Александр Володин

Александр Володин

Саша Володин особенно дорог мне потому, что он всегда считал меня хорошим человеком. У меня было много друзей (ну, много друзей не бывает, но для общего лимита друзей на одну душу населения у меня было много – пока не начали умирать). Друзья мои относились ко мне вполне доброжелательно, и даже любили, и даже иногда говорили об этом стыдливо. Единственный, кто не постеснялся очень давно сказать, что я хороший человек, был Саша Володин. Смелый, яркий и мужественный поступок. На его кухне в Ленинграде даже висел плакат-воззвание: «Шура – идеал человека!» Этот лозунг, где вместо Маркса, Ленина, Пастернака был обозначен я, являл собой открытую гражданственность и цельность хозяина кухни.

Маленький (тогда) сын Володина, пробивающийся к истокам российской словесности, читал этот призыв по слогам и с удивлением спрашивал папу: а почему Шура – и делал человека?

Саша всю жизнь обожал кофейный ликер. Сладкая такая тормозная жидкость «победовская», но пахнущая кофе. В Питере его почему-то не продавали. И я ему из Москвы таскал этот ликер. Прямо из «Красной стрелы» – к нему, и в 8.30 утра мы уже завтракали «Кофейным». А потом, когда он и здесь кончился, мне его выдавали в силу узнаваемости лица из каких-то старых запасников. И вот где-то за полгода до Сашиной смерти я попал в Питер – и, как всегда, с поезда – к нему с бутылкой ликера. Саша плохо себя чувствовал, но все-таки мы сели традиционно цедить этот продукт.

– Я, – говорит, – к твоему приходу написал четверостишье: «Проснулся и выпил немного – / Теперь просыпаться и пить./ Дорога простерлась полого,/ Недолго осталось иттить».

Он жил трудно и счастливо, потому что никогда и нигде не изменял самому себе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.