«Был вечер как вечер… Закат – как закат…»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Был вечер как вечер… Закат – как закат…»

Был вечер как вечер… Закат – как закат…

Смеркалось, а я в золотой лихорадке

Навстречу потемкам, почти наугад,

Пером расторопным скользил по тетрадке.

Горячая мысль начинала кипеть,

Я был под напором девятого вала,

Рука не могла за строкою поспеть

И рифма оформиться не успевала.

В такие минуты мы только горим,

До низменной жизни какое нам дело!..

Но Муза промолвила: «Поговорим»…

И с легким укором в глаза поглядела.

Я резким движеньем перо отшвырнул,

Досада во мне с любопытством боролась,

Я голову поднял, глубоко вздохнул

И слушал знакомый взволнованный голос.

Он нервно вибрировал, нежно звеня,

Он креп и слабел, словно ветер, в движеньи:

– «Для женщины ты забываешь меня,

Ты, клявшийся мне в неизменном служеньи!

В тот вечер – ты помнишь? – с тобой я была,

Тебя эта девочка сразу пленила;

Она улыбнулась, плечом повела

И этим с дороги меня отстранила.

Пусть глаз ее просинь ясней синевы

И грация не переходит в жеманство,

Ты знаешь, что женское сердце – увы! —

Является символом непостоянства.

Сегодня она безраздельно твоя,

А завтра, быть может, отдастся другому;

Так созданы женщины, друг мой, а я

Останусь верна своему дорогому.

Я буду твоею рабой и судьбой,

Я лаской тебя окружать не устану,

Я даже на гибель пойду за тобой

И вместе с тобою дышать перестану.

Ты был от меня вдохновеньем согрет,

Ты чувствовал свежесть лирической дрожи,

Ты сам убедился, что творческий бред

Любовного бреда острей и дороже.

Зачем же ты слишком увлекся игрой?

Зачем по капризу соперницы милой

Из первой любимой я стала второй,

К которой приходят с растраченной силой?!.

Она замолчала… Погасла заря…

В соседней квартире шумели невнятно,

И на стену с улицы от фонаря

Ложились косые дрожащие пятна.

Мне сердце сдавило тоскою хмельной,

Я мыслить не смел о своем оправданьи,

А Муза, как совесть моя, предо мной

Стояла в отчаяньи и в ожиданьи.

Я вымолвил только: «Прости…» и затих,

Но теплые руки мне шею обвили,

И знойные губы коснулись моих

И творческим жаром меня оживили.

Я лампу зажег и шарахнулась мгла,

И вновь торопливо скользя по тетрадке

Рука за строкою поспеть не могла

И нежилась кровь в золотой лихорадке…

<15 марта 1928>

Данный текст является ознакомительным фрагментом.