левофланговые соединения Центрального фронта 15 сентября освободили Нежин и разорвали фронт противника. Войска Воронежского фронта также рассекли немецкие войска на отдельные изолированные группы, которые частью отходили к киевским переправам, а частью — к переправам у Канева (южнее Киева). В результате были созданы условия для окружения этих групп по частям восточнее Киева. Особенно удобное для этого положение занимала левофланговая 60-я армия Центрального фронта. Она не соприкасалась с противником и опережала правофланговые армии Воронежского фронта на 100–120 километров, что давало ей возможность нанести удар на юг во фланг и в тыл группировки противника, сдерживавшей наступление правофланговой 38-й армии Воронежского фронта.

Но эту возможность реализовать не удалось. Во второй половине сентября Ставка отодвинула разграничительную линию между Центральным и Воронежским фронтами к северу. В результате Киев, на который была нацелена 60-я армия Центрального фронта, отошел в полосу Воронежского фронта. «Я счел своим долгом позвонить Сталину, — вспоминал командующий фронтом Рокоссовский. — Сказал, что не понимаю причины такого изменения разграничительной линии. Ответил он коротко: это сделано по настоянию товарищей Жукова и Хрущева, они находятся там, им виднее. Такой ответ никакой ясности не внес. Но уточнять не было ни времени, ни особой необходимости».[380]

Не будем и мы строить догадки, кто был действительным автором этого решения и какими соображениями (будем надеяться, что оперативными) оно было продиктовано. В «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Константинович этой темы не касается.

В ходе наступления Жуков принял меры по заблаговременной подготовке к форсированию Днепра. Об этом он 20 сентября доложил Сталину: «Сегодня с Николаевым (псевдоним Н.Ф.Ватутина. — В.Д.) отработали мероприятия по быстрейшему захвату переправ на реке Днепр. Для этой цели сегодня от каждой армии сформированы передовые отряды в составе танковых частей, пехоты, посаженной на машины, артиллерии и минометов. Эти подвижные передовые отряды имеют задачу, не ввязываясь в бой с прикрывающими частями противника, обходя арьергарды, стремительно прорваться к переправам и стараться захватить мосты и переправы… Считаю, что эти передовые части подойдут к реке Днепр 22–23 сентября».

21 сентября войска Центрального фронта освободили Чернигов, а соединения 3-й гвардейской танковой армии Воронежского фронта вышли к Днепру южнее Киева. На следующий день к Днепру вышли и войска 13-й армии Центрального фронта. Они при поддержке авиации и артиллерии с ходу форсировали реку и овладели плацдармами в междуречье Днепра и Припяти. Одновременно передовой отряд 6-го танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии Воронежского фронта захватил плацдарм в районе Великого Букрина. Всего к концу сентября советские войска захватили на западном берегу 23 плацдарма.

Содействовать войскам Воронежского фронта в форсировании Днепра должна была Днепровская воздушно-десантная операция. Планом операции предусматривалось в течение двух ночей выбросить воздушный десант в Букринской излучине Днепра для захвата и удержания плацдарма на рубеже Липовый Рог, Македоны, Шандра, Степанцы, Костянец, Канев до выхода в этот район войск фронта. В состав десанта привлекались 1, 3 и 5-я гвардейские воздушно-десантные бригады (10 тысяч человек, 24 орудия, 180 минометов), объединенные в воздушно-десантный корпус под командованием генерал-майора И.И.Затевахина. Для десантирования выделялось 180 самолетов Ли-2, 10 самолетов буксировщиков По-2 и 35 планеров.

Спешка к добру не приводит. К моменту начала операции разведывательные данные о противнике не перепроверили, а они оказались устаревшими. Выброска первого эшелона 3-й и 5-й воздушно-десантных бригад осуществлялась в ночь на 25 сентября. Противник к этому времени сумел скрытно перебросить в район Букринской излучины Днепра две пехотные дивизии. Поэтому десантирование проводилось зачастую над боевыми порядками врага, под сильным зенитным огнем его ПВО. Многие экипажи самолетов потеряли ориентировку, произвели выброску с больших высот и в обширном районе площадью 30 на 90 километров. В результате часть десантных подразделений оказалась в расположении вражеских войск и понесла большие потери. Связь штаба фронта с бригадами была потеряна, и дальнейшее десантирование пришлось прекратить. Несколько суток десантники вели бои отдельными группами. Лишь 5 октября командиру 5-й гвардейской воздушно-десантной бригады подполковнику П.М.Сидорчуку удалось объединить в Каневском лесу несколько отрядов и групп, а затем установить связь со штабом фронта. 26 октября бригада численностью около 1,2 тысячи человек прорвалась на юго-восток, в Черкасский лес, установила связь со штабом 52-й армии, действовавшей на этом направлении. 13 ноября десантники овладели сильно укрепленными опорными пунктами обороны противника и содействовали форсированию Днепра войсками 52-й армии 2-го Украинского фронта (до 20 октября — Степной фронт. — В.Д.). В ходе операции десант потерял более 40 процентов личного состава, не достигнув поставленной перед ним цели.

Сталин, узнав о неудачном применении десанта, подписал 3 октября директиву: «Констатирую, что первый воздушный десант, проведенный Воронежским фронтом 24 сентября, провалился, вызвав массовые ненужные жертвы. Произошло это не только по вине тов. Скрипко (заместитель командующего авиацией дальнего действия. — В.Д.), но и по вине тов. Юрьева (псевдоним Жукова. — В.Д.) и тов. Ватутина (командующий Воронежским фронтом. — В.Д.), которые должны были контролировать подготовку и организацию выброски десанта.

Выброска массового десанта в ночное время свидетельствует о неграмотности организаторов этого дела, ибо, как показывает опыт, выброска массового ночного десанта даже на своей территории сопряжена с большими опасностями».[381]

Оставшиеся части воздушно-десантного корпуса были изъяты из подчинения командующего Воронежским фронтом и переданы в резерв Ставки ВГК.

28 сентября решением Ставки на Жукова была возложена координация действий войск Центрального и Воронежского фронтов по овладению Киевом. Войска Воронежского фронта (с 20 октября 1943 года — 1-й Украинский фронт) дважды — с 12 по 15-е и с 21 по 23 октября — предпринимали отчаянные попытки прорвать вражескую оборону. При этом главные удары наносились с южного, букринского плацдарма, а вспомогательные — с северного, лютежского (район севернее Киева). Однако противник сумел сосредоточить против букринского плацдарма крупные силы и создать здесь прочную оборону.

Напряженность и сложность сложившейся ситуации на Днепре чувствуются в строках писем Жукова жене. 5 октября он пишет:

«Здравствуй, Шурик.

Шлю тебе привет и крепко тебя целую. Обними и крепко поцелуй Эрочку и Эллочку… Посылаю семечек. Делать вам все равно нечего, хоть будете их грызть. Посылаю обратно теплую кофточку, она очень кусачая и ее носить совершенно невозможно, она колет, как колючая проволока.

Пусть лучше получат мягкий свитер. Дела у нас по-прежнему неплохие. Сидим на Днепре. Немцы хотят во что бы то ни стало удержаться на Днепре. Но, видимо, это им не удастся. Я по-прежнему езжу по армиям, в вагоне не могу — характер, видимо, такой, больше тянет в поле, к войскам, там я как рыба в воде. Здоровье неплохое. Плохо слышу. Надо бы опять полечить ухо, да вот пока не могу организовать. Иногда немного побаливает голова и нога. Ну вот пока все, что хотел тебе написать. Желаю тебе и ребятам здоровья. Крепко, крепко всех вас целую».

Другое письмо Александре Диевне отправлено 23 октября: «Здравствуй, мой милый Шурик!

Шлю тебе свой привет и крепко целую. Шлю привет Эрочке и Эллочке, поцелуй их за меня. Письмо твое я получил, за которое шлю тебе дополнительно пару горячих поцелуев. Получил посылку с бельем. До упаду я смеялся на ночную рубаху. В этой рубахе я похож на Матрену или Акулину. Дела у нас на фронте сейчас идут хорошо. Правда, на некоторых участках происходит заминка, но это, пожалуй, неизбежно после такого продвижения. Хотелось скорее покончить с Киевом и тогда бы приехать в Москву, но вот пока досадная задержка. Здоровье по-прежнему то хорошее, то хуже. Сейчас что-то опять ноет нога. Хочу приехать в Москву подлечиться. Слышимость уха по-прежнему — шумы пока еще не прошли, — видимо, к старости все лезет наружу. Если дела пойдут, думаю, дней через 8 быть в Москве, если разрешит Хозяин (Сталин. — В.Д.). Ну вот, кажется, все. А ты говоришь, я не пишу. Видишь, сколько нацарапал. Еще раз крепко тебя и ребяток целую. Желаю всем вам всего хорошего».

24 октября Жуков и командование 1-го Украинского фронта докладывали Сталину причины неудач на букринском плацдарме:

«1. По плацдарму южнее Переяслав-Хмельницкого. Итоги боев на этом плацдарме показали следующее:

а) местность здесь весьма пересеченная, облегчает организацию и ведение оборонительного боя и затрудняет ведение наступательного боя, особенно применение танков в наступлении, так как им приходится двигаться только по дорогам, которые легко закрываются ПТО (противотанковая оборона. — В.Д.) и минами противника.

Резко пересеченный характер местности продолжается до рубежа Ржишев, Пик, Мижиричь. После этого рубежа начинается более удобная местность, позволяющая беспрепятственное движение и маневр крупных танковых соединений. До этого рубежа осталось пробиться еще 6–8 км;

б) противник, учитывая исключительную важность этого направления, создал группировку с плотностью 5 км на одну дивизию и подготовил глубокую, хорошо развитую оборону, состоящую из нескольких подготовленных рубежей.

На этих рубежах, как правило, сплошные траншеи, окопы полного профиля и блиндажи.

Противник стремится не допустить нашего прорыва и в глубине обороны для контрударов имеет до трехсот танков;

в) для прорыва такой обороны противника необходимо прежде всего требуемое количество боеприпасов. Прорыв обороны противника нашими войсками проводился дважды, и оба раза первая линия обороны противника была прорвана с продвижением каждый раз на 6–8 км вперед. Однако оба раза развить прорыв не удалось из-за недостатка боеприпасов, которые полностью расходовались на прорыв первой линии обороны.

Между тем в глубине обороны оба раза наши войска встречали вторую линию обороны и контратаки танков противника, для разгрома которых не оставалось боеприпасов. Особенно острый недостаток имеется по 120-мм минам, 122-мм гаубичным снарядам и 152-мм — 37 г., которые необходимы в условиях пересеченной местности и без которых прорвать оборону невозможно;

г) сейчас возникает вопрос, продолжать ли прорыв на плацдарме южнее Переяслав-Хмельницкого или же прекратить здесь наступление и перегруппировать войска на другой, более выгодный плацдарм?

Для перегруппировки войск на другой плацдарм потребуется большое количество времени. На это можно было бы пойти, если бы на других плацдармах прорыв был уже произведен, чего пока достичь не удалось.

Учитывая, что на глубине 5–6 км обороны противника мы выйдем на более доступную равнинную местность и получим возможность развития успеха и маневра, считаем целесообразным сейчас не отказываться от производства прорыва на этом направлении, а, наоборот, подготовить этот прорыв более тщательно, накопить требуемое количество боеприпасов, перегруппировать силы и заново произвести прорыв…

2. По плацдармам севернее г. Киев: имеется полная возможность получить здесь успех, но сил для этого мало, для этой цели необходимо фронту дать одну общевойсковую армию и одну танковую армию…»[382]

Объяснения Сталина не удовлетворили:

«Ставка Верховного Главнокомандования указывает, что неудача наступления на букринском плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия местности, затрудняющие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии.

Ссылка на недостаток боеприпасов не основательна, так как Степин (псевдоним И.С.Конева. — В.Д.), имея не больше боеприпасов, чем Николаев (псевдоним Н.Ф.Ватутина. — В.Д.), но правильно используя свои войска и действуя на несколько более благоприятной местности, успешно выполняет свою задачу».[383]

Сталин распорядился произвести перегруппировку войск 1-го Украинского фронта и усилить правое крыло фронта, прежде всего в районе лютежского плацдарма. Для этого на участок севернее Киева необходимо было перебросить 3-ю гвардейскую танковую армию Рыбалко, артиллерийский корпус, три-четыре стрелковые дивизии и другие соединения. Переброску войск следовало провести скрытно, чтобы оставить противника в неведении относительно изменений в направлении главного удара.

Одновременно правое крыло 1-го Украинского фронта усиливалось двумя дивизиями из 30-й армии резерва Ставки и двумя дивизиями, передаваемыми из 61-й армии Белорусского фронта (бывший Центральный. — В.Д.).

25 октября под личным контролем Жукова началась переброска войск с букринского плацдарма на лютежский. Вдоль участка фронта длиной более 200 километров саперы навели временную дорогу, по рытвинам и ухабам которой в течение недели, не смыкая глаз, мотался Георгий Константинович. Были приняты строжайшие меры маскировки и секретности. Все делалось для того, чтобы создать у противника впечатление: главный удар будет наноситься с букринского плацдарма. На лютежском плацдарме тем временем были сосредоточены 38-я армия под командованием генерала К.С.Москаленко, 3-я гвардейская танковая армия генерала П.С.Рыбалко, 5-й гвардейский танковый корпус генерала А.Г.Кравченко, 7-й артиллерийский корпус прорыва. Сконцентрированные здесь артиллерийские части в общей сложности имели около двух тысяч орудий и минометов, пятьсот ракетных установок «катюша».

Сталин требовал овладеть Киевом не позднее 5–6 ноября, ведь впереди была 26-я годовщина Великого Октября. «Решая эту задачу, — подчеркивалось в директиве Ставки, — пойти на жертвы, имея в виду, что эти жертвы будут во много раз меньше тех, которые придется затратить, если эта операция затянется».[384]

30 октября Жуков сообщил Сталину: «Еще раз проверил план операции армий Николаева (псевдоним Н.Ф.Ватутина. — В.Д.) и после внесенных мною поправок считаю его вполне законченным. Был у Москаленко, где на инструктивном совещании дал командармам дивизии и корпусов практические указания по подготовке и проведению предстоящей операции. Наступление с букринского плацдарма готовим на 1.11.43». В упомянутый день отсюда началось отвлекающее наступление 40-й и 27-й армий. Немецкое командование посчитало, что здесь наносится главный удар, и начало перебрасывать сюда дополнительные силы, в том числе танковую дивизию СС. Всего нашим войскам удалось сковать на этом участке фронта до десяти дивизий противника.

Утром 3 ноября после мощной артиллерийской подготовки с лютежского плацдарма нанесла удар главная группировка 1-го Украинского фронта. К исходу дня войска 38-й армии, наступавшие совместно с 5-м гвардейским танковым корпусом, и соединения 60-й армии продвинулись на 5–12 километров. 4–5 ноября в сражение были введены 3-я гвардейская танковая армия, перерезавшая шоссе Киев — Житомир, 1-й гвардейский кавалерийский корпус, вторые эшелоны 38-й и 60-й армий. Противник, опасаясь окружения своих войск в Киеве, начал их отвод. К утру 6 ноября Киев был освобожден. 7 ноября советские войска заняли Фастов, 12 ноября — Житомир.

«После тяжелых боев, — сетовал Манштейн, — был оставлен Киев, так как действовавший здесь 7 ак (армейский корпус. — В.Д.) находился под угрозой окружения в городе. Корпус был отброшен из Киева на юг, и ему удалось задержать продвижение противника лишь в 50 километрах ниже города».[385]

«С величайшей радостью докладываем Вам о том, — сообщали Жуков и Ватутин Сталину, — что задача, поставленная Вами по овладению нашим прекрасным городом Киев — столицей Украины, — войсками 1-го Украинского фронта выполнена. Киев полностью очищен от немецких оккупантов».[386] Москва в тот же день салютовала войскам 1-го Украинского фронта.

Позже Жуков вспоминал: «В 9 часов утра вместе с военным советом фронта мы прибыли в Киев, куда уже стекались толпы измученных жителей города, прятавшихся в окрестностях от зверской расправы фашистов. Наши машины обступит со всех сторон… Многие плакали от радости, каждый хотел что-то рассказать о давно наболевшем, выстраданном… Проезжая по хорошо знакомому мне Крещатику, когда-то красивейшему проспекту города, я ничего не мог узнать: кругом были сплошные развалины. Так выглядел наш древний Киев после ухода гитлеровцев».[387]

К середине ноября 1943 года войска 1-го Украинского фронта глубоко вклинились в оборону противника на стыке групп армий «Центр» и «Юг», вышли на линию Чернобыль, Малин, Житомир, Фастов, Стайки и создали на правом берегу Днепра стратегический плацдарм до 230 километров по фронту и до 145 километров в глубину. В этих условиях немецкое командование решило вновь овладеть инициативой и восстановить оборону по Днепру, отказавшись от ранее планировавшегося удара в нижнем течении Днепра. В районах юго-западнее Фастова и южнее Житомира была сосредоточена группировка в составе 48-го танкового, 13-го армейского корпусов и оперативной группы «Матгенклот», имевшая задачу овладеть Киевом и ликвидировать плацдарм советских войск на правом берегу Днепра.

Ставка Верховного главнокомандования, установив сосредоточение танковой группировки противника к югу и юго-западу от Фастова, приостановила наступление 1-го Украинского фронта на казатинском направлении. 38-я (генерал-полковник К.С.Москаленко) и 3-я гвардейская танковая (генерал-лейтенант танковых войск П.С.Рыбалко) армии перешли к обороне. Продолжалось наступление на правом крыле фронта силами 13-й (генерал-лейтенант Н.П.Пухов) и 60-й (генерал-лейтенант И.Д.Черняховский) армий.

15 ноября ударная группировка противника перешла в контрнаступление. Главные удары были нанесены из района юго-западнее Фастова на Брусилов и из района южнее Черняхова на Радомышль. Войска 38-й армии, оборонявшейся на участке Житомир — Фастов, под ударами превосходящих сил противника вынуждены были отходить на север.

17 ноября немецкие части вышли на Житомирско-Киевское шоссе и развернули вдоль него наступление на Киев. На следующий день противнику ударами с севера, юга и востока удалось окружить в районе Житомира группу войск 60-й армии. После двухдневных ожесточенных боев большая их часть вырвалась из окружения, оставив город.

23 ноября немецкие войска захватили Брусилов. В район севернее и восточнее города была переброшена 3-я гвардейская танковая армия и выдвинут 94-й стрелковый корпус 1-й гвардейской армии. Силы 40-й и 27-й армий укрепили оборону на участке Фастов — Триполье. Против наступавших танков и пехоты противника действовала 2-я воздушная армия.

26 ноября командование 1-го Украинского фронта сумело нанести контрудар по северному флангу брусиловской группировки противника и стабилизировать обстановку. Упорная оборона и активные действия советских войск в районе Брусилова сыграли решающую роль в срыве контрнаступления противника на Киев. В декабре немецкая 4-я танковая армия дважды пыталась прорваться к Киеву в полосе 60-й армии, но обе ее попытки были отражены. В итоге почти полуторамесячных боев противник продвинулся на киевском направлении на 35–40 километров, но его ударная группировка была измотана и обескровлена.

Оценивая итоги Киевской оборонительной операции, Жуков писал: «Во второй половине ноября противник, как я уже говорил, захватив Житомир, неоднократно пытался опрокинуть соединения 1-го Украинского фронта и прорваться к Киеву. Но эти настойчивые попытки не увенчались успехом. Больше того, в результате своих безрассудных действий немецкие войска несли колоссальные потери, которые в отдельных дивизиях доходили до 60–70 процентов личного состава и материальной части. В результате истощения сил и средств гитлеровское командование прекратило наступление, перейдя к обороне, но все еще не отказалось от намерения вновь захватить Киев и выйти на Днепр».[388]

Генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн докладывал командованию Сухопутных войск: «Момент для того, чтобы спасти положение на северном фланге группы армий путем частных мер, как, например, переброска отдельных дивизий, упущен».[389]

В ходе Киевской оборонительной операции Жуков почти все время работал в штабе и войсках 1-го Украинского фронта. По вызову Сталина с 4 по 12 декабря он находился в Москве, где принимал участие в расширенном совещании Государственного Комитета Обороны. На нем обсуждались вопросы международного характера и возможности открытия второго фронта в Европе, проблемы экономики и военной промышленности, итоги и опыт боевых действий на фронтах, перспективы войны. В зимнюю кампанию 1944 года было решено развернуть наступление от Ленинграда до Крыма. При этом главные операции планировалось провести на Юго-Западном театре военных действий.

Едва успел Георгий Константинович вернуться на фронт, как Сталин потребовал от Ватутина разъяснить причины потери войсками фронта радомышльского плацдарма на западном берегу реки Тетерев. Доклад командующего 1-м Украинским фронтом Верховного не удовлетворил. В директиве от 14 декабря Сталин отмечал: «Командование 1-го Украинского фронта, несмотря на наличие превосходящих сил в составе фронта, обрекло фронт на пассивность вследствие кабинетного метода руководства войсками фронта. Такое нетерпимое положение привело к тому, что противник получил возможность свободно маневрировать по всему фронту одной имеющейся у него группой танков. Ставка предупреждает, что, если еще будут допущены подобные ошибки в управлении войсками фронта, будут приняты против командования фронта строгие меры».[390] По решению Сталина командующий 1-й гвардейской армией генерал-полковник В.И.Кузнецов был снят с должности, а вместо него назначен генерал-полковник А.А.Гречко. Директива не содержала каких-либо упреков в адрес представителя Ставки Жукова, но просматривались они со всей очевидностью.

В связи с тем, что немецкая 4-я танковая армия торчала занозой на пути войск 1-го Украинского фронта, Ставка потребовала провести операцию по ее разгрому. Жуков не только принимал участие в планировании и осуществлении Житомирско-Бердичевской наступательной операции, но и вместе с маршалом авиации А. А. Новиковым координировал взаимодействие 1-го и 2-го Украинских фронтов.

К началу этой операции войска 1-го Украинского фронта насчитывали 831 тысячу человек, около 11 400 орудий и минометов, 1125 танков и САУ, 529 самолетов. Им противостояла немецкая 4-я танковая армия группы армий «Юг», имевшая 574 тысячи человек, 6960 орудий и минометов, 1200 танков и штурмовых орудий. Их поддерживали 500 самолетов 4-го воздушного флота. По замыслу нашего командования главный удар наносился в центре полосы фронта на Радомышль, Житомир, Бердичев, Жмеринку. Вспомогательные удары наносились войсками правого крыла на Коростень, Сарны, Новоград-Волынский, Любар, частью сил — в обход Житомира с запада. Войска левого крыла фронта должны были наступать на Белую Церковь, Христиновку и во взаимодействии с правым крылом 2-го Украинского фронта разгромить противника южнее Киева.

24 декабря 1943 года после артиллерийской подготовки войска ударной группировки фронта — 1-я гвардейская (генерал-полковник А.А.Гречко), 18-я (генерал-полковник К.Н.Леселидзе), 38-я (генерал-полковник К. С. Москаленко) армии при поддержке 2-й воздушной армии (генерал-лейтенант авиации С. А. Красовский) перешли в наступление и в тот же день прорвали тактическую зону обороны противника. Введенные в прорыв 3-я гвардейская (генерал-лейтенант, с 30 декабря 1943-го — генерал-полковник П.С.Рыбалко) и 1-я танковая (генерал-лейтенант танковых войск М.Е.Катуков) армии стали развивать успех общевойсковых соединений. 25–28 декабря перешли в наступление 13-я (генерал-лейтенант Н.П.Пухов), 60-я (генерал-лейтенант И.Д.Черняховский), 40-я (генерал-лейтенант Ф.Ф.Жмаченко) и 27-я (генерал-лейтенант С.Г.Трофименко) армии. К 30 декабря войска фронта расширили прорыв до 300 километров и продвинулись в глубину до 100 километров. 31 декабря они освободили Житомир, 3 января 1944 года — Новоград-Волынский, 4 января — Белую Церковь, 5 января — Бердичев.

Пытаясь ликвидировать прорыв, противник перебросил в полосу 1-го Украинского фронта 16 дивизий и крупные силы авиации. 11–12 января немецкие войска нанесли контрудары в районах Жмеринки и Христиновки, а затем и на других направлениях. 15 января по указанию Ставки ВГК войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне.

В результате Житомирско-Бердичевской операции советские войска разгромили шесть дивизий противника, продвинулись в полосе шириной 700 километров на глубину 80–200 километров к западу от Днепра, нависая с севера над всей немецко-фашистской группировкой, действовавшей на Правобережной Украине. Почти полностью были освобождены Киевская и Житомирская области и ряд районов Винницкой и Ровенской областей.

Тем временем 2-й Украинский фронт Конева завершал Кировоградскую операцию, окончательной целью которой являлся выход на Южный Буг. В ходе операции предполагалось обойти Кировоград с северо-запада и юго-запада, окружить и уничтожить кировоградскую группировку противника. Одновременно наносился вспомогательный удар на правом крыле фронта.

5 января 1944 года войска фронта при поддержке 5-й воздушной армии перешли в наступление. Наибольшего успеха в первый день они достигли севернее Кировограда, продвинувшись на отдельных участках до 24 километров. К утру 7 января подвижные соединения фронта обошли Кировоград с северо-запада, перерезав основные пути отхода противника. На следующий день войска фронта освободили город и затем, преследуя разгромленные части противника, продвинулись на запад и юго-запад еще на 15–20 километров. На направлении вспомогательного удара войска 52-й и 4-й гвардейской армий к 10 января продвинулись до 40 километров, но затем были остановлены сильными контратаками противника, перебросившего на это направление три танковые дивизии.

В результате проведенной операции войска 2-го Украинского фронта, разгромив кировоградскую группировку немецких войск, продвинулись на запад до 40–50 километров. Появились условия для того, чтобы вместе с 1-м Украинским фронтом окружить и разгромить корсунь-шевченковскую группировку противника, которая представляла собой часть сил 1-й танковой армии и 8-ю армию группы «Юг».

Удержавшись и закрепившись в среднем течении Днепра в районе Канева, в так называемом корсунь-шевченковском выступе, немецкие войска давно уже нависали над смежными флангами 1-го и 2-го Украинских фронтов, сковывая свободу их маневра. Германское командование рассчитывало использовать этот район в качестве плацдарма для масштабного наступления с целью восстановить линию фронта по западному берегу Днепра. Генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн писал: «Мы приняли решение сосредоточить вначале все имевшиеся в нашем распоряжении силы для нанесения удара по противнику, продвигавшемуся через брешь между 1-й и 4-й танковыми армиями на юг. Эта брешь была особенно опасна потому, что прорыв противника в направлении на Умань вынудил 1-ю танковую армию загнуть свой западный фланг в районе юго-западнее Киева на юг. Он соприкасался теперь своими тыловыми позициями с тыловыми позициями расположенной в Днепровской дуге 8-й армии. Так как внутренние фланги обеих армий удерживали еще Днепр по обе стороны от Канева, немецкие позиции образовали, так сказать, мешок, который был перевязан на севере у Днепра, в то время как его продольные стороны представляли собой обращенные на восток и на запад фронты обеих армий. Если бы противник добился успеха, используя брешь севернее Умани, ему было бы легко „затянуть“ этот мешок на юге! Разумнее всего было бы, конечно, уйти из него, так как на его оборону пришлось бы бессмысленно тратить много сил. Но и здесь Гитлер не хотел добровольно уступать побережье Днепра. Он все еще надеялся нанести удар из этого выступа фронта для того, чтобы когда-нибудь снова овладеть восточной частью дуги. Поэтому этот выступ остался. Через непродолжительное время этот „мешок“ превратился в черкасский котел».[391]

С целью претворения своего замысла в жизнь Манштейн планировал нанести удар по советским войскам, продвигавшимся в глубь бреши между 4-й и 1-й танковыми армиями, с трех сторон — с востока, запада и юга.

11 января Жуков доложил Сталину план отсечения, окружения и разгрома всей корсунь-шевченковской группировки противника. На следующий день была подписана директива Ставки по разгрому противника в звенигородско-мироновском выступе:

«Группировка противника, продолжающаяся оставаться в районе Звенигородка, Мироновка, Смела, связывает действия смежных флангов 1-го и 2-го Украинских фронтов и задерживает выдвижение их к р. Южный Буг.

Наступление главных группировок обоих фронтов развивается по параллельным направлениям, решительных мер для ликвидации остающегося выступа противника не принимается.

Учитывая это обстоятельство, Ставка Верховного Главнокомандования ставит перед 1-м и 2-м Украинскими фронтами ближайшую задачу: окружить и уничтожить группировку противника в звенигородско-мироновском выступе путем смыкания левофланговых частей 1-го Украинского фронта и правофланговых частей 2-го Украинского фронта где-нибудь в районе Шполы, ибо только такое соединение войск 1-го и 2-го Украинских фронтов даст им возможность развить удар для выхода на р. Южный Буг».[392]

К началу операции было создано превосходство над противником по пехоте в 1,7 раза, артиллерии — в 2,4, танкам и САУ — в 2,7 раза. По авиации силы сторон были примерно равными. На направлениях главных ударов в результате проведенных перегруппировок было достигнуто более значительное превосходство над противником: на 1-м Украинском фронте — почти двукратное по пехоте и трехкратное по танкам и артиллерии; на 2-м Украинском фронте — более чем трехкратное по пехоте, шестикратное по артиллерии и десятикратное по танкам.

Операция готовилась в сложной обстановке. Особенно трудно приходилось 1-му Украинскому фронту, войска которого в это время отражали ожесточенные удары противника в районе севернее Умани и восточнее Винницы. Рано начавшиеся оттепель и распутица затрудняли маневры войск, подвоз материальных средств и использование авиацией грунтовых аэродромов. 1-й Украинский фронт должен был начать наступление 26 января, 2-й Украинский — на день раньше. Это обусловливалось разницей расстояний, которые должны преодолеть ударные группировки фронтов до Звенигородки — пункта, где они должны были соединиться.

Фактически наступление 2-го Украинского фронта началось 24 января действиями передовых батальонов, которые к исходу дня вклинились в оборону противника на глубину до 6 километров. 25 января вслед за ними в сражение были введены главные силы 4-й гвардейской и 53-й армий, а во второй половине дня — и 5-й гвардейской танковой армии. Они расширили прорыв до 25 километров по фронту и до 16 километров в глубину.

26 января в наступление перешла ударная группировка 1-го Украинского фронта, но продвигалась она медленно. Противник, стремясь ликвидировать прорыв, нанес несколько контрударов по флангам ударной группировки 2-го Украинского фронта (тремя танковыми дивизиями с юга, одной танковой и тремя пехотными дивизиями с севера) в общем направлении на Капитановку, однако они были отражены. 28 января войска обоих фронтов соединились в районе Звенигородки, завершив окружение корсунь-шевченковской группировки противника (до 50 тысяч человек). Немецкое командование было вынуждено прекратить контрудары против войск 1-го Украинского фронта восточнее Винницы и севернее Умани, а все танковые дивизии перебросить на спасение окруженных войск.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.