ГЛАВА 9 НЮРНБЕРГСКИЙ ФИНАЛ (1945 – 1946 гг.)

ГЛАВА 9

НЮРНБЕРГСКИЙ ФИНАЛ

(1945 – 1946 гг.)

Гросс-адмирал Дениц выбрал себе в качестве защитника на Нюрнбергском процессе флотского адвоката – капитана 1 ранга Кранцбюлера. Они знали друг друга много лет, и вот они стояли лицом к лицу в одной из комнатушек Дворца юстиции, разделенные металлической сеткой, через которую нельзя было даже поздороваться за руку. Гросс-адмирал говорил примерно в таком духе:

– Когда я прошу вас быть моим защитником, я имею в виду, что вы должны защищать не мою личность, в отношении которой я не испытываю никаких угрызений совести, а скорее германский флот и в частности – подводный. Вначале я не хотел иметь никакого дела с этим фарсом, какие бы последствия он ни имел для меня лично. Но потом я понял, что лучше смело предстать перед моими обвинителями, чем дать им бесчестить мое имя, не отвечая на их обвинения. У нас есть что ответить, и это, видимо, наш последний шанс ответить публично. Они постараются навесить на нас перед всем миром ярлык кучки убийц. Но мы обязаны перед нашими павшими товарищами, несколько в наших силах, не дать запятнать их честь. Немецкий народ тоже должен услышать, что мы скажем в ответ на их обвинения, а также знать, что его воины были не ордой преступников.

В течение месяцев команда обвинителей копалась в горах захваченных германских документов, чтобы набрать необходимые свидетельства. Им были предоставлены все возможности. Если необходимо, они могли в течение суток получить из Вашингтона по воздуху нужное им досье. Защита же, с другой стороны, поначалу вообще не имела работы. Перед окончанием войны Дениц строго запретил уничтожать германские военно-морские архивы, так как считал, что ему нечего скрывать и каждый может заглянуть в них. Победители захватили эти архивы и перевезли в лондонское адмиралтейство. Потом Кранцбюлер удалось получить разрешение трибунала и британского адмиралтейства и направить в Лондон своего помощника капитана 1 ранга Меккеля. Меккель работал там целых три недели, на ночь уходя в лагерь для военнопленных, откуда утром его забирал младший лейтенант британских ВМС. Он перерыл массу досье, делая выписки и пометки, снимал светокопии. Работал Меккель напряженно, стараясь уложиться в срок, потому что знал, что другой возможности получить ценные документальные доказательства не будет.

В Нюрнберг приезжала масса свидетелей обвинения и защиты, причем последних размещали в тюрьме. Среди свидетелей защиты по делу Деница были контр-адмирал Вагнер, Годт, зять Деница капитан 1 ранга Хесслер. Годта возили в Соединенные Штаты, где на него оказывалось всяческое давление, чтобы он дал показания против Деница. Следователи говорили ему, что его шефа все равно не спасти, так что не важно, будет ли показывать Годт в его пользу или против него. Ему даже дали понять, что он спасет собственную шкуру, если даст показания, которые нужны обвинению. Годт, однако, не клюнул на эти предложения и в конце концов его отправили обратно в Нюрнберг и предоставили в распоряжение защиты.[123]

Предъявление обвинений началось в октябре 1945 года, изложение дела обвинением – в январе 1946 года. Тем временем Дениц получал поток писем от старых «морских волков», в которых они выражали ему свою верность и преданность и спрашивали, чем они могут помочь ему. Под одним из таких писем стояли подписи 67 бывших командиров подводных лодок во главе с капитаном 1 ранга Винтером, который командовал 1-й флотилией подводных лодок в Бресте. Это письмо было использовано в качестве свидетельства защиты. В нем говорилось: 

«Из газет и радио мы знаем, что гросс-адмирал Дениц обвиняется в том, что он приказывал убивать спасшихся после торпедной атаки. Мы, нижеподписавшиеся, клятвенно заявляем, что гросс-адмирал никогда не отдавал такого приказа ни в письменной, ни в устной форме. Был приказ подводным лодкам в интересах их же собственной безопасности не всплывать после торпедных атак, как они это делали в ранней стадии войны. Всплытие после атак значительно повышает уязвимость лодки перед силами противолодочной обороны противника и ведет к вероятному уничтожению подводной лодки. Это был приказ недвусмысленный и никогда не истолковывался нами как приказание или разрешение убивать выживших. Мы, нижеподписавшиеся, заявляем, что командование германского военно-морского флота всегда учило уважать писанные и неписанные законы моря, и мы всегда рассматривали их соблюдение как дело чести и вели войну по-рыцарски». 

В мае на слушании дел Деница и Редера свидетели защиты дали много убедительных показаний в их пользу, но обвинение показало, что на него они не произвели никакого впечатления, когда американский главный обвинитель Джастис Джэксон, нагнетая обстановку, произнес следующие слова, обвиняющим перстом указуя на Деница:

– Дениц, этот наследник поражения Гитлера, способствовал успеху нацистской агрессии, давая указания своим стаям подводных убийц вести войну на море с беззаконной жестокостью джунглей…» И так далее.

Шли месяцы, и суд медленно продвигался к завершению. Наконец 31 августа 1946 года Деницу предоставили последнее слово перед трибуналом.

– Вы должны оценивать, – сказал он в частности, – законность действий германского подводного флота так, как вам подсказывает ваша совесть. Я рассматриваю эту форму военных действий как легитимную, и я действовал в соответствии со своей совестью. Подчиненные, однако, которые выполняли мои приказы, действовали добросовестно и без тени сомнений в необходимости или законности этих приказов. По моему мнению, никакие последующие решения не лишат их веры в честный характер борьбы, в которой они были готовы пожертвовать собой до конца…

…Моя жизнь, – сказал он в конце речи, – была посвящена моей профессии и посему службе германскому народу. Как последний командующий германским военно-морским флотом и последний глава государства, я считаю себя в ответе перед германским народом за все, что я сделал и оставил несделанным.

Целый месяц прошел, прежде чем трибунал подошел к вынесению приговоров. Напряжение возросло, это было заметно и по усилившимся мерам безопасности. Внутри тюрьмы на узловых точках поставили дополнительную охрану, по улицам пустили бронемашины с солдатами в полной боевой готовности. Главные места в зале заседаний были отведены для самых высоких офицеров Союзников, в то время как старшие офицеры собирались на галерее, в зале было полно журналистов и фоторепортеров.

Защитников вначале собрали в отдельной комнате, обыскали на предмет наличия спрятанного оружия и затем по двое провели в зал.

Чтение констатирующей части решения заняло полтора дня. Там была выражена позиция четырех стран по поводу событий в Германии после Первой мировой войны и частые ссылки на роль обвиняемых в этих событиях.

Что касается Деница, то он не был назван виновным по первому пункту обвинительного акта – заговору с целью разжигания агрессивной войны, но обвинялся по второму и третьему пунктам – в планировании, подготовке и начале агрессивных войн и нарушении законов или обычаев войны. Но при произнесении приговора судья подчеркнул, что приговор Деницу выносится не на основании нарушения им международных законов подводной войны.

Наконец, во второй половине дня 1 октября 1946 года трибунал собрался на вынесение приговоров. Напряжение достигло предела. Приговорят ли гросс-адмирала к смерти по пунктам второму и третьему?

Снова стал заполняться зал. Скамьи обвиняемых пустовали, прессу и фото– и кинорепортеров не пускали. Обращал на себя внимание и тот факт, что высокопоставленные генералы, присутствовавшие утром на чтении обвинительного акта, теперь отсутствовали, за исключением двух русских и адмирала сэра Канингема. Если генералы союзников, очевидно, не хотели присутствовать на вынесении смертных приговоров своим врагам военного времени, то присутствие британского военно-морского министра давало надежду на менее жесткий приговор немецким адмиралам.

И вот в зале прозвучал первый смертный приговор. Председатель трибунала произнес имя первого обвиняемого:

– Герман Вильгельм Геринг!

Обвиняемый вошел, сопровождаемый по бокам двумя военными полицейскими в белых касках, прошел к своей скамье и приладил на голову наушники.

Спокойным, ровным голосом лорд Лоуренс произнес:

– По пункту обвинительного акта, по которому вы обвиняетесь, Международный военный трибунал приговаривает вас к смертной казни через повешение.

Не говоря ни слова, бывший рейхсмаршал снял наушники, отступил назад, по-прежнему сопровождаемый военными полицейскими, и покинул зал.

Потом был вызван Рудольф Гесс, и председатель, с соблюдением той же процедуры, произнес, что тот приговаривается к пожизненному заключению.

За Гессом последовали через короткие интервалы семь других обвиняемых, каждый из которых услышал страшные слова «к смертной казни через повешение».

И вот настал черед Деница. Как только он надел наушники, председатель сказал:

– Обвиняемый Карл Дениц, по пункту обвинительного акта, по которому вы обвиняетесь, Международный военный трибунал приговаривает вас к десяти годам тюремного заключения.

Наступила пауза, потом гросс-адмирал ушел, навсегда сойдя со света современной сцены в мрачный и печальный полумрак тюрьмы Шпандау.[124]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.