«Вычеркивали строчки черной тушью…»

Вычеркивали строчки черной тушью,

Как будто вырубали топором.

И гром гремел. И был не слышен гром.

И мне переворачивал он душу.

И черной тушью белый лист пестрел,

Как в честном поле частые могилы.

Мы видели. Мы знали. И могли мы

Воображать, что это не расстрел.

А строй случайно уцелевших строк

Иное обретал существованье,

И лишь черновики хранились впрок,

В надежде на посмертные изданья.

Их оживят. И к ним проявят такт…

Но запоздало возвращенье к жизни:

В нелепом и смешном анахронизме

Не боль души —

литературный факт!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читайте также

К черной возлюбленной Ах, Черная любимая моя, Ты не красавица, Но обладаешь Очарованием Превыше красоты. О, Черная любимая моя, Ты вовсе не добра, Но обладаешь Той чистотой, Что выше доброты. Ах, Черная любимая моя, Ты не светла, Но все ж на алтаре сокровищ Полна ты будешь

В «ЧЕРНОЙ ШЛЯПЕ» Ему лечили грудь и руку в бараках Мессины и Реджио. С грудью хирургам не пришлось много мудрить — она зажила сама. Но левая рука Сервантеса превратилась под ножами живорезов в неподвижный и бесчувственный обрубок.Не было никаких средств заглушить боль.

НА ЧЕРНОЙ ЛЕСТНИЦЕ На ступеньках лестницы сидят рабочие. Они грязные, оборванные. Некоторые из них в лаптях.Это рабочие-сезонники. Они достраивают дом во дворе. И вот сегодня, в воскресенье, они пришли к домовладельцу, чтоб получить свой недельный, заработок.Кто-то из них

Пьеса в четыре строчки Вернувшись в двадцать шестом году из заграничной гастрольной поездки, я сделал куклу, внешне похожую на понравившегося мне Спейбла (о котором я расскажу в главе «Дневник памяти»), с той только разницей, что Спейбл – кукла на нитках, а моя надевается

Вычеркнутые строчки Соллогуб приехал повидаться с Пушкиным под вечер в субботу, 21 ноября. Поэт опять поднял вопрос несостоявшейся дуэли. «Вы были секундантом Дантеса более, чем моим, – пожаловался он снова, – но, тем не менее, я не хочу делать что-либо без вашего ведома.

13. В ЧЕРНОЙ ШИНЕЛИ Винтовка грудь мою сдавила. Шинель на плечи мне легла. Фуражка, лента и кокарда Мою свободу отняла… (песенка из детства) Надеть ВСЁ! Равняйсь! Смирно! А форменные есть отлички: Погоны, выпушки, петлички! (кажется, Грибоедов) 4 февраля 1955 года получаю

К Черной горе Город Караман лежит в ста километрах от Коньи, на самой южной точке Анатолийского плоскогорья. Дорога петляет по краю широкой Конийской долины, оставляя справа цепь Исаврийских гор. Стекающие с них ручьи орошают поля, окружающие неолитическую стоянку

Дом на Черной речке Мне часто снится один и тот же сон. Он преследует меня. Стоит мне уснуть, как знакомое чувство тревоги охватывает душу. Делается душно, и больно колотится сердце. Я знаю, что сейчас будет.Летний вечер. Тишина. Зарево заката охватило полнеба. Я иду по

У ЧЕРНОЙ РЕЧКИ После небольшой остановки в Челябинске дружины поехали дальше и вскоре высадились в Троицке. Дутовские шайки почти полностью окружили Троицк. Они неоднократно пытались ворваться в город, разрушали железную дорогу, прерывали связь с Челябинском. Члены

И мои любимые строчки Жирным шрифтом выделены главные слова: их, и почти буквально, я слышала с детства от своего отца. Он не пытался поставить меня на путь воина и никогда не заявлял, что идет по нему сам, но всегда следовал этому правилу. Поэтому путь воина сразу показался

НА ЧЕРНОЙ РАБОТЕ Если всмотришься зорко и смело В сумрак наших бессмысленных дней, То найдешь настоящих людей И найдешь настоящее дело. Сколько их в наши черные дни Не-чужих и по-русски хороших! Как несут терпеливо они Ежедневные подвиги — ноши. Приходи, чтоб в работе

К ЧЕРНОЙ ГРИВЕ Шепот горной студеной струи: Ай, темны вы, прошедшего ночи! За персидские брови твои И за смелые зоркие очи — Чья душа, не скупясь, отдала Без возврата и гордость и нежность Мчись, мой конь, закусив удила, В даль чужую, в глухую безбрежность. Это молодость в

Моя малая родина Строчки из сочинений Ксения Панафидина:Кто-то скажет: «Деньги – главное». А я отвечу: «Деньги дело наживное».Сергей Непомнящих:Иногда я вспоминаю тот день, когда я с отцом на катере отправился порыбачить. Путь от причала длинный. От нашей улицы до мостика

Вадим Эрлихман Последняя улыбка Серебряного века Строчки и кумиры Ирины Одоевцевой, родившейся 120 лет назад Вернувшись в Россию на заре перестройки, она соединила нашу повседневность с далеким, почти нереальным Серебряным веком. И она же подвела под этим веком черту,

От черной речки Утро выдается далеко не таким безоблачным, как на Урале, но это мое первое школьное утро в городе на Неве. И даже редкие проблески солнечных лучей подбадривают меня, говорят мне, что день этот будет чем-то сродни тому, когда я пришел в Бикбарде первый раз и