Глава 4. Смерть отца

Глава 4. Смерть отца

В феврале 1986 года предоставили отпуск и я поехал в Киргизию. Отца застал в постели тяжело больным. У него давно барахлило сердце, и он, исправно выполняя предписания врачей, принимал уйму лекарств. Этим посадил печень. Мой старший брат Джакып, работающий хирургом, специалист по полостным операциям, сообщил, что отец безнадежен: у него рак. Может, протянет еще месяц. Из-за страшных болей, папе прописали баралгин. Однако организм привык к нему и обезболивающее мало помогало. Было мучительно больно за отца, за свое бессилие. Кроме того папа страдал от навязчивой мысли: сумеем ли мы достойно похоронить его, когда за душой ни гроша? И тогда я нарисовал ему проект надгробного памятника из камня в виде раскрытой книги. На одной стороне будет выбит его потрет, на другой имена всех его предков до седьмого колена. Отцу проект понравился, он даже немного повеселел. Чтобы хоть как-то морально поддержать его, я даже пытался неуклюже шутить. На прощание он поцеловал и благословил в дальнюю дорогу. Мы оба знали, что видимся в последний раз.

Вернулся из отпуска. 30-го апреля утром дежурный по части выразил мне соболезнование: ночью позвонили по оперативной связи из Таласского горотдела КГБ и сообщили о смерти отца. Командир части тут же подписал мне краткосрочный отпуск. Я рванул в Домодедово. Билетов не было. Пожилой оперативник КГБ, обслуживающий аэропорт, оказался порядочным свиньей и помочь отказался. В 1980-м, помню, на его месте работал молодой парень Николай. Он не только посадил в самолет, но и одолжил взаймы свои последние 10 рублей, которые я так до сих пор не вернул: Николай куда-то перевелся.

Благодаря участию девчат-кассиров, наконец я сел на борт. В Талас прибыл на следующую ночь, 1-мая. Друзья помогли добраться до родного села. Сестра Батма, работавшая инструктором райкома партии, шепнула мне, что по постановлению ЦК на похоронах запрещено читать молитву и оправлять религиозные обряды. Я разозлился:

— Плевать я хотел на твой ЦК. Все будет так, как скажут старики.

В нашей семье все атеисты, четыре члена КПСС. Вообще киргизы к религии относятся несколько иначе, нежели узбеки или таджики. За исключением аксакалов, редко кто молится. Однако каждый взрослый мужчина обязан знать наизусть хотя бы одну суру из Корана. Перед Афганом я тоже учил Коран. На похоронах молитва обязательна.

В последний путь киргиз должен обязательно отправиться из юрты, который ставится возле дома. Также обязательно забивается кобылица. Внутри юрты сидят женщины, снаружи дежурят мужчины. Каждый пришедший проститься с покойным подходит к юрте с громким плачем. Плач подхватывается встречающими мужчинами. По преданиям, традиция плакать в голос у киргизов и казахов сохранилась со времен нашего общего великого предка, грозного завоевателя Европы Хана Аттилы. Пришедшие женщины заходят внутрь юрты, мужчины остаются снаружи. Читается молитва. После этого прибывших проводят в комнаты, где расстелены дастарханы, угощают чаем. Десяток самоваров кипят постоянно, за ними наблюдают мальчишки. Мне в детстве тоже доводилось на таких мероприятиях «заведовать» самоварами.

Проститься с отцом приехало более трех тысяч человек. Принять такое количество народу, накормить и разместить на ночлег — задача несложная. На этот счет существует четко отработанная система. Соплеменники собирают деньги.

Гостей разбирают по домам соседи. Всю ночь накануне дня похорон они бодрствуют. Идет процесс обмена информацией, решаются важные дела. Наше племя Саватаров насчитывает несколько тысяч человек, которые компактно проживают в верхней части Таласской долины. Нельзя сказать, чтобы гости выглядели понурыми. Старики вспоминают о детских проделках отца, смеются. И это нормально. Возможно, когда-нибудь и меня так же соберут в последнюю командировку, если, не дай бог, не сгину без вести. Спецназ, в нарушение всех норм международного права, не носит знаков отличия. Мы предупреждены, что может случиться так, что останки наши никогда не будут возвращены на Родину. Косточки сгрызут шакалы. А череп твой, аккуратно обглоданный, будет украшать частокол какого-нибудь африканского вождя. На этот счет существует старая КУОСовская песня:

И к тебе в набедренной повязке

Вражеский наемник подойдет.

Подойдет, посмотрит, удивится,

Вскинет пистолет, прищурив глаз,

Скажет: «Много скушал бледнолицых,

Русских буду кушать в первый раз»…

За границей мы все были русскими.