СПАСИБО СОЛДАТУ!

СПАСИБО СОЛДАТУ!

По прибытии на Нарву наш корпус вначале дрался на сравнительно небольшой полосе фронта, но потом, ближе к весне и особенно летом, наш участок расширился в несколько раз, поэтому приходилось часто принимать в корпус все новые части и соединения.

Как-то, уже в конце апреля, я был командирован в недавно принятую 11-ю стрелковую дивизию, находившуюся на самом правом фланге нашей обороны. Дивизия почти целиком располагалась на левом берегу и занимала довольно обширный плацдарм; на правом берегу находились только огневые позиции ее артиллерийского полка, тылы дивизии и медсанбат.

Переправа на левый берег через разбушевавшуюся в весеннем паводке реку осуществлялась маленьким паромчиком в виде плоскодонного баркаса, вмещавшего не более десяти-пятнадцати человек. Стальной трос был перетянут через реку в самом узком месте, но как раз здесь и было наиболее сильное течение.

Когда я пришел, у переправы уже собралось много ожидающих. Причал был на полуостровке, далеко вдающемся в середину реки, возле него под начавшими распускаться развесистыми ивами и тополями сидели группы солдат, сержантов, старшин. Здесь же, ожидая своей очереди на переправу, стояли штабеля ящиков и коробок, грудились мешки, все было укрыто брезентами и замаскировано травой и свежими ветками.

Баркас двигался очень медленно. Мутные воды паводка стремительно несли по течению вывернутые с корнем вековые деревья, кусты, пучки куги, камыша, старые плетни огородов — все это цеплялось за трос, увеличивая его напряжение, и часто задерживало движение баркаса.

Быстрое течение натягивало трос так сильно, будто сказочный богатырь тетиву своего лука, приготовившись выпустить стрелу по врагу.

Наконец наш паром подплыл к причалу, и я первым шагнул в лодку. Два крепких солдата в кожаных голицах командовали на баркасе, руководили погрузкой и разгрузкой, торопили, предупреждали: немцы пока не обнаружили переправу, нужно спешить, вовремя перевезти необходимое для дивизии. И люди действительно спешили. Погрузив несколько ящиков с боеприпасами и усадив человек восемь пассажиров, баркас тронулся в обратный путь.

Мы не доплыли и до середины реки, когда из-за поворота выплыла огромная коряга, по торчащим кверху корням было ясно, что под водой скрывается большое дерево, даже очень большое, так как несло его по реке сравнительно медленно, но приближалось оно неотвратимо и катастрофически, грозя сокрушить на своем пути все. Беспомощные, мы могли только наблюдать. Быстрое течение струной натянуло трос, огромное дерево, как таран, со страшной силой ударило в трос впереди баркаса, и он не выдержал — лопнул, как выстрелил, и через мгновенье змеей выскользнул из рук паромщиков.

Нас дернуло, закружило и понесло по течению вслед за злосчастной корягой. К несчастью, на баркасе не оказалось ни весла, ни лопаты, ни даже тебе палки, единственно — широкодонное ведро для выплескивания воды. Поднялась невероятная паника, страшное волнение охватило всех! Каждый понимал: впереди неминуемая смерть! Через два-три километра левый берег — в руках немцев, стоит нам показаться, они с наслаждением перестреляют всех. Но даже если мы проскочим, через шесть-семь километров — знаменитый Нарвский водопад, и уж тут конец неминуем. Что же делать?! Что можно сделать?! А баркас с треклятой корягой продолжало нести по течению и, как назло, посередине реки, не прибивая ни к тому, ни к другому берегу. Прыгать и добираться до своего берега вплавь — бессмысленно, справиться с таким быстрым течением в ледяной воде невозможно. Растерявшись, мы стояли в баркасе и громко звали на помощь, сами не зная кого — ни на том, ни на этом берегу не было ни души. Неожиданно один из дюжих солдат, выйдя из оцепенения, схватил ведро и, сев на корму, стал искусно рулить баркасом. Почувствовав, что баркас подчиняется, все как-то ожили, зашевелились... и стали бороться! Как старший среди пассажиров, я взял на себя командование и стал чередовать рулевых. Нас стало, хотя и медленно, но определенно приближать к берегу.

Через полтора-два километра этого страшного пути, мы толкнулись о правый берег и благополучно причалили, вытащив за собой и баркас.

Выбравшись на землю, я оглядел своих спутников. Смотрелись они хорошо. На лицах и тени не осталось от того кислого, растерянного состояния, которое я наблюдал на баркасе. Теперь это были светлые, радостные, улыбающиеся лица. Ну что ж, может, оно так и полагается?