Болезнь и закат
Болезнь и закат
Борис Николаевич не в состоянии был целый день высидеть в Кремле. Все больше времени проводил в загородной резиденции. Его появление на телеэкране производило странное и жалкое впечатление. Он казался далеким не только от народа, но и от собственного правительства. Многие министры видели его только по телевидению. Он замкнулся в узком окружении, где главную скрипку играли его дочь Татьяна Дьяченко и ее будущий муж Валентин Юмашев.
История болезни Ельцина составляет не один толстенный том. Букета даже известных всем нам заболеваний достаточно, чтобы другого человека – не президента – давно отправили бы на покой. Правда, нам постоянно говорили, что его интеллектуальные способности не затронуты. Но на телевизионном экране мы видели малоподвижного человека, который говорил крайне медленно и с видимым трудом.
Как только президент замкнулся в узком кругу особо близких и доверенных лиц, сложилось впечатление, что эти люди и принимают все ключевые решения в стране. Летом 1999 года общество было убеждено, что вся власть в руках этих людей. Появился даже термин «семья», потому что часть этого доверенного круга была связана с президентом не только служебными, но и родственными отношениями.
Никто твердо не мог назвать состав этой «семьи». Критерием был постоянный доступ к президенту – важнейшая привилегия в чиновничьем мире. Обычно в этот круг включали дочь президента Татьяну Дьяченко, журналиста Валентина Юмашева, главу президентской администрации Александра Волошина, предпринимателя Бориса Березовского, управляющего делами президента Павла Бородина.
Бориса Николаевича Ельцина страна когда-то поддержала как человека, выступившего против привилегий, готового разделить с людьми тяготы их жизни. А кончилось это святочным рассказом для телезрителей о том, что жена будто бы жарит ему котлеты, купленные в магазине, чему уж точно никто не поверил, и красивой жизнью его окружения, которое даже не стеснялось демонстрировать свое процветание. Вот это, наверное, больше всего отвратило людей от Ельцина.
Наконец наступил момент, когда Ельцин, видимо, осознал: его силы исчерпаны, то, что он предполагал, ему уже не сделать. Он всерьез задумался о преемнике.
При голосовании в Думе Путин набрал всего 233 голоса – меньше всех своих предшественников. Это была унизительно маленькая цифра. Слова Ельцина в поддержку Путина всерьез никто не воспринимал. А потом стало ясно, что на сей раз Ельцин не промахнулся.
Когда Путин возглавил правительство, закончилась, собственно, эпоха Ельцина. Ни мы, ни он сам об этом еще не подозревали. Но в тот день, когда удивленная и раздраженная страна узнала, что появился новый глава правительства, началась эпоха мало кому известного Путина.
Многие сомневались: сам ли Борис Николаевич принял неожиданное для страны и мира решение уйти, чтобы передать кресло Путину? Или же вынужден покинуть Кремль, подчиняясь чьей-то сильной воле? И вообще – в какой степени в последние месяцы и годы он решал, что и как будет, а в какой прислушивался к настойчивым советам других?
Ельцин, несмотря на возраст и болезни, оставался человеком очень волевым и своенравным. Он не любил ездить по накатанной колее. Ему нравилось удивлять окружающих хорошо подготовленными экспромтами, которые потом обильно цитировались. Иногда его своенравие проявлялось самым странным образом.
Так почему же он все-таки решил уйти досрочно? Сейчас, наверное, не все это помнят, но в конце 1999 года Ельцин еле-еле ходил. Он производил впечатление неизлечимо больного человека, который не в состоянии управлять государством. Казалось, земной жизни ему осталось совсем немного. Уйдя в отставку, он явно продлил свою жизнь на несколько лет.
Но в 1999 году его явно преследовал не страх смерти. Он боялся того, что может последовать за победой на выборах кого-то из его политических противников. В разгар бурной предвыборной кампании один из оппозиционных политиков публично напомнил ему о судьбе семьи румынского вождя Николае Чаушеску, сметенного волной народного гнева. Это прозвучало достаточно зловеще, потому что Николае и Елена Чаушеску были расстреляны без суда и следствия, а их сына посадили на скамью подсудимых…
Борис Николаевич был человеком не робкого десятка и, скорее всего, боялся не за себя, а за семью – в узком смысле этого слова. Боялся или его пугали – этого мы знать не можем. В окружении президента опасались, что выборы выиграет команда Примакова – Лужкова и за этим последуют репрессии в отношении ельцинской семьи. Опасались, вероятно, напрасно. Но в 1999 году в Кремле все силы были брошены на избрание президентом своего человека. Считалось, что досрочные выборы дадут ему фору, а другие кандидаты не успеют приготовиться к предвыборной кампании.
Ельцин с удовольствием вспоминал, как ловко он организовал передачу власти Владимиру Путину. При этом не задумывался – или не хотел задуматься – над тем, что эта операция носила циничный характер. Формально все было сделано по закону, а по существу право российских граждан выбрать себе такого президента, которого они хотят, было ограничено. Позднее станет ясно, что Ельцин привел к власти своего антипода (по взглядам на мир). И именно в тот момент началось изменение политической системы.
– Это решение, – вспоминает бывший сотрудник президентского аппарата Андрей Вавра, – в тот момент представлялось единственно возможным, обусловленным конкретной политической ситуацией. Имею в виду принцип передачи власти доверенному лицу (я не про личности, а именно про сам принцип). Одноразовое действие превратилось в скором времени в базовый принцип всей нашей политической системы. На ключевых постах оказались доверенные лица. «Свои». Но доверенные лица не могут все делать сами. Они должны тоже опираться на таких же доверенных лиц – тоже на «своих». В результате страна разделилась на «своих» и всех прочих…
Татьяна Дьяченко позднее признавалась журналистам, что Владимир Владимирович связан «человеческими обязательствами»:
– И не перед какой-то абстрактной командой, а перед папой.
Теоретически речь должна была идти не только о личной судьбе Бориса Николаевича, семьи и некоторых фигур его окружения. Логично было бы предположить, что они обговорили и те ключевые направления политики, которые Путин возьмется продолжать. Но эту важнейшую часть разговора оба участника судьбоносной беседы в Кремле нам не пересказали. Может быть, эта тема и не обсуждалась? Наследник обещал первому президенту позаботиться о нем и его семье, но в большой политике не стал связывать себе руки.
Все поразились, как легко Борис Николаевич пережил уход на пенсию. Он вел тихую жизнь пенсионера, лечился, ходил в театры, путешествовал, насколько позволяли силы. Несколько раз Ельцин высказывал то, что не очень нравилось в Кремле. Например, в декабре 2000 года в интервью «Комсомольской правде» твердо заявил:
– Я категорически против возвращения гимна СССР в качестве государственного. Такими вещами не шутят.
Владимиру Путину эти слова никак не могли понравиться, потому что это он решил вернуть стране старый гимн с новыми словами.
24 июня 2002 года на пресс-конференции президент Путин так отозвался о Ельцине:
– Он свободный человек. Имеет возможность свободно передвигаться, встречаться, высказывать свое мнение. Думаю, что ничего здесь плохого нет. Но по многим проблемам у меня есть свое мнение, и я буду реализовывать то, что считаю нужным, то, что считаю соответствующим интересам России. Борис Николаевич яркий человек, опытный политик. У него есть свое мнение, он его высказывает. Ну спасибо. Будем иметь в виду.
А Ельцин еще несколько раз выражал свое несогласие с политической практикой своего наследника. Резкий тон первого президента воспринимался как несогласие с политическими шагами Путина. Но когда его спрашивали, не сожалеет ли он, что выбрал Владимира Владимировича своим преемником, твердо отвечал:
– Нет.
Со стороны судить непросто, но возникало ощущение, что Борис Николаевич жил в нереальном мире, считая, что дела в государстве идут все лучше и лучше. Семья, заботясь о здоровье близкого и дорогого человека, делала все, чтобы он пребывал подальше от забот и тревог страны.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.