Глава восьмая СПАЛЬНЯ ТИАНЫ

Глава восьмая

СПАЛЬНЯ ТИАНЫ

Спальня Тианы была решена в кремовых тонах. Трюмо украшала тысяча безделушек, которые Проджети с любовью протирала специальной мягкой тряпочкой. А шкатулки ломились от украшений, которые Проджети примеряла втайне от хозяйки.

Тиана одевалась с европейским минимализмом революционных шестидесятых, но иногда любила побаловать себя авторской ювелиркой, ведь Гидон давал ей «на шпильки» огромные деньги.

У них не было детей. Гидон считал, что человеку его профессии не стоит иметь детей. Тиана периодически грозила разводом, но потом летела в Европу делать аборт, ведь в ЮАР аборты были запрещены.

После аборта пила успокоительные таблетки, покупала в утешение чемодан нарядов, мирилась с мужем и клялась себе, что это в последний раз. А потом вовсе перестала беременеть и старалась об этом не задумываться.

Тиана вышла в гардеробную в легкой рубашке и в шлепанцах, расшитых умелыми африканскими вышивальщицами, заглянула через плечо Проджети, гладившей недавно купленное платье. Подумала, сняла с вешалки другое платье, приложила к себе перед зеркалом и осталась недовольна.

— Наденьте новое, мэм, я не зря его глажу. То, что вы взяли, слишком открытое. Ведь вы хотите замуж, а не поразвлечься! — напомнила Проджети. — Тогда надо все спрятать подальше, чтоб мужчина захотел на вас поохотиться. Как говорится, не нужно учиться плавать там, где мелко.

— Проджети, я и сама не знаю, чего хочу… Мне страшно быть одной, а Отто такой заботливый. — Тиана вздохнула. — В прошлый раз он даже принес рыбу для котов.

Шкафы гардеробной хранили столько нарядов, что в них можно было одеть целую улицу Йоханнесбурга. Особенно нелепо это выглядело в свете того, что в основном Тиана ходила в одних и тех же футболке и джинсах. И только кокетство с Отто заставило ее принарядиться.

— Плохо, что он немец, мэм! Немцы очень жадные, — предположила Проджети. — Но зато он вдовец. Значит, вы подходите друг другу, как чашка с блюдцем. Наденьте вот это! Оно хоть немножко полнит, вы так похудели, что мужчине просто нечего будет взять в руки.

И, протянув платье одной рукой, Проджети другой рукой показала на свою мощную грудь.

— Не понимаю, зачем он так долго ухаживает? Так долго ухаживают только богатые старики. Все-таки наше поколение прошло через сексуальную революцию… — Тиана вяло взяла платье.

— Вы занимались революцией? — всплеснула руками Проджети.

— Не в том смысле, что ты подумала. Революция… в смысле свободы заниматься сексом с кем хочешь. В моей молодости в Европе это было очень важно.

— А мы тут и без революции! — бодро подмигнула Проджети.

— За все это время он не дотронулся до меня! Ничего, кроме шутливых поцелуев в щеку на прощание! — пожаловалась Тиана.

— Да что вы такое говорите, мэм? Он вас так и ни разу?.. — возмутилась Проджети.

— Ни разу! — помотала головой Тиана. — У меня нет этому объяснения. Может быть, я слишком подурнела после аварии?

— Что вы такое говорите, мэм? Да посмотритесь в зеркало! Вы для мужчины, как цветущая протея для шмеля! — успокоила Проджети и задумалась. — А вдруг этого немца интересуют деньги, и он хочет жениться на ваших деньгах? Мы не знаем, что у него на уме, в бутылку из тыквы нельзя заглянуть двумя глазами!

— Проджети, ну какие деньги? — отмахнулась Тиана. — Он со своими химчистками в десять раз богаче меня!

— А вдруг он от тех, что украли вашего мужа? — наморщила лоб Проджети. — Он вас ни о чем не расспрашивал?

— Я для них не представляю интереса, иначе бы меня давно убили. И не знаю ничего, кроме того, что мой покойный муж свихнулся перед гибелью.

— А вдруг знаете?

— Проджети, ну вот: твой муж чинит автомобили. Ты знаешь что-нибудь о починке автомобилей?

— Ваша правда, мэм! Жена всегда в дурах! — торопливо закивала Проджети.

— А все бумаги полиция забрала из дома сразу после исчезновения Гидона. Ты же помнишь, как они все перерыли. Они забрали даже его диплом! Как будто он может использовать свой диплом с того света!

— Полиция лучше знает, что забирать, — почтительно заметила Проджети. — Но после них я неделю приводила дом в порядок!

— И не забывай, что не Отто был инициатором отношений. Я сама пригласила его после того, как он спас мне жизнь в Блантайре. — Тиана словно старалась убедить домработницу. — Зачем спасать жизнь женщине, если не хочешь затащить ее в постель?

— Тут вы правы, мэм. Тогда остается только один вариант. — Она горестно покачала головой. — Самый плохой!

— Какой?

— Моя троюродная сестра Риана работала проституткой, тогда еще черным совсем запрещали спать с белыми. Она сильно рисковала. Так вот Риана говорила, клянусь солнцем и небом, что у большинства белых мужчин совсем плохо с этим делом. — Проджети сделала непристойный жесту себя между ног. — Говорила, что по сравнению с черными клиентами с белыми это была не работа, а отдых!

— Нет, Проджети, я чувствую, что с ним все в порядке. И дело не в нем, а во мне. Он относится ко мне как к больному ребенку, а не как к женщине, — пожаловалась Тиана и начала примерять выглаженное платье.

— Мэм, так и не надо шататься с ним по клубам. Надо сразу валить его в кровать, чтоб не успел очухаться. Раз в кои веки вам попался немец, ведь вы так ненавидите англичан! Значит, надо его не упустить! — скомандовала Проджети. — Давайте вы сейчас не пойдете на концерт, а изобразите приступ головной боли.

— Зачем?

— Смотрите, я уйду, мы разбросаем платья в гостиной, чтоб было похоже на правду. Он позвонит в дверь, вы откроете в накинутом халате. — Проджети подбежала к шкафам и начала искать самый соблазнительный халат. — Пуговицы не застегивайте, волосы разлохматьте… А еще лучше, если намотаете на голову полотенце, чтобы было пострашнее!

— Полотенце?

— Небольшое полотенце. Лучше голубое, чтоб под глаза! Сейчас найду голубое! Говорите тихим-тихим голосом, что не можете пойти на концерт, что начинается приступ головной боли, а Проджети, как назло, уехала на свадьбу к родне, а доктор не подходит к телефону… Потом падаете на постель и стонете! Куда он денется?

— Так ведут себя двадцатилетние дурочки, — фыркнула Тиана.

— Мэм, так ведут себя все, когда надо заманить мужчину, — авторитетно заметила Проджети. — Помните, когда нам, черным, уже разрешили алкоголь, белым за рулем не разрешали сажать на переднее сиденье черного?

— Ну, было такое, — кивнула Тиана.

— Я была девчонка, работала у хозяев, и они наняли белого водителя. Немолодой, но такой высокий, сильный мужчина, и я, как говорится, положила на него глаз. Мне хотелось узнать, как это бывает с белым мужчиной! Иногда он подвозил меня до развилки дороги в сторону деревни, но ведь я была в машине сзади, а он спереди, — радостно тараторила Проджети. — И однажды мне это надоело! Доехали до середины дороги, и я начала стонать и сползать с сиденья вниз. Он испугался, остановил машину… Мэм, вы слушаете?

— Да, конечно, — вежливо кивнула Тиана, но мыслями была совсем в другой истории.

— Я стала кричать, что кто-то сделал мне плохо, заплатив колдуну, и что теперь у меня останавливается сердце! И начала тереть вот здесь, на груди слева. — Проджети начала дико извиваться и тереть свою левую грудь. — А на мне была такая широкая кофта, вся в вышивке, и она начала неприлично задираться. Он открыл заднюю дверцу, глаза перепуганные, не знает, что делать… вдруг покажется полицейский и скажет, что он со мной… сами понимаете… А я говорю, что меня надо перенести на траву, чтоб земля дала силы. Я тогда была тоненькая, как тростиночка, и он понес меня с дороги за кусты, чтобы не видела полиция. И когда положил на траву, я так стонала, что ему было уже все равно, где там у меня болит! Чуть не порвал себе все пуговицы на ширинке, так торопился! И с тех пор каждый раз, когда подвозил меня, в этом месте останавливал машину, и я бежала за кусты. Мы так много лет делали, и даже поговорить не успели ни разу…

— И ты не забеременела от него? — удивилась Тиана.

— Как я могла от него забеременеть? Он ведь белый, меня бы сразу убили! — напомнила Проджети.

— Так ведь черные не делают абортов.

— Зачем аборты, мэм? От них можно умереть, и духи этого не одобряют. Но каждая девчонка в деревне знает, как делается тампон из хлопка, меда и крокодильего навоза. И никаких абортов!

— Крокодильего навоза? — поморщилась Тиана.

— Духи, мэм, все предусмотрели. Мне рассказывали про таблетки для белых, чтоб не беременеть. Но они дорогие. И потом, откуда я знаю, какой дряни туда натолкали? А крокодил никогда не подведет. — Она взглянула на часы. — Ой, сейчас он придет, я побежала. Только стоните громче. Так, как стонете во время приступа. Немца это разгорячит. Завтра расскажете, есть ли от него толк.

И она подмигнула таким масленым глазом, что Тиана покраснела и беспомощно улыбнулась:

— Актриса из меня плохая…

Но все-таки скомкала и швырнула платье, которое Проджети так тщательно гладила, накинула тот самый соблазнительный шелковый халат и начала наматывать на голову голубое полотенце, подчеркивающее цвет глаз.

А Проджети заколыхалась к лестнице, расшвыривая па ходу вещи с мощностью цунами.

Тиана подошла к зеркалу в спальне, попробовала разные варианты запахивания халата, но всякий раз казалась себе в этой роли верхом пошлости. В ее среде не были приняты галантерейные ужимки простонародных кокеток, она привыкла говорить мужчине «Я тебя хочу» и слышать в ответ «Я тебя тоже». Но с Отто такая интонация почему-то не получалась в принципе.

Тиана проникновенно посмотрела себе в глаза в зеркале и прорепетировала:

— Отто, я так виновата перед вами… Не то!.. Отто, видите, я собиралась на концерт. Но у меня начался приступ… Идите один. Я ничего не соображаю от боли… Не то! Отто, у меня разламывается голова, спасите меня еще раз… — Но голос не подчинялся, казался манерным и фальшивым.

Она услышала шаги и замерла.

— Тиана! — раздался голос Отто из гостиной. — Извините, дверь была не заперта!

Она медленно и напряженно вышла навстречу, изображая больную, кинула на гостя умоляющий взгляд.

— Я вижу, вы собирались на концерт, но у вас начался приступ головной боли, — предупредительно озвучил сцену Отто практически ее текстом. — Ничего не объясняйте, вам надо лечь.

Он оглядел беспорядок в гостиной, бережно подвел Тиану к дивану, стряхнул с него рыкнувших котов Эйнштейна и Ньютона и подложил ей под голову подушки:

— На вас лица нет! Не огорчайтесь, эта джаз-банда приедет еще раз!

Тиана повиновалась и страдальчески выдавила из себя:

— Проджети не подходит к телефону, доктор уехал на свадьбу к родне…

И тут же испугалась, что переврала текст, потому что в лачужке Проджети никак не могло быть телефона.

— Справимся сами. У вас есть грелка? Надо приложить грелку к ногам.

— В шкафчике в ванной, — безжизненно взмахнула Тиана рукой, все больше и больше входя в роль. И когда он вышел, торопливо освободила соблазнительное плечо из-под халата.

Отто вернулся, положил горячую грелку под ее ступни:

— Такая жара, а у вас ледяные ноги!

— Это от страха, — выдохнула Тиана.

Отто сбросил пиджак, сел у нее в изголовье и мягко сказал:

— В Алжире меня научили снимать боль. Не возражаете, если сделаю вам массаж головы?

Она согласно опустила ресницы, ничего не соображая от его близости. Отто размотал полотенце на голове Тианы и осторожно погрузил руки в ее пышные волосы.

Он был далек от медицины, но знал, что головные боли в основном возникают от напряжения мышц головы и сужения сосудов, поставляющих кислород нервным клеткам мозга.

Второй причиной бывает искривление позвоночника, зажимающее шейный нерв. Но и первое, и второе снимаются нежным массажем.

Отто видел, как летают головы в руках массажистов из индийских диаспор Африки: каждый раз казалось, что они вот-вот оторвутся от шеи. Потом массажист звонко стучал по черепу руками, сложенными в замок, тянул клиента за пряди волос. А иногда и вовсе поднимал вверх за голову. И клиент вместо того, чтобы закричать, расплывался в улыбке, свидетельствующей о полном и бесповоротном блаженстве.

Отто не решился на столь экстремальный массаж, а просто промял и прогладил мышцы под шапкой волос. Сначала от Тианы шла тяжелая испуганная энергия, а потом она расслабилась и словно повисла у него на руках.

— Лучше? — спросил Отто с предельно докторской интонацией.

— Не знаю, — прошептала она, не открывая глаз.

— Надо прогнать страх. Как вам кажется, в какой части тела он поселился? — Отто продолжил игру в доктора потому, что не чувствовал себя готовым к переходу в другой жанр.

— Тут! — Тиана положила ладони на солнечное сплетение.

— Как он выглядит? Как бы вы нарисовали его, если б были художником? — Отто понимал всю нелепость ситуации и теперь играл в психоаналитика.

— Это автомобиль! Старый черный «мерседес», который летит навстречу, как адская колесница!

— Вы очень тяжело пережили потерю мужа?

— Хочу говорить вам только правду. Я собиралась уйти от Гидона перед этим. Предчувствовала беду…

— Разлюбили? — Отто осторожно положил ее голову на подушку. — Я налью себе что-нибудь прохладное из холодильника?

И, не дожидаясь ответа, бесшумно, как кошка, подошел к бару-холодильнику, понимая, что любая лишняя секунда сидения так близко настаивала бы на продолжении телесного контакта.

Отто тихо приоткрыл дверцу, тихо налил в стакан соку. Тиана, словно не почувствовав, что он отошел, продолжала лежать с закрытыми глазами, не то справляясь с остатками боли, не то наслаждаясь освобождением от нее. Коты медленно и молчаливо полезли к ней на диван и уселись рядом.

— Гидон был физиком. И руководил испытаниями со стороны Израиля. У него, как бы это лучше сказать… началась мания величия. — Она снова завела монолог о своей жизни, но не так, как в прошлый раз, а мягко и умиротворенно. — Сначала кричал, что покажет мне испытания, что они почище, чем картины Сальвадора Дали, что чувствует себя Сальвадором Дали от физики. И что в его руках судьба планеты!

— Он заболел психически? — подсказал Отто.

— Скорее, перешел грань. После испытаний закатили невероятный банкет. Даже шампанское для банкета заказали из Парижа.

— А что испытывали?

Тиана села на диване, забыв о распахнутом халате, и удивленно уставилась на него, потом усмехнулась:

— Извините, Отто, я забыла, что вы король прачечных… После того как мы поженились, Гидон начал ездить в командировки в Неваду… Там, в пустыне, главный полигон для испытаний.

— Испытаний чего? — недоумевал Отто.

— Он стал раздражительным и подозрительным, практически параноиком. Стал много пить. — Она словно не слышала его вопроса. — Не представляете, как трудно жить в браке с человеком, существующим под грифом секретности! Как-то я вызвала его на откровенный разговор и поняла, насколько была несправедлива.

— Несправедлива?

— Он страдал от одиночества и невозможности поговорить о своих проблемах. Сказал, что его обманули — атомная программа в Пелиндабе была не вполне мирной! Подписав контракт, он попал в ловушку. Это означало полную потерю профессиональной репутации — ведь он всю жизнь боролся за нераспространение ядерного оружия! — Тиана говорила так, словно ей надо было освободиться от груза информации.

— Он догадался об обмане в США или здесь?

— Думаю, здесь. Если бы узнал в США, он мог бы сбежать.

— И бросить вас тут одну? — удивился Отто.

— Как говорят здесь черные: только дурак проверяет глубину сразу двумя ногами! Я бы его поняла, — кивнула она.

— У него были друзья? — спросил Отто.

— Нет. Он был замкнутый, недоверчивый. — Тиана подняла на него умоляющие глаза. — Вы поможете мне узнать, что с ним?

— Я??? — Отто отступил на шаг. — Но сыск — совсем не моя профессия.

— После того как провели испытания, поднялся шум. Не понимаю почему? Каждый год десятки стран проводят ядерные испытания. Гидон сказал, что такой же шум был, когда испытания провела Индия. В мирных целях, они даже назывались Laughing Buddha!

— Индия провела ядерные испытания? — удивился Отто. — Я думал, там главное оружие — боевые слоны!

— Отто, вижу, вы еще наивней, чем я. Гидон говорил, что весь мир боится апартеида с привкусом плутония!

Она встала с дивана, прошлась по комнате в полузапахнутом халате, забыв, что он был надет с целью обольщения.

Отто каким-то загадочным образом давал ей такое ощущение надежности, что желание излить ему душу каждый раз оказывалось сильнее желания попробовать расстегнуть пуговицы на его рубашке.

— После испытаний он стал еще невменяемей, вел себя как зверь, посаженный в клетку. А когда случилась автомобильная авария, понял, что его не оставят в покое. Конечно, он законченный эгоист, но иногда я думаю, что он мог исчезнуть, чтобы отвести беду от меня!

— Но ведь он гражданин Израиля, его должны были искать израильтяне, — напомнил Отто.

— Посольство Израиля направило официальный запрос, но что можно сделать, если нет ни человека, ни трупа? Официальные лица ЮАР только разводят руками, пожимают плечами и не устраивают никаких тебе дипломатических скандалов. — Она вдруг опомнилась, запахнула халат и даже завязала пояс. — Иногда мне кажется, что его могли украсть сами израильтяне!

— Тиана, простите, я ничего не понял. Понял, что были какие-то секретные испытания, что шампанское из Парижа заказали дорогое и что после банкета ваш муж сошел с ума. — Отто пододвинул кресло, усадил ее, сел напротив и взял ее за руку.

— Утром после банкета он первый раз сказал мне, что продаст информацию об испытаниях и станет миллионером. — Тиана говорила тоном, каким жалуются на свою неудавшуюся женскую судьбу.

— Парень не промах. Неужели, продав эту информацию, можно стать миллионером?

— Значительно быстрее стать покойником! Я отговаривала. Изменения в нем казались мне такими неприятными. Он все время куда-то уходил, прятался, боялся, оглядывался, прислушивался к каждому шороху в квартире. Жизнь превратилась в пытку. Я собралась при первой возможности улететь в Европу или Америку. Но не успела…

— Тиана, думаю, никаких испытаний и никакой атомной бомбы не было. Он просто сошел с ума. — Отто, успокаивая, смотрел ей в глаза. — Один мой приятель проиграл в рулетку чужие деньги, огромную сумму. И точно так же сошел с ума, все время твердил, что построил на эти деньги храм на острове, и этот храм спасет человечество!

— Так вы мне не верите? — Она выдернула руку и начала нервно ходить из угла в угол за его спиной.

— Я ничего не понимаю в физике, но я хорошо понимаю в человеческой психологии, без этого мой бизнес не шел бы в гору. Психам необходимы масштабные истории. С таким же успехом он мог рассказывать о нашествии инопланетян!

— Вы считаете меня полной дурой? — почти закричала она.

— Как головная боль? — попробовал поменять тему Отто.

— Да отстаньте вы со своей головной болью! Я вам говорю, что была на банкете после этих испытаний!

— Я думал, что массаж поможет! — Отто повернулся к ней и в прежней мягкой манере спросил: — Но если испытания секретные, кто же пустит на банкет жен?

— Видите фотографию над диваном? — раздраженно спросила Тиана.

Отто давно мозолила глаза фотография, на которой двое улыбающихся мужчин смотрели сквозь стекло влево, словно любовались заходящим солнцем. На шее у них висели темные очки с толстыми стеклами, а в руках были бинокли.

Тиана вспрыгнула на диван ногами, сорвала фотографию со стены, перевернула, отогнула зажимы и вытащила снимок из рамки.

Он оказался согнутым пополам, и на второй половине четко виднелся солидный ядерный гриб.

— Который ваш муж? — ревниво спросил Отто.

— Вот! — ткнула пальцем Тиана в тщедушного носатого очкарика. — Когда шел обыск, им просто не пришло в голову, что человек сложит фотографию ядерных испытаний пополам и повесит ее на самом видном месте! Теперь видите?

— Похоже на извержение вулкана, — заметил Отто. — Я жил в Италии, так выглядит Этна, когда сердится.

— Вы просто недалекий немецкий зануда! — закричала Тиана. — И не видите ничего дальше вашего носа, дальше ваших химчисток!

Отто аккуратно сложил фотографию, засунул ее в рамку и протянул Тиане. А потом ровным, многозначительным голосом, каким делают предложение, сказал:

— Мне все равно, было это испытанием атомной бомбы или началом Страшного суда. В связи с этим меня интересуют только ваше здоровье и ваша безопасность. Возможно, я просто ревную вас к покойному мужу, ведь он занимался чем-то значительным, а я только коммивояжер.

— Мне не важно, кто вы. Главное, чтобы вы были со мной, — прошептала Тиана, ожидая его дальнейшей реакции и чуть не становясь на носочки для поцелуя.

Отто отступил на шаг и твердо предупредил:

— У нас, немцев, есть пословица: «Heirat in Eile bereut man mit Weile». Это означает: «В поспешной женитьбе со временем раскаиваются».

— Хорошая пословица, а главное, вы вовремя ее произнесли! — сказала Тиана, прижимая фотографию к груди и не понимая, как вести себя дальше.

— Ужас в том, что я назначил на концерте встречу филателисту, который летел сюда из Европы десять часов. Вы позволите сходить в клуб, поговорить с ним о продаже марки и вернуться?

— Да, конечно, — растерянно ответила Тиана, хотя собиралась ответить: «Нет, конечно».

— А вам надо хоть немного поспать после приступа. Я вернусь, повешу фотографию на стену и буду вам вместо Проджети. И даже дам вам вместо нее лекарство. Где она держит ваши успокоительные лекарства?

— В спальне на туалетном столике, — капризно, как маленькая девочка, показала Тиана, согласившись с новыми правилами игры. — В резной шкатулке.

Отто отправился в спальню, словно она не могла сделать этого сама, влез в шкатулку, достал упаковки лекарств, рассмотрел их, налил воды в стакан, кинул туда таблетки и подал Тиане.

— Мне кажется, вы перепутали успокоительное со снотворным, — покорно сказала она, понюхав содержимое стакана. — Впрочем, все равно. — И медленно выпила, мерцая на Отто глазами.

— Вы услышите мой звонок или опять оставите дверь открытой? Может быть, взять ключи?

— Возьмите. Там, в прихожей, висят запасные. Я уже и так доверила вам самое главное, что есть в моей жизни, — сказала она тоном, означавшим «я тебя жду».

Отто взял в руки ее ладони, поцеловал их по очереди, сказал:

— Я скоро!

И побежал по лестнице из чугунных кружев вниз.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.