У ДНЕПРОВСКИХ КРУЧ. В МОЛДАВИИ

У ДНЕПРОВСКИХ КРУЧ. В МОЛДАВИИ

Короткое письмо из Днепропетровска разволновало. Первый секретарь горкома партии Е. В. Качаловский сообщал:

«25 октября 1973 года трудящиеся Днепропетровска отмечена 30-летие со дня освобождения города от немецко-фашистских захватчиков. Приглашаем Вас, участника освобождения города, принять участие в юбилейных торжествах, которые состоятся 24 и 25 октября 1973 года».

Удивительное воздействие таких приглашений. Встряхиваешься, будто сбрасываешь с плеч груз прошумевших над седой головой лет.

Кроме нас с женой на торжествах были еще два ветерана 47-й гвардейской стрелковой дивизии — Герой Советского Союза командир 137-го гвардейского Гнездинского стрелкового полка Иван Афанасьевич Власенко, воспитанник 142-го гвардейского стрелкового полка капитан Анатолий Александрович Соколов. Вместе с ними мы побывали на местах многих боев, у памятников погибшим. Участвовали в закладке Аллеи освободителей.

Побывали в Амур-Нижнеднепровском районе — это тот район, через который проходила с боями наша дивизия.

Как бережно здесь сохраняются десять воинских кладбищ. Поездка растревожила. Каждый метр прибрежной земли вызывал воспоминания. Вот здесь готовили мы свои немудреные переправочные средства. Отсюда вот войска совершали свой беспримерный бросок через Днепр. А тут потом была переправа.

— Помнишь, Нина? — обращаюсь к жене.

Она молча кивает. Чувствую, как крепко-крепко сжимает мою руку. Глаза у обоих повлажнели.

Вечером в городе состоялся митинг-реквием, торжественное опускание венков в Днепр.

— Мы пришли склонить головы перед светлой памятью советских воинов, не доплывших до правого берега, — говорит С. В. Качаловский. — Сегодня волны Днепра понесут мимо сотен селений и городов цветы вечной скорби о погибших, цветы вечной памяти народа, цветы вечной благодарности новых поколений, спасенных в жестокой битве…

Плывут и плывут по Днепру цветы — белые, красные… Цветы солдатам без могил, цветы героям…

После войны мы узнали о том, что в 1943 году на совещаниях с высшими военными руководителями в Виннице, а затем в Запорожье Гитлер категорически настаивал на удержании Донбасса и Левобережья Днепра любой ценой.

…Войска Юго-Западного фронта под командованием генерала Р. Я. Малиновского на землю Днепропетровщины вступили 8 сентября. Наша дивизия входила в состав 8-й гвардейской армии генерала В. И. Чуйкова.

К Днепру мы подошли после 200-километрового преследования врага. Гвардейцы 47-й в ходе боев освободили сотни населенных пунктов. Наступательный порыв был очень велик, и дивизия получила задачу с ходу форсировать Днепр в районе села Майорки.

Но дважды — 25 и 26 сентября — предпринимали попытки переправиться через реку, и оба раза безрезультатно. Противник на пути ставил сплошную огневую завесу.

Положение осложнялось еще тем, что фашисты на Днепропетровщине в полном объеме применили тактику выжженной земли. Вот как об этом свидетельствовал бывший командующий группами армий «Дон» и «Юг» генерал-фельдмаршал фон Манштейн. В своей книге «Утерянные победы» он писал:

«В зоне 20—30 километров перед Днепром было разрушено, уничтожено и вывезено в тыл все, что могло помочь противнику немедленно продолжать свое наступление на широком фронте по ту сторону реки, то есть все, что могло явиться для него при сосредоточении сил перед нашими днепровскими позициями укрытием или местом расквартирования, и все, что могло облегчить ему снабжение, в особенности продовольственное снабжение войск… Главное командование германской армии приказало переправить через Днепр и местное население»…

Переправу нашим гвардейцам пришлось искать в другом месте. Найти удалось — у села Войсковое.

Ночь на 30 сентября. Темнота надежная. Медленно заскользили по почти неподвижной реке лодки, плоты, пустые бочки.

Вскоре ночь взорвалась грохотом выстрелов, гулом артиллерийской канонады. Днепр буквально кипел от разрывов снарядов. Но тщетны усилия врага: бой уже за первые траншеи, за южную окраину Войскового…

Ценой огромных усилий дивизия захватывает плацдарм. Он невелик пока — не более трех километров по фронту и двух с половиной — в глубину. И 25 дней пришлось вести непрерывные бои за удержание и расширение этого плацдарма!

…Долгое время единственным укрытием для зацепившихся на плацдарме служил крутой правый берег Днепра. Здесь находились штаб дивизии, артиллерийские и продовольственные склады полков, санитарные части. Это было моим «хозяйством» — недавно я был назначен заместителем командира дивизии по тылу. Должность беспокойная. Постоянно на колесах — то у армейских интендантов и артснабженцев, то в полках…

Через Днепр действовала паромная переправа, которая, несмотря на частые налеты вражеской авиации, всегда была в рабочем состоянии. В тот день я возвращался из очередной поездки в штаб армии. Юркий «виллис», съехав со сходней парома, карабкается на берег. Вдоль наезженной дороги валяются груды обезвреженных противотанковых мин. И вдруг страшной силы взрыв бросает машину в сторону…

Не один десяток машин прошел по этой же дороге. А наша зацепилась за смертоносный диск. Погиб шофер. Я и другие офицеры были ранены, контужены. К счастью, Сережа Алешков сидел на заднем сидении. Его взрывной волной отбросило на несколько метров и благополучно приземлило в стороне от обочины дороги.

Трудными были эти километры по украинской земле. Вот и Николаевка… В книге маршала В. И. Чуйкова «Гвардейцы Сталинграда идут на запад» помещено несколько схем операций 8-й гвардейской армии, проведенных на Украине. И среди них — прорыв обороны противника в районе Николаевки.

Николаевка была ключевой позицией в обороне противника. С нее должен был начаться разгром Никопольской группировки немцев. Враг защищался остервенело.

В числе других штурмовал Николаевку и 142-й гвардейский стрелковый полк. Дорого досталась полку Николаевка. Перед самым селом крупный опорный пункт — станция Лошкаревка. Гвардейцы ворвались на окраину. Командир полка Мозыльков и комиссар майор Хорцев шли в цепях атакующих. Надо было уточнить обстановку. Комполка и комиссар заскочили в одну из хат. Мозыльков раскинул на столе карту. В это время за окном послышалась усиленная стрельба. Хорцев побежал узнать, в чем дело, и только захлопнулась за ним дверь из комнаты, как сени развалил вражеский снаряд.

Так погиб любимец полка и мой друг Игорь Николаевич Хорцев.

В самой Николаевке погибла при бомбежке и Лиза Бедова. Похоронили тогда ее в огороде возле той хаты, где ее и сразил осколок. Установили на могильном холмике деревянный памятник с пятиконечной красной звездой.

И вот, спустя столько лет после войны, едем в Николаевку. Раннее утро. Остановились у сельсовета. Фамилию Лизы в «Книге захоронения в братских могилах» нашли быстро. Перехоронена она вместе с 1128 нашими солдатами и офицерами. И еще 600 бойцов и офицеров в другой могиле. Всего же в Николаевской операции полегло 27 тысяч советских воинов.

Побывали мы на могиле Лизы, на могиле И. Н. Хорцева, постояли в скорбном молчании. А тем временем с невероятной быстротой распространилась весть: «Приехали гвардейцы, освобождавшие наше село!» С братских могил мы возвращались, окруженные плотным кольцом жителей. Зазывали буквально в каждый дом: «Заходите, родные!»

Но ко всем ведь не зайдешь. Собрались в клубе. Он — заполнен до отказа. Попросили поделиться воспоминаниями, как гвардейцы 47-й освобождали Николаевку. Дрожал мой голос, прерывался временами. И зал откликался всхлипываниями — раны войны незаживаемы.

На следующий год, когда отмечалось 30-летие освобождения Украины, мы посетили еще одно село — Сурско-Михайловку, вошедшее в историю дивизии глубоким военным шрамом: здесь могилы более чем двух тысяч гвардейцев. Ни одна не забыта благодарными михайловцами. Всегда в цветах. А мрамор для памятников завезен с Урала.

Исключительно хорошо сказала 80-летняя Оксана Сидоровна Костенко, жительница этого села:

— Мы всегда должны помнить, что победа над фашизмом досталась дорогой ценой. Сегодня у нас в гостях наши освободители. Еще раз низкий поклон им за их великий подвиг.

С этой женщиной много было связано у моей семьи. Познакомились мы в военное лихолетье. И вот в эту встречу Оксана Сидоровна долго не хотела нас отпускать.

— Родные вы мои! — приговаривала она, обнимая нас с Ниной Андреевной. — Я ведь часто вспоминаю, как вы останавливались в моей хате, а ваш приемный сынишка отогревал озябшие ножки у меня на печке…

Из двух тысяч похороненных в селе поименно были известны только триста. Еще четверых солдат и офицеров, погибших здесь, назвал ветеран дивизии Иван Афанасьевич Власенко, бывший командир полка.

И еще в нашей памяти осталась одна Михайловка.

…Дивизия завершала окружение Никопольской группировки противника. Основные ее силы двигались на Апостолово. А 142-му гвардейскому полку была поставлена задача: занять Михайловку и от нее наступать в сторону Днепра.

В село полк вошел в составе одного батальона и разведроты. Отстали артиллерия и минометчики, тыловые подразделения. Подполковник И. С. Мозыльков не стал ждать, когда подойдут все. Дорога была каждая минута, надо туже стянуть кольцо окружения. Уже в сумерках головной отряд выступил к Днепру. В селе остались штабные работники, повозочные, писаря…

О том, что произошло в ту ночь, рассказал помощник начальника штаба полка старший лейтенант Ф. Истомин:

— Проснулся ночью от выстрелов: немцы в селе! Схватил рацию и перебежками — за село в лесопосадки, где у нас стояли кухня и повозки. Почти следом за мной прискакал туда коновод начальника штаба полка Гамаюнов. Говорит: начштаба майор Воронин убит у него на глазах очередью из автомата. В лесопосадках нас собралось человек тридцать. Силы, конечно, ничтожные. Открытым текстом переговорил с комдивом Шугаевым, попросил помощи. Василий Минаевич направил в Михайловку учебный батальон во главе с майором Гусевым. С ним мы и выбивали немцев из села. Тяжелый был бой…

А потом стало известно о печальной участи отряда Мозылькова. Немцы, вырываясь из окружения, навалились со страшной силой на гвардейцев. Отряд не пятился, весь полег под гусеницами танков и самоходок противника. Погиб в том бою Иван Степанович Мозыльков. Его нашли в поросшей бурьяном канаве. Он был ранен в обе ноги. Немцы его схватили, подвергли страшной пытке: изрезали ножами грудь, свернули челюсти, выкололи глаза…

Дивизия, действовавшая в направлении главного удара при разгроме Никопольской группировки врага, удостоилась наименования Нижне-Днепровской и всему личному составу ее была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего. За прорыв обороны немцев и форсирование Ингульца дивизию наградили орденом Красного Знамени. А за освобождение Одессы — орденом Богдана Хмельницкого.

После Одессы путь наш лежал на Молдавию. Уже 25 апреля 1942 года дивизия в составе 8-й гвардейской армии наступала на Паланку. С середины апреля начался паводок на Днестре. Внезапно подул сильный ветер с моря, морская вода вошла в лиман, уровень Днестра начал быстро подниматься. Вода пошла по плавням, затопляла места расположения боевых порядков дивизии…

И по такой воде мы шли на противника! Артиллерия уже не могла помочь пехоте — позиции ее поглотил Днестр. Противник же окопался на высотах и поливал атакующих шквальным огнем.

К утру 27 апреля вода полностью затопила плавни. Снабжение частей, особенно боеприпасами, было нарушено. Бойцы держались стойко, мужественно. Собирались на отдельных островках земли, пока еще не затопленных, даже подшучивали над артиллеристами. А у тех положение и совсем плачевное, орудийные расчеты позалезали на деревья.

В таких условиях было уже не до наступления, и командарм В. И. Чуйков приказал оставить позиции, вывести войска на левый берег Днестра.

Отдыхать однако не пришлось. Едва бойцы привели себя в порядок, как последовал приказ: выйти на марш. Это было в ночь с 28 на 29 апреля. Предстояло пройти не менее ста двадцати километров. И это по весеннему бездорожью, в дождь и снег!

Особенно тяжелой выдалась для нашей дивизии ночь на 1 мая, когда уже с вечера начался сильнейший дождь, совершенно размывший дорогу. А потом налетел холодный пронизывающий ветер. Идти было невероятно тяжело: шинели — колом, на ногах — по пуду грязи. Солдаты устали так, что многие не выдерживали и валились на землю. Но тут же поднимались и снова шли. Буксовали автомашины, то и дело сползали в кюветы, наполненные водой и грязью. Их по очереди вытаскивали тракторами. Пробкам на дорогах, казалось, не будет конца.

Так дошли до хутора Ближний, в десяти километрах от Тирасполя. Смертельно уставшие бойцы валились в хатах прямо на пол. Но солдат оставался солдатом: проходило десять-двадцать минут, и поднимались бойцы, сушили одежду и обувь, приводили в порядок оружие.

Утром подул теплый ветер, вышло на небо щедрое молдавское солнце. Солдаты повеселели. Да и жители помогали, чем могли: кормили солдат, стирали белье, сушили. Даже нашлось по чарке доброго молдавского вина.

К утру 7 мая гвардейцам генерала В. И. Чуйкова предстояло сменить на плацдарме на правом берегу Днестра в районе хуторов Пугачены — Шерпены 5-ю гвардейскую армию генерала А. С. Жадова. Смена частей тоже проходила в трудных условиях. Плацдарм был небольших размеров, свободно простреливался артиллерийским и даже минометным огнем противника. Понтонный мост был единственным, и по нему в одну ночь шли наши части — туда, в другую — обратно.

В пути и на плацдарме нас радостно встречали: «Пришли сталинградцы!» Настроение от этого здорово поднималось. Да и было тепло, цвели сады, ночами пели соловьи…

В ночь с 9 на 10 мая, примерно в 3 часа утра, противник пошел в наступление. Он обрушил против 47-й дивизии всю мощь своей артиллерии и авиации. А потом двинул танки и пехоту. Силы у него были большие. Против нашего небольшого плацдарма — двенадцать километров по фронту и пять-восемь в глубину — он сосредоточил танковую и несколько пехотных дивизий. А у нас танков на плацдарме вообще не было.

Бой шел весь день с переменным успехом.

Ночью похоронили убитых, подобрали раненых. А утром немцы, перегруппировав свои силы, снова пошли в атаку. Отбили и ее. И опять по 30—40 самолетов над нашими головами. А уйдут они — на позиции бросаются танки.

Противник обрушился танками и пехотой на соседнюю 35-ю гвардейскую стрелковую дивизию и потеснил ее. Танки врага стали обходить и второй батальон нашего 142-го стрелкового полка. Еще пять, десять минут — и батальон может быть окружен, смят, раздавлен. Командование полка отдает приказ: отойти на новый рубеж. Батальон выведен из полукольца без потерь.

Но противник снова нажимает на 35-ю дивизию, бросает свои резервы, и она под натиском его превосходящих сил начинает отходить к реке, оставив хутор Шерпены. Не считаясь с потерями, немцы вновь и вновь бросают в бой свои части…

Это был тяжелый, напряженный момент. В некоторых наших подразделениях началось замешательство. Взводы второго батальона потянулись к Днестру. Не растерялся в эти минуты заместитель командира 142-го стрелкового полка по политчасти майор М. Е. Шимченко. Он повернул бойцов обратно, расставил по окопам.

Семь раз атаковал противник позиции второго батальона, бой продолжался днем и ночью, но сломить сопротивление наших солдат ему не удалось.

Яростные атаки противника не прекращались и 12 и 13 мая, но успеха не имели. Силы врага таяли. А к нам подошла свежая дивизия.

За отличные действия по удержанию плацдарма многие солдаты и офицеры были представлены к наградам. Много героев было и в 142-м гвардейском стрелковом полку.

Мы покидали эти ставшие для нас святыми места с могилами наших товарищей — хутора Пугачены, Шерпены, Буторы. Там не осталось ни домов, ни цветущих садов. Все перемолола пришедшая война.

Получаем с Ниной Андреевной письмо совета ветеранов дивизии:

«35-летие Победы отмечаем в Молдавии. Сбор — в городе Тирасполь».

Тирасполь встретил словами привета ветеранам 47-й гвардейской стрелковой. Не дошли еще до гостиницы с таким хорошим названием «Дружба», как попадаем в объятия однополчан — неразлучных друзей В. С. Денисенкова и Я. Г. Миско. Обнимаемся с С. А. Буренным и А. Ф. Токаревым.

Сразу вспомнился Северный Донец, бои под Лисичанском. Два молодых офицера на малюсеньком плацдарме под самый носом у немцев ведут беспрерывный огонь. Как тогда они здорово помогли атакующим гвардейцам!

Вот и Александр Рязанцев.

— Ну, значит, будет порядок, если артснабжение на ногах, — встречаем его шуткой.

Здесь, на молдавской земле. 35 лет назад, артснабженец Рязанцев, казалось, делал невозможное. Не просто было доставить боеприпасы, еще сложнее — переправить их на плацдарм Рязанцев ухитрялся делать то и другое. Он и сейчас неугомонный и очень уважаемый человек. На своем заводе в Туле возглавляет совет наставников.

Тираспольцы выделили для нас несколько автобусов. На первом транспарант: «Ветераны 47-й гвардейской стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии — освободители Молдавии». На других — флажки с номерами полков, на последнем — красный крест и три буквы: МСБ (медсанбат). Сначала мы еще делились по полкам, но потом на все махнули рукой. Взять хотя бы нас с женой. Я в 142-й полк прибыл в сорок первом, был в нем до осени сорок третьего, а Нина Андреевна в это время служила в медсанбате, а потом, до самой победы. — в 142-м гвардейском.

— Батя, садись с нами, — позвали из автобуса с флажком «142 гв. с/п».

Еще в конце войны офицеры полков «разобрали» девушек из медсанбата, и сейчас автобус МСБ оказался свободным. Даже командир медсанбата В. И. Тимофеев с женой Верой Ивановной, военфельдшером, шутливо спросив, хватает ли в 142-м медиков, перебираются в наш автобус.

В горкоме партии председатель совета ветеранов дивизии Елена Григорьевна Макеева (Фокина), в прошлом капитан медслужбы, делает нам перекличку. Объявляет, что на встречу однополчан прибыло 70 человек…

Не перестаю удивляться этой женщине, а ведь знаю ее давно — с сорок первого. В дивизию Лена Фокина пришла в дни обороны Тулы. Ее полюбили — за отношение к работе, за отзывчивость и доброту. Казалось, ничто не могло выбить ее из равновесия, что ей неведома усталость. Это она — инициатор почти всех встреч ветеранов дивизии.

…От имени горкома партии нам вручили адреса — благодарности. А потом через весь Тирасполь — к памятнику павшим, к вечному огню Славы. В руках у каждого большие букеты цветов — это жители города подарили их нам…

И снова в пути. Едем на встречу со своей военной молодостью.

Село Кацканы. Осматриваем музей боевой славы. Радостные улыбки, охапки цветов. Жители угощают нас дарами молдавской земли.

Хутор Буторы. Конечно, не узнаем мест былых боев. В окружении цветущих садов — голубые хаты.

На братском кладбище — митинг. А потом ходим и ходим меж могильных плит. На одной читаю: «Дементьев Н. С.» Коля! Мой веселый русоволосый шофер, мой земляк из Курганской области.

У Днестра, где 35 лет назад был понтонный мост армии, теперь памятник. А нам так хотелось найти место, где был наш небольшой корпусной понтонный мост и стояли паромы. И все же нашли! Подняли стаканы с молдавским вином за тех, кто сражался насмерть на плацдарме и не сдал его врагу. Небольшой плацдарм, а как был нужен для Победы!

9 мая мы приехали в Шерпены.

К Нине Андреевне подошла уже немолодая женщина и представилась:

— Я Руденко Маргарита Михайловна, из Сум. Ищу кого-нибудь из части, кто служил с моим другом, погибшим здесь, на 144 Шерпенском плацдарме, 12 мая.

Показала документ: там стояла печать 99-го артиллерийского полка. Нина Андреевна подозвала бывшего комиссара артполка Павлова. Тот в задумчивости произнес:

— Лейтенант Гузук Владимир… Знакомая фамилия, только не помню, в какой он был батарее.

Маргарита Михайловна протянула маленькую пожелтевшую фронтовую фотокарточку, письмо с фронта. Павлов воскликнул:

— Это же мой командир огневого взвода!

И рассказал, как храбро сражался здесь, в Шерпенах, взвод Гузука.

Мы держим в руках письмо нашего погибшего боевого товарища. Он написал его ночью 28 апреля 1944 года. Мы тогда вели бои под Паланкой.

«Жестокий огонь противника, кругом вода… Немцы отчаянно сопротивляются, но мы даем жару и гоним их. Немецкие осколки жужжат над головой, в ровике темно и сыро. Скоро рассвет и бой.

Я хочу, чтобы люди радовались моему пребыванию на фронте, а не тосковали и плакали, поддерживали меня теплыми словами, надеялись и мечтали о моем скором победном возвращении».

Ему не пришлось вернуться с Победой. Так же, как не вернулись четыре тысячи солдат и офицеров, оставшихся лежать в земле Бутор, Пугачен и Шерпен. Но приказ Родины они выполнили.

Рядом со мной, читая это письмо, стоял Анатолий Александрович Соколов — воспитанник нашего полка. Вот здесь же, на Шерпенском плацдарме, когда вокруг был настоящий ад, он, улыбаясь, сказал:

— Поздравь, батя. Мне вручили сегодня партийный билет!

Никто тогда не думал ни о страхе, ни о смерти. С такими воинами можно было только побеждать. И мы победили.

После митингов хор молдавских девушек исполнил нашу дивизионную:

Эх, сорок седьмая, дивизия стальная,

Назад ни шагу! Вперед, вперед!

И еще прозвучала песня. Слова ее написал наш однополчанин Сергей Александрович Бурсин:

И теперь мы снова с вами вместе

На земле Молдавской, у Днестра…

Вечером мы с Ниной Андреевной поинтересовались у хозяев: что там за домики в отдалении? И услышали в ответ:

— Это для студентов из Челябинска. Прошлый год их у нас работало шестьсот человек. Ждем снова. Хорошие ребята, славно потрудились.