НАЗАД В БУДУЩЕЕ Портрет Александры Буратаевой
НАЗАД В БУДУЩЕЕ
Портрет Александры Буратаевой
Я уже старый козел, но иногда вспоминаю детство – при этом легко матерюсь, безудержно пью пиво с друзьями и ругаю комсомол. Признаюсь, детство было нелегким. Но удивительно приятным. Оно во многом продолжается и сейчас: кто может мне помешать легко материться и пить разбавленное пиво? Вот только комсомол куда-то пропал и пиво приходится самому разбавлять…
Комсомол мы (под словом «мы» я имею в виду свой круг общения), конечно же, терпеть не могли. Он навевал скуку, отнимал деньги и убивал время. А главное – раздражал постоянными бессмысленными мероприятиями, от коих невозможно было уклониться без вреда для собственной задницы. Но вместе с тем, комсомол и объединял нас, как ни странно. На почве ненависти к нему. Поскольку нормальному молодому человеку быть некомсомольцем в те мрачные годы было нельзя, то все ими и были (сразу вспоминаю генерала Вольфа из «Семнадцати мгновений весны»: «У нас все были в СС!»).
Все советские комсомольцы делились на две неравные группы – на нелюбящее комсомол большинство и любящее его меньшинство. Эти странные меньшевики раздражали нас, большевиков, поскольку от рождения сильно тяготели к организационной работе. Среди нас.
Они сами рвались в комсомольские начальники, за что были нами презираемы. Одно дело, когда тебе выкручивают руки и вынуждают стать политинформатором или заставляют собирать принудительные взносы на добровольную лотерею ДОСААФ, и совсем другое, когда ты сам вызываешься на должность лагерфюрера.
Почему мы не любили наших комсомольских вожаков? Потому что четко понимали: свои амбиции, свой руководящий зуд они чешут о нас. Если бы не огромная серая масса, согнанная в организацию насильно, не было бы самой организации. И кем бы тогда были наши микро – и макрофюреры?
Я слежу за их судьбами. И четко вижу две вещи: первое – опыт оргработы им сильно пригодился в сегодняшней жизни. Второе: их внутренняя сущность ничуть не изменилась. Поскольку у этих ребят колоссальный опыт по организации бессмысленной работы (создать трудности и с честью их преодолеть), то лучше всего БЫВШИМ удаются чиновничья деятельность и «наебизнес», как говорит мой институтский приятель. В общем, обустройство собственного быта.
Один из моих факультетских комсомолоначальников ныне применяет свой неуспокоенный оргталант в разного рода финансовых авантюрах, постоянно меняя номера своих телефонов и пейджера. Он успел послужить пресс-секретарем Брынцалова в бытность выдвижения того в президенты, а недавно я увидел его на ТВЦ – в качестве известного астролога. Наверное, затеял новый «наебизнес»… Второй мой знакомец (кажется, он был комсоргом курса) организовал туристическое агентство, собрал кучу денег с народа и сбежал. А среди этих денег, между прочим, была и моя кровная штука баксов! Мне, дураку, урок – прежде чем дать человеку деньги, спроси, не сидел ли он за мошенничество и не был ли в прошлой жизни комсомольским лидером…
Но!..
Но ведь есть такая штука, как ностальгия. Почему фронтовики с улыбками и тоской вспоминают войну? «А помнишь, как Саньке полжопы миной оторвало? Вот смеху-то было!..» Молодость! Молодость, черт бы ее побрал! Она хороша, несмотря на всю ее грязь, вонь, кровь… Романтическое время. Романтика ведь не снаружи, а внутри человека. Дай сегодняшнему фронтовику снова побывать в окопах под Ржевом, как вся ностальгия через пять минут тут же и закончится, захочется опять на пенсию. Но эти пять минут! «Пять минут, пять мину-у-ут…» Боже ж ты мой!.. Дайте мне их!
«Возьми, Санек!» – сказала судьба. И подарила целых полчаса. Полчаса встречи с самым настоящим генеральным секретарем молодежной организации при правящей партии. Партия – «Единство». Нью-комсомол – «Общероссийское движение молодежи „Единство“. Генсек – Александра Буратаева – депутатша, бывшая телевизионная дикторша национального разлива.
В моей жизни было всего два интервьюируемых, которые с самого начала сурово отчитали меня за то, что я предварительно не подготовился к беседе – не ознакомился с материалами о героической личности интервьюируемого. Обе были женщины. И обе родом из Калмыкии! Первой была некая народная калмыцкая целительница, имени которой история до нас не донесла (забыл). Вторая – народная калмыцкая телеведущая Буратаева.
Именно таким должен быть генсек – строгим и провинциально-серьезным. Я снова вдохнул комсомольской юности.
Скромность всегда украшала вождей. Вот и депутат-генсек Александра ютилась в Госдуме в маленькой комнатке, никак не соответствующей ее рангу зампредседателя какого-то комитета и статусу предводителя российской молодежи. Зато уютно: на подоконнике стоят легкомысленные фигурки, изображающие узкоглазых мужичков (подарки от дружественных монголов и бурятов). А за спиной Александры Манджиевны на стене висит большое «жовто-блакитное» полотнище с крупным белым цветочком посередине. Войдя, я сразу же спросил, что это за коврик такой чудненький.
– Это флаг Калмыцкой республики!
От меня не укрылось недовольство Александры Манджиевны. По ее мнению, как выглядит флаг Калмыкии, должен знать каждый культурный человек. Об этом калмыцкая депутатша тут же мне сказала со всей депутатской прямотой:
– Неэтично показывать на государственный флаг Калмыкии и спрашивать: а что это такое? Это просто некультурно! Мне не нравятся корреспонденты, которые приходят неподготовленными к интервью. Вы сначала почитайте о республике Калмыкия, мою биографию… Только что я давала интервью «Аргументам и фактам» – человек пришел подготовленным! Я рассказывала ему о работе депутата. Кроме того, – о работе в одномандатном округе.
– Завидую ему… Но, честно говоря, меня почему-то совсем не интересует Калмыкия. Меня интересует Буратаева.
– Буратаева без Калмыкии – это не человек. Я себя ощущаю только как принадлежность моей республики!
– Никогда еще мне не приходилось интервьюировать принадлежность…
– Вы откуда родом?
– Из Москвы.
– Оно и видно. Тем-то и отличаются москвичи от провинциальных людей. У нас, провинциалов, есть еще что-то святое в душе.
– И вы, типа, понесли в политику свою чистую провинциальную наивность?
– При чем здесь политика, товарищ?.. Кто у вас главный редактор? А как ваша фамилия? Дайте-ка мне телефон вашего главного редактора…
Ответив на два последних вопроса Буратаевой и выполнив ее просьбу насчет телефона, я решил немного сменить тему, уйдя в сторону от раздражающих пациента калмыцких степей. Ведь, помимо основной «одномандатной» работы, есть еще у депутата Буратаевой «нагрузка от партии» – ей поручили «стать лидером» нового комсомола.
– Тесноватый у вас кабинетик для генерального секретаря.
– Это что, у вас такая ирония?
– Это у меня такая ирония… Давайте я сразу объясню вам, чтобы не было каких-то недосказанностей и недомолвок между нами: это у меня конкретно была такая ирония.
– Хм… Вообще штаб молодежного «Единства» будет находиться в другом месте. Не в Думе. Там у меня будет соответственный кабинет.
– Это правильно!.. Кабинет должен соответствовать чину работника.
Кстати, термин «комсомол» Александре Манджиевне не нравится. Мои настойчиво-ностальгические повторения этого слова в связи с ее новым назначением вызывали у Буратаевой неприязненную реакцию:
– Почему вы все время говорите «комсомол»? Не комсомол, правильно: Общероссийское молодежное движение «Единство».
– Его все комсомолом называют.
– А если все будут прыгать с седьмого этажа, вы тоже прыгнете? Некоторые хорошие традиции комсомола нужно, конечно, позаимствовать, но…
– Например, какие традиции?
– Ну, например, по организации. Это была очень сильная структура – сверху донизу. Вот это правильно было! Если организация имеет представительства в республиках, районных центрах, городах, селах и так далее, то она – работает. А если она только в Москве существует, то это совсем другое.
– Но такая сверхорганизация возможна только при тоталитарном государстве, когда не вступить в нее нельзя по причинам карьерного роста, получения образования… В государстве демократическом структуру, подобную комсомолу, уже не выстроишь. Нет механизмов. Тут уж либо поголовная принудиловка, либо не будет организации.
– Ну какая может быть принудиловка? Сразу начнем: у нас в уставе написано – только добровольное членство.
– Это вы, наверное, с устава ВЛКСМ переписали.
– Те программы, мысли и идеи, которые мы предлагаем, молодежь очень радостно принимает. В 89 субъектах у нас есть региональные представительства, которые скоро приедут на съезд. Мы проведем координационный совет…
– А зачем вообще нужно реанимировать комсомол?
– Затем, что после того, как комсомол разрушился, нет ни одной организации или движения, которое бы имело государственную поддержку и диктовало государственную молодежную политику.
– И женскую политику… И стариковскую… И детскую… И политику лысых граждан… У нас нет еще многих организаций, объединяющих самых разных граждан по самым разным признакам. Сколько работы впереди!.. Кстати, а в каких-нибудь других странах есть что-либо подобное комсомолу, который проводит государственную молодежную политику?
– Не надо строить аналогии с другими государствами. У них экономики совсем другие.
– А разве нью-комсомол должен помочь нашей экономике?
– Ой, ну что вы занимаетесь демагогией? «Поможет – не поможет…» Ну хорошо, хорошо – поможет он экономике, поможет!
– Но если он поможет, то станет таким же ненужным, как в других странах, которые мы называем «нормальными» и в которых нет никакого комсомола. Значит, ваш комсомол призван работать на собственное уничтожение…
– Вы из меня вырвали это! Вы как злой следователь, который пытается вырвать у меня что-то, чтобы потом написать…
– А если комсомол не в силах помочь экономике, то зачем он нужен? Государственную поддержку проедать? Туда опять соберутся люди, которым охота почесать свой организационный зуд, которым просто нравится руководить, распределять…
– Я хочу вам одно сказать: критиковать легче всего. Когда я журналистом была, тоже задавала такие дурацкие вопросы. А между тем социологические опросы показывают: 50% 15–17-летних подростков говорит, что они не хотели бы родиться в этой стране.
– Вот если бы 50% этих подростков говорили, что хотят в комсомол…
– Опять вы про этот «комсомол»! Если вы еще не запомнили, у нас это называется «Общероссийский…»
– Пардон, пардон! Не надо нервничать… Но все же, какими калачами вы собираетесь заманивать в свою организацию детей лет 13–17? И, главное, зачем?
– Молодежь, которая на улице, она ведь, кроме дискотеки, ничего же хорошего не знает!
– Да, они не испытали сладости комсомольских собраний…
– Мы будем бороться с наркотиками с помощью развития спортивных всяких организаций. И еще хотим совместно с Минздравом разработать программу пропаганды… Мы будем правительству писать воззвания, может быть, нас в бюджет внесут. Отдельной строкой.
– Это все хорошо, но для того, чтобы разработать программу и писать воззвания, нужно пять человек, а не целая всероссийская организация. Как, кстати, будет строиться ваш новый комсомол? Будут ли членские билеты и взносы?
– У нас будет координационный совет, под ним – исполком и контрольно-ревизионная комиссия.
– Бог мой, как давно я не слышал этих чудных слов! Продолжайте, продолжайте!..
– В партии у нас будут членские взносы, и мы надеемся на финансовую поддержку больших «Медведей». Будем открывать фонды и привлекать молодых предпринимателей. Будем действовать через школы, через вузы…
– И все-таки вы не ответили – чем молодежь заманивать будете, кроме возможности платить взносы?
– Возможностью участвовать в интересных мероприятиях!.. И потом, почему вы вообще считаете, что кого-то куда-то надо обязательно чем-то заманивать? У нас с вами разное понимание жизни.
– Слушайте, да вы же из БЫВШИХ!
– Да, я гордилась, что была в комсомоле! Я была в комитете комсомола, и мы проводили очень интересные мероприятия – фестивали разные.
– Фестивали… Ой-ой, меня сейчас стошнит. Как вспомнил, сразу накатило…
– Слава богу, что не все такие, как вы! Вы просто лентяй! Вам в институтские годы лень было принимать участие в этих мероприятиях, вы только о себе думали. А я активно принимала участие во всех мероприятиях, мне нравилось.
– Слушайте, следующим шагом будет, наверное, возрождение пионерской организации. А то у нас нет никакой организации, которая бы проводила государственную политику в области детства. Будете возрождать пионерию?
– Не знаю, надо будет разобраться с этим.
– Опять, значит, макулатуру собирать, металлолом, старушек переводить через дорогу?
– А что в этом плохого? Если вы не переводите дедушек через дорогу, то я искренне вам сочувствую.
– Нет, почему же… Я как с утра встану, так сразу и начинаю переводить. А вы, кстати, когда последнего дедушку переводили?
– Если я иду и вижу такую ситуацию, допустим, что у старушки вещи рассыпались, я могу нагнуться и собрать. Мне ничего. А для вас это западло?, наверное. Вы бы дальше пошли.
– Нет. Я бы их еще ногами потоптал! Я же не был в комитете комсомола и вырос подонком…