Глава 4. Партизанская борьба — важнейший фактор достижения победы над фашизмом

Глава 4.

Партизанская борьба — важнейший фактор достижения победы над фашизмом

Вопросам партизанской войны в тылу фашистских и японских агрессоров во Второй мировой войне посвящено много трудов исследователей. Приведем некоторые из их оценок.

«История войн не знает ни одного примера, когда партизанское движение играло бы такую роль, какую оно сыграло в последней мировой войне, — вынужден признать бывший генерал–полковник гитлеровской армии Лотар Рендулич. — По своим размерам она представляет собой нечто совершенно новое в военном искусстве. По тому колоссальному воздействию, которое оно оказало на фронтовые войска и на проблемы снабжения, работы тыла и управления в оккупированных районах, оно стало частью понятия тотальной войны».[141]

Гейнц Гудериан[142], занимавший посты командующего 2–й танковой группы, а затем начальника Генштаба сухопутных войск Германии, говорит, что «по мере того, как война приобретала затяжной характер, а бои на фронте становились все более упорными, партизанская война стала настоящим бичом, сильно влияя на моральный дух фронтовых солдат».[143]

Это подтверждают и английские исследователи Ч. Диксон и О. Гейльбрунн: «Ущерб, нанесенный немецкой армии партизанской войной, нельзя определить только числом убитых и раненых и количеством уничтоженных орудий и складов. К этому же следует добавить потерю немецкой армией боеспособности и ударной мощи, значение которой трудно оценить в цифрах».[144]

Еще более ярко пишет в своей «Второй мировой войне 1939–1945 годов» Дж. Фуллер[145]: «В России партизаны, число которых все время возрастало, вселяли ужас в сердца немецких солдат, разбросанных вдоль бесконечное линии сообщений. На огромных пространствах, через которые проходили коммуникации, партизанские отряды играли такую же роль, как и стаи подводных лодок в Атлантическом океане».[146]

Только советские партизаны (по данным «Истории Великой Отечественной войны»):

— уничтожили, ранили, разложили или взяли в плен около полутора миллионов вражеских солдат, офицеров, чиновников оккупационной администрации и т. п.;

— произвели более 18.000 крушений поездов;

— уничтожили 9400 паровозов и значительно больше их вывели из строя на значительные сроки, около 42.000 автомашин и мотоциклов, около 4000 танков, бронеавтомобилей, самоходных орудий и арттягачей, около 800 самолетов;

— разрушили и повредили около 2000 мостов на железных и около 8000 — на автомобильных дорогах, и нанесли противнику много другого вреда, трудно выражаемого в точных, цифрах.

Заметим, что по своей эффективности партизанская война, как неоспоримо следует из вышеприведенных цифр, сравнима, как минимум, с крупной войсковой стратегической операцией, влияющей на исход войны.

Трудно представить, как отразилось бы на ходе войны отсутствие партизанской борьбы в тылу фашистских оккупантов. У противника появилась бы возможность дополнительно использовать на внешних фронтах от 50 до 100 дивизий полевых войск и, по меньшей мере, 100–150 дивизий, дополнительно сформированных за счет полицейских подразделений, которые в минувшей мировой войне отвлекались партизанами. Отсутствие партизан дало бы возможность агрессору более полно использовать людские и материальные ресурсы оккупированных им территорий. Не ощущал бы противник и перебоев в работе транспорта.

По сути дела, партизанская война была одним из важнейших факторов достижения Победы, но, вместе с тем, одна она в отечественных условиях ее достичь бы не смогла, так же, как и одна Красная Армия, без партизан.

Партизанское движение началось с первых дней войны, неорганизованно, с ошибочной установкой о формировании партизанских отрядов на занятых противником территориях. Отрицательное значение так же и то, что в Полевом Уставе 1943 года говорилось, что основной единицей партизанской, войны является отдельный, самостоятельно действующий партизанский отряд. Стратегическая ошибка! Самостоятельно действующий отряд сам выбрал себе цель, пошел, выполнил свою задачу, но привлек внимание, противника и помешал другим партизанам выполнить гораздо более важную задачу. Отдельные, самостоятельные действия партизанских отрядов настораживали врага и не давали провести операции, могущие иметь оперативное и даже стратегическое значение.

Командиры партизанских формирований понимали пагубность такого подхода к партизанской войне. Если по данным на июнь 1942 года на территории Белоруссии действовало 241 отдельный отряд, 12 бригад и 58 бригадных отрядов (процентное соотношение — 77,5% отдельных отрядов на 22,5% крупных соединений), то на июнь 1943 года — 129 отдельных отрядов, 91 бригада и 456 бригадных отрядов (т. е. 19% на 81% соответственно), а в июне 1944 года — 53 отдельных отряда, 102 бригады и 490 бригадных отрядов (8% на 92%)[147].

В 1942 году на Калининском фронте был даже сформирован партизанский корпус, но был распущен Центром, как «бюрократическая надстройка», мешающая эффективным действиям партизан.

В результате в 1944 году, когда практически вся территория нашей страны была освобождена, в тылу противника продолжали действовать только хорошо подготовленные диверсионные группы, чья подготовка была настолько высока, что даже действуя за границей, они могли организовывать там крупные партизанские формирования. Они могли организовывать там восстания (как, например, Словацкое национальное восстание), были в зарубежных странах детонаторами борьбы. Наиболее понимающие возможности нанесения урона противнику командиры действовали до самого конца войны и встретились, по сути дела, с союзниками на Эльбе.

Нельзя не восхищаться высоким профессионализмом действий этих партизан–диверсантов. Но увы — их было немного. 0сновная масса партизан после изгнания оккупантов осталась, в нашем тылу, превратилась в пехоту, часть из них пошла на советскую работу, часть — на борьбу с бандами ОУН–УПА.

Второе направление развития партизанского движения и партизанской войны можно условно назвать «западным». Что же оно собой представляло? Начнем с Югославии. Там основной единицей партизанской борьбы не считали отдельный отряд. В ходе войны партизанские отряды, и группы превращались в соединения, потом — в дивизии и корпуса и, наконец, стали НОАЮ, которая одновременными партизанскими действиями на территории противника и армейскими — на линии фронта, оттеснили врага и практически полностью освободили свою страну и даже часть Италии.

В Италии так же были крупные партизанские соединения, которые превратились в могучую армию, которая смела фашистский режим на севере страны и даже захватила Муссолини. Даже если бы не было союзников, итальянские партизаны освободили бы свою родину.

Что получилось во Франции? Во Франции так же мелкие формирования Движения Сопротивления, руководимые Де Голлем и антифашистским военным движением КПФ, превращались путем слияния в более крупные. Эти партизанские соединения буквально сковали противника, затруднив даже внутреннее снабжение массовыми диверсиями. В итоге Франция не только ничем не помогала Германии, но и, по существу, не могла удовлетворить собственные потребности. Одни убытки для оккупантов!

Таким образом, выявилось два пути: первый — превращение партизанских соединений в армию, способную вести полномасштабные боевые действия, и второй — выделение из основной массы отрядов и групп, действующих в тылу противника, высокопрофессиональных диверсионных групп, способных действовать практически в любых условиях и на любой территории. Первый характерен для стран, по той или иной причине, не имевших национальной армии, способной противостоять, агрессору, второй — для государства, чьи вооруженные силы одновременно с партизанами вели борьбу против оккупантов.

Какой из этих путей наиболее перспективен — показало будущее, а здесь стоит только заметить, что ответ на любой вопрос зависит от конкретных обстоятельств и абсолютизация значения накопленного опыта еще ни к чему хорошему, как правило, не приводило.

Признавая это, Сталин в сентябре 1942 года в приказе «О задачах партизанского движения» писал: «Разгром германских армий может быть осуществлен только одновременными боевыми действиями на фронте и мощными непрерывными ударами партизанских отрядов по врагу с тыла… Народное партизанское движение на нашей территории, временно захваченной немецкими оккупантами, становится одним из решающих условий победы над врагом».

Слышите: только!

Слышите: одно из решающих условий победы над врагом!

В ноябре 1944 года Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин выступил с докладом: «27–я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции». Тогда же, 7 ноября 1944 года был издан приказ №220.

В докладе и приказе отмечались великие победы Красной Армии и заслуги союзников в достижении огромных побед над фашистским Вермахтом. О помощи партизан войскам Красной Армии и союзников в достижении этих побед Сталин не сказал ни слова.

В заключении в приказе говорилось: «Красная Армия и армии наших союзников заняли исходные позиции для решающих наступлений на жизненные центры Германии. Задача сейчас состоит в том, чтобы стремительным натиском армий Объединенных наций в кратчайший срок сокрушить гитлеровскую Германию.

Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, сержанты, офицеры и генералы! Трудящиеся Советского Союза!

В Великой Отечественной войне мы отстояли свою Родину от захватчиков, окончательно ликвидировали угрозу порабощения народов СССР фашистскими извергами и стоим теперь накануне полной, победы»[148].

О том, что Верховный в своем докладе и приказе не отметил заслуг советских партизан в победах над фашистами, партизанам было очень обидно. Я помню печальное и недоуменное выражение лиц бывалых партизан–диверсантов, которых поразило то обстоятельство, что Верховный забыл об их огромном вкладе и о том, что сам писал меньше двух лет тому назад.

Еще большее недоумение вызывало то обстоятельство, что перед партизанами не было поставлено никаких задач. А ведь в это время советские партизаны вели самостоятельную борьбу в тылу врага за пределами Советского Союза, в Польше, Чехословакии, Югославии, Венгрии и ряде других стран. Это не могло не привести к тому, что партизанские силы могли оказаться вне забот об их снабжении и судьбе.

И вот наступил долгожданный день, День Великой Победы. Великий праздник, великая радость — кончилась, наконец?то, война, временами казавшаяся бесконечной. И поздравляет народ с Победой сам Верховный Главнокомандующий. Он говорит о тех, кто ковал эту Победу, погибал на фронтах и работал для фронта.

Но ни слова о партизанах.

Так и пошло с тех пор по традиции: выступает 9 мая глава государства, говорит о Победе и тех, кто ее вырвал у врага — а о партизанах и диверсантах молчок. Будто и не было их. По–другому стала называться страна, сменилась, вроде бы, идеология, 1995 год, пятидесятилетие Победы. С праздничной речью выступает президент Российской Федерации Б. Н. Ельцин. Хорошо говорит, долго. Ни одного упоминания о партизанах.

И в научных трудах, и в школьных учебниках о партизанской войне — несколько неопределенно: было что?то такое. Второстепенное.

Посмотрим на эту проблему немного с другой стороны. По окончании Великой Отечественной войны 11 тысяч человек заслужено получили звание Героя Советского Союза. Из них — 234 партизана. И только 130 тысяч — медаль «Партизан войны» (при общей численности партизан по меньшей мере 800 тысяч человек).

Как же так?

Анализ вклада партизан в Победу показывает, что, как минимум, 15% урона врагу было нанесено ими. Почему же, когда стали представлять к наградам, получилась такая штука? Иван Николаевич Кондрашов, которого я знал еще до войны, очень переживал что тысячи партизан остались без наград.

Коницкий Сергей Васильевич, так много сделавший для создания диверсионной службы в соединении Ковпака, — до сих пор не награжден.

Гнездилов Федор Данилович, за полгода превратившийся из раненого воина в командира целого партизанского полка им. Ф. Э. Дзержинского — и это в первый?то год войны, Героя ему впору давать! — не награжден.

Имен много…

Был у нас один двенадцатилетний мальчик–партизан Толя Запорожец. Никто его не поощрил. Я снял свою медаль и вручил ему. Был и другой, Витя Коняхов, который начал борьбу в 14 лет и закончил войну в Польше. Отважно действовал…

Вовсе не получили никаких наград наши испанские друзья, воевавшие в тылу «голубой дивизии». Их десантировали так неумело, что сначала они оказались у нас в тылу. Хотели уж было закладывать мины, но обнаружили, что они в Вологодской области. Их подобрали и вновь выбросили в тыл врага — зимой, без лыж и продовольствия! Они, несмотря на чрезвычайно трудную ситуацию, провели ряд диверсий, но, в конце концов, были вынуждены вернуться.

Давайте спросим, почему партизан после Победы как?то забыли.

Маршал Г. К. Жуков пишет, что когда «война шла к концу, и осталось провести несколько завершающих операций, И. В. Сталин наверняка хотел, чтобы во главе этих операций стоял только он один»[149]. Этот вывод Жуков сделал после предложения Сталина передать в дальнейшем руководство всеми фронтами в руки Ставки. То есть: Сталин хотел, чтобы его слава и авторитет в результате Победы увеличился. Но ведь хорошо известно, что чем сложнее задача, тем больше славы будет от ее решения. Чем выше гора, тем больше славы ее покорить. Чем сильнее армия противника — тем больше славы ее победителю. А победителей, как заметил писатель Георгий Владимов, при Сталине «у нас всего было два: один с адресом — «Москва, Кремль, товарищу Сталину», другой — «великий советский народ под водительством родной партии», и даже если не со всем здесь можно согласиться, тенденция того времени подмечена верно.

А теперь скажите, победа над каким Вермахтом приносила больше славы Красной Армии и Сталину, как Верховному Главнокомандующему — над измученным, разложенным партизанами, как то было на самом деле, или над неким могучим и доселе непобедимым. Когда советские войска форсировали Днепр и ряд других рек, переправы им предоставляли партизаны — но разве об этом говорится где?нибудь?

Если бы Сталин признал, что партизаны внесли свой вклад в исход войны, срывая снабжение армий Вермахта, разлагая их, представляя вражескую армию перед РККА ослабленной, то пришлось бы признать, что немецкая армия во время боев была не настолько сильной, насколько он хотел представить.

Без партизан больше славы доставалось Сталину, его генералам и Красной Армии, это было выгоднее с политической точки зрения — союзники быстрее шли на уступки. И партизан предпочли забыть.

Сегодня размышляя об этом, я думаю, что ответ на все вопросы кроется в известном высказывании Никколо Макиавелли: «Горе тому, кто умножает чужое могущество, ибо оно добывается умением или силой, а оба этих достоинства не вызывают доверия у того, кому могущество достается».