Пишу автобиографическую книгу
Пишу автобиографическую книгу
У Маши на сайте и в блоге Живого Журнала тусовалась супружеская пара писателей — Леонид Жаров и Светлана Ермакова из Тюменской области. Они принимали большое участие во мне и как-то раз завели с Машей по Интернету разговор о том, что хорошо бы я написала книгу о своей жизни. Уж очень она у меня, жизнь, необычная, и рассказ о ней многим будет и интересен, и полезен. Маша горячо поддержала.
Под их общим напором пришлось засесть за воспоминания. Сначала вдохновенно описывала свое раннее детство, ведь я жила дома, в полной семье из трех поколений — родители, тетки, баба с дедом, и все было так хорошо. Я ничуточки не напрягалась, строки рождались сами, ловко сплетались в фразы, и повествование летело… Я посылала свои воспоминания Заичке и выкладывала в Интернет на сайт Марии Арбатовой.
Но дойдя до осени 1962 года, когда меня, неполных семи лет, стали оформлять в детдом, резко остановилась. Встала как вкопанная в испуге, что не смогу описать всего, что пережила. Не хотелось этого ни вспоминать, ни записывать! От некоторых воспоминаний просто начинала болеть…
Я тихонечко «сдала позиции» и отложила работу над этой книгой. А чтобы как-то оправдаться перед Машей, супругами Жаровыми, Заичкой и перед собой, по пожеланию читателей «Таюшки» продолжила сказку про ведьмочку Шишу.
Но как только «Шиша» была завершена, Маша вновь поинтересовалась: как продвигается работа? И упорно задавала этот вопрос в каждом электронном письме. Оставлять вопросы без ответа было неудобно, и пришлось снова засесть за автобиографическую книгу. Как же я благодарна Маше за этот прессинг!
Так как я писала книгу «по-современному», то есть отсылая постоянным читателям по главам и выкладывая части в Интернете, приходилось попутно отвечать на читательские вопросы и давать уточнения. Обилие вопросов меня обрадовало — значит, интересно пишу. И я с удовольствием отвечала на них — пусть люди знают и другую сторону жизни, разительно отличающуюся от их собственной.
Иные говорили, что книга, хоть и описывает невеселые события, написана с юмором. Правда, один из читателей охарактеризовал это как «юмор висельника ». Ну что ж, пусть так, тем более что виселицы мне все же удалось избежать.
Детский поэт Андрей Цыпляев из города Новомичуринска настоял, чтобы мои автобиографические главы читали не только взрослые, но подростки и старшеклассники.
Одна из старшеклассниц дала почитать «детдомовскую» часть моей повести своей десятилетней сестренке. Та читала, плакала, потом заявила:
— Надо послать Тамаре килограмм копченого сала и банку соленых огурцов. Злобные жадины пожалели для маленькой несчастной Тамарки ломтик сала и кружочек огурца!
Девчушку еле успокоили, заверив, что Тамара давно выросла и стала писательницей, а сало и огурцы продаются по всей России.
Задолго до завершения работы над автобиографической книгой я получила предложение от журнала «Дитя человеческое» опубликовать в нескольких номерах часть про Бачатский детдом, а журнал «Защити ребенка!» взял в публикацию главы про мое раннее детство. Я так рада!
А 29 декабря 2010 года мне вручили Сертификат номинанта международной премии «Филантроп» вкупе с денежной премией.
И 2011 год начался замечательно — три мои сказки взяли в «Антологию современной детской прозы», издаваемую Академией российской литературы и литагентством «Московский Парнас», а моя повесть о двух нескладных подростках «Февральская греза» вошла в сборник прозы «Вечерами у балкона», который готовит детская писательница и издатель Ева Златогорова.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКДанный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
Я с отвращением пишу
Я с отвращением пишу Я с отвращением пишу, Черчу условленные знаки… Когда б я мог карандашу Велеть не двигаться к бумаге! Не успеваю за моей В губах запутавшейся злостью, Я испугался бы гостей, Когда б ко мне ходили гости. И в угол из угла стихи Шагают, точно в одиночке. И
Я о деревьях не пишу
Я о деревьях не пишу Я о деревьях не пишу, Я приказал карандашу Бежать любых пейзажей. Все, что в глаза бросалось днем, Я, перед лунным встав огнем, Замазываю сажей. А скалы — скалы далеки. Они не так уж высоки, Как я когда-то думал. Но мне по-прежнему близки Людские
«Пишу сонеты, пусть я не Шекспир…»
«Пишу сонеты, пусть я не Шекспир…» Пишу сонеты, пусть я не Шекспир. Несовершенства их признать готов я. Но я люблю. И пусть услышит мир, Как счастлив я, как я горжусь любовью. Чтоб были мысли, чувства, звуков строй Тебя, моя любимая, достойны, Оттачиваю строчку за строкой И
«А стихи пишу в печали, от безмолвия пишу…»
«А стихи пишу в печали, от безмолвия пишу…» А стихи пишу в печали, от безмолвия пишу, Затоскую и вначале говорю карандашу: — Карандаш… — Он понимает, он и сам расскажет мне, Отчего тетрадь немая оживает в тишине. Оживают все предметы, все предметы — как друзья, С ними я
КАК Я ПИШУ СТИХИ
КАК Я ПИШУ СТИХИ Этот вопрос задается людьми, которые не пишут или делают первые попытки писать. При этом непременно прибавляется: «Ведь правда, вы пишете только по вдохновению и только о том, что вы пережили? Тогда стихи получаются от души».Я говорю: «Угу…» И все остаются
«Я пишу после каждого съезда…»
«Я пишу после каждого съезда…» – А сейчас я вам расскажу свои новости. В прошлый вторник меня вызывали в парткомиссию. Беседовал с завотделом по поводу заявления о восстановлении в партии. Он спросил, нет ли у меня чего добавить к заявлению.«Нет».«Ваше отношение к
Пока я пишу…
Пока я пишу… Нужно ли ненавидеть Саган? Писатель-дипломат Ромен Гари[393] задал этот вопрос в «Эль»[394], прочтя «Немного солнца в холодной воде». Авантюрист, эксперт по безнадежности, заметил в романистке (это была ее восьмая книга) жестокое намерение продолжать описывать
Это не я пишу
Это не я пишу В 50-е годы в папиных разговорах за чайным столом и устных новеллах стал фигурировать музыковед-графоман с запоминающейся, иногда казалось, нарочно придуманной, фамилией — Оголевец[11]. Бывший работник милиции, он вел себя нахраписто, печатал огромные тома с
«…Пишу эти строки во цвете лет…»
«…Пишу эти строки во цвете лет…» Однажды, французский писатель Люсьен Перей, путешествуя, оказался в вагоне с неким пассажиром. Как водится, разговорились. И, к нечаянной радости Перея — автора, пишущего на исторические темы, его собеседником оказался родственник лица,
Пишу ваш портрет
Пишу ваш портрет Двадцать первый год. Место действия все то же – «Стойло Пегаса». Поздний вечер. Вхожу – Есенин встречает, усаживает за столик – не в «ложе имажинистов», а тоже слева, но поближе к входу, представляет меня своему собеседнику – Натану Альтману. Я знала и
Я пишу новую пьесу
Я пишу новую пьесу Помню, когда я в свое время возил своих друзей в деревню, я завидовал очеркисту Ефиму. С раскрытыми глазами он шел по миру, и любая деталь этого мира ему, очеркисту, годилась. Бывало, он то и дело восклицал:— Да ты ходишь по золоту! Что тебя окружает! Греби
Глава 6 Я вам пишу…
Глава 6 Я вам пишу… В развитие и завершение темы «Заметки по поводу» пересказ эпистолы автора редактору «Литературки» после публикации в ней статьи, обвинявшей эмигрантов из России в «поливании грязью» оставленной ими страны…Главному редактору «Литературной
Я пишу сценарий
Я пишу сценарий Шкловский посоветовал мне написать сценарий и скрылся, мелькнув огуречной головой. Больше я его не видел, но получилось вот что: я проклял Шкловского до седьмого колена.Я решил написать из быта пожарных. Мне сразу померещился великолепный кадр
Пишу мозгом
Пишу мозгом Когда входишь в «свой текст глубоко» или, наоборот, он входит в «тебя», то начинаешь его обнаруживать всюду.Коитус с континуумом.То в Мережковском, то в Быкове. Вот сейчас подвернулся Константин Кедров.Когда-то был у него с Леной Пахомовой в гостях. А его