Восемь суток, проведенные на поселении Новая Благуша, близ большого картофельного поля

Быль

Записи из дневника курсанта 151-й учебной группы Сергея Молоднякова в литературной обработке Остапа Копчёного

Курсант Сергей Молодняков

Остап Аполлинариевич Копчёнов

Действующие лица и исполнители:

1. Работный люд, романтики, Робин-гуды, соловьи-разбойники, отъявленные донжуаны, таинственные личности, полуголые дикари, первопроходцы, обнаженные аграрии, избалованные отдыхающие, юмористически настроенная толпа, вереница людей, отчаянные головы, братцы, выходцы с того света… – все это и еще многое другое – курсанты 151-й, 152-й, 153-й, частично 154-й учебных групп V курса I факультета Воронежского ВВАИУ.

2. Аганин, Олег Аганин – Олег Борисович Аганин, умнейший человек с пышной шевелюрой.

3. Серега, Генрихович, Сергей Мартин – Сергей Генрихович Мартин, благороднейший человек с берегов Невы.

4. Гога, Гоша Птицын – Игорь Тихонович Птицын, человек, приятный во всех отношениях.

5. Чук – Сергей Викторович Щукин, милейший в обращении человек.

6. Кинстинтин – Константин Харченко, веселый человек.

7. Доброволъский – Сергей Добровольский, битломан, т.е. хороший человек.

8. Кирюха – Сергей Кириченко, умиротворенный человек.

9. Крюк, Игорь Крюков – Игорь Крюков, вольноопределяющийся, музыкальный человек.

10. Шпанов – Юрий Шпанов, противоречивый, глубоко несчастный человек, начальник курса, майор.

11. Калинаичев – Александр Калинаичев, предприимчивый, склонный к полноте человек, курсовой офицер, капитан.

12. Князь – Владимир Князев, невысокий человек в очках.

13. Москалев, старшина Коля, мичман Вова, отрицательные персонажи.

14. Жека Брежнев – Евгений Брежнев, простой человек, не родственник и даже не однофамилец.

15. Дюйм – Игорь Попов, высокий человек с кинопередвижкой.

16. Макс – Сергей Демакин, здесь человек из народа, с лопатой.

17. Мыши, лягушки, хомяк, собака, рыбы – твари Божьи.

18. Комары, мухи, колорадские жуки – просто твари.

19. Картошка – картофель, продукт питания, главное действующее лицо.

От автора

Желаю заранее предупредить, что нижеизложенное не является художественным сочинением, приукрашенным полётом свободной фантазии.

Это дневник, как и всякий иной, не претендующий на историческую панорамность и абсолютную точность.

Все записанное здесь является лишь субъективным, глубоко личным восприятием автора конкретной ситуации, в коей довелось оказаться ему и его давним знакомцам.

Однако ценность сих наблюдений не вызывает сомнений, хотя бы потому, что это единственное рукописное свидетельство столь великого времени и столь героических событий.

Предыстория

В городе В. на берегу невеликой реки, давшей свое имя нашему великому городу и в награду за это утопленной в собственных водах, стоит одинокая группа краснокаменных зданий стиля очень поздний ампир.

Взгляд несведущего увидит в этом грациозном ансамбле учреждение типа центральных бань или заброшенных пакгаузов. Но знающие истину патриоты города улыбнутся этому поверхностному суждению, ибо перед нами – краса и гордость города В., незабвенной памяти во все времена и народы – Воронежское высшее военное авиационное инженерное училище.

И пусто оно не стоит. И живут в нем люди: по национальности – военные, по вероисповеданию – курсанты.

Они жизнелюбы и почти все поголовно поэты и эстеты. Любят все красивое и возвышенное, любят и повеселиться, особенно… да, угадали.

Так вот, для удовлетворения данных культурных потребностей (для заготовки прокорма на всю Орду) в урочный час была снаряжена экспедиция старейшего курса в глубины черноземных прерий.

К тому же сия акция символизировала живую связь колхозов «Путь к коммунизму» и «Путь к офицеризму».

Итак…

3 сентября. Суббота (первый день)

…Итак, сельскохозяйственная эпопея началась сегодня, в 10 с минутами. Работный люд был загружен в машины, явно не предназначенные для перевозки живых существ. Сидели преимущественно сами на себе. Ехали весело. Сначала, правда, поеживались от встречного ветра, затем, закоченев, стали любоваться ландшафтом, забыв о мелких неудобствах.

По сторонам простиралась на редкость живописная панорама.

Пересекли черту города, очаги культуры, к нашему удивлению, не исчезли. Например, следуя по пригороду Новой Усмани, мы заметили такие зачатки цивилизации, как клубы, сберкассы, бани и кладбища.

Далее протекторы печатали свой рисунок в Верхнехавском (поэтичное название!) районе. И каково было наше удивление, когда буквально через несколько минут мы оказались на благословенной земле Франции.

Да, вопреки догмам географов, вокруг тянулись предместья Парижа. Об этом нас известили: табличка у дороги и красочный придорожный транспарант. Надписи по-русски гласили: «Парижская коммуна».

Вскоре появились и первые француженки и французы. Внешним видом они несколько отличались от привычных представлений и шли в компании с вполне отечественными на вид коровами, но согласно указателям это были французы, к тому же коммунары, и мы дружно приветствовали их: «Vivе Republique Fran?oise!».

ОНИ отвечали кратко по-русски.

Как-то незаметно пересекли государственную границу и вновь оказались в России, во владениях колхоза «Путь к коммунизму». Оставили слева последний населенный пункт, свернули направо. Попылили по просёлочной дороге, миновали симпатичное болотце, оригинально затянутое бурой тиной с вкраплениями зеленоватой ряски.

Ну вот, мы и дома!

Оттаяли. Заметили, что стоит жаркий, солнечный день. Сняли шинели, затем куртки, затем ещё что-то и ещё кое-что и остались в… том, в чём остались.

Приспосабливали сей райский уголок под жильё. Обитаем теперь в палатках казарменного типа, вместимостью 25 человек, т.е. 35–40 курсантов.

Почивать будем на столь знакомых в молодые годы двухъярусных кроватях.

Оборудование и удобства: кухня полевая, телеприёмник, кинопередвижка времен братьев Люмьер, электричество от генератора (сколько его посмотрим, когда стемнеет), остальные удобства – везде.

Пока всё бездыханно. Нет питьевой воды.

Чем бы заняться?

Многие сделали луки со стрелами – будут охотиться на полевых мышей и волков-оборотней. Иные загорают на пляже (окраине болотца), принимая при этом замысловатые позы.

Группки интеллектуалов играют в «козла».

Отовсюду доносятся обрывки мелодий, сплетающихся в «Гимн счастливому безделью!».

По истечении часа.

Солнце клонится к горизонту, путается в кронах ветвистых деревьев, окрашивая всё в апельсиново-тёплые тона.

Робин-гуды подрастеряли все стрелы в болоте. Романтики высматривают в камышах лягушку-царевну, реалисты выстругивают новые стрелы.

Живём, как в оазисе, только окружает рощицу не пустыня, а степь да степь кругом…

Скоро и здесь будет голо: сотня активных туристов на 500 м³ девственной природы.

В чащобе уже мелькают таинственные личности, выламывающие объёмистые дубины для хозяйственных нужд.

Поют магнитофонные итальянцы.

Завезли воду. Праздник продолжается.

Вечер.

Остаток дня ушёл на исследование дебрей. В непролазных зарослях, в самых глухих местах встречал племена полуголых дикарей, в коих, к своему удивлению, узнавал сокурсников. Как быстро одичали!

Племена пекли картошку и жарили колбасы. Меня они принимали за своего, т.к. одетый в спортивно-военизированный костюм Адама и вооруженный арендованным у Олега Аганина луком и стрелами, я не вызывал подозрений.

Дойдя до Большой дороги, я на неё не вышел и удалился восвояси.

Ел шиповник. Сознавал его полезность, но из-за исключительной невкусности оставил это занятие. Больше ничего съедобного не обнаружил.

Постепенно температура воздуха понижается. Начали одеваться. Стали менее походить на южноафриканское племя, приблизились к североамериканским индейцам.

Бродят слухи, что завезли фильм «Берегите мужчин». Очень актуальная вещь, судя по названию. Теперь бы его ещё посмотреть.

Температура падает. Многие вслух сожалеют, что не запаслись огненной водой.

Достали музыкальные инструменты, звучат псевдомузыкальные пассажи.

Поздний вечер.

Стемнело.

Понижается не только температура воздуха, но и температура тела. Вокруг ходят эскимосы и эвенки.

Ожидавшихся комаров нет, очевидно, улетели в жаркие страны. Небо постепенно окрашивается ультрамарином, и лишь на западе, осталась бледно-розовая полоска.

Попытки завести генератор оканчиваются постоянными неудачами.

Наиболее активные члены племени играют в «слона», менее активные столпились у генератора и дают ценные советы, наименее активный пишет этот дневник.

Совсем стемнело.

Начали жалобно петь.

В темном царстве – ни одного луча.

Ночь.

Пишу при свете костра.

Жутко звёздная ночь.

Падают метеориты – спешу загадывать желания: покушать, покурить, ну и – стать генералом. Эх, зря много загадал, что-то может и не сбыться.

Первопроходцы собрались у костра. Огонь из темноты выхватывает только лица. Все голодны и торжественны.

Слушаем флойдовскую «Стену», «Отель Калифорния» и что-то из АC/DС.

Фантастическое небо.

Добровольский и Большая Медведица.

Где созвездие Лебедь?

Хвала Юрию Шпанову, оживившему-таки генератор.

Глубокая ночь.

Фильм не досмотрел. Во-первых, скучный, во-вторых, звук еле слышен, а сурдоперевода нет.

Холод. Что ещё надеть?

Куда сунуть очки? Да, котелок – надежное место.

Сотня спит.

4 сентября. Воскресенье (день второй)

Раннее утро.

Ночь прошла – словно прошла боль. Спал одетый: в две пары шерстяных носок, два казенных одеяла (с пугающими иероглифами на бирке в углу), шинель. Из-под груды тряпья бледным пятном виднелся лишь мой кроткий лик. Очевидно, постепенно он становился всё прозрачней и белее, ибо, очнувшись в 4 утра, я не ощутил на лице своём нос. И хоть я не гоголевский майор Ковалёв, а лишь курсант, т.е. бесправное существо подлого сословия, однако и мне безносому ходить не с руки. Да и на чем удерживаться очкам?

Отогревал свой павловский профиль всем организмом. Спас, но, проснувшись, не смог уснуть, а от сознания собственной беспомощности (одеть-то больше нечего) мерз ещё больше.

Аганин в дозоре. Спички, звездное небо и моё отношение к этому в 4 утра.

Серёга Мартин (ещё один Витязь) и напугавшая его ночная зловещая птица (верно, пеликан или дятел). Его высказывание о палатке, как о холодильнике; им снаружи, по ощущениям, – теплее.

Не лечь ли завтра снаружи?

А Кинстинтин сказал, что это была «смерть среди айсбергов», а не ночь.

Поднимать начали в 06.45.

Трактористов нет. Хорошо это или плохо?

Последствие ледниковой ночи – раскалывается голова. Радостная, дезертирская мысль: неужели простыл?

Кажется, день опять будет жаркий, пока же греемся у костра.

Выдали свежевыкованные ведра.

Время второго завтрака.

На трудовую вахту заступили в 10.30.

Толпа обнаженных (по пояс) новоиспеченных аграриев с непременными, но, как правило, пустыми фляжками на талии и самоуверенными улыбками на устах выслушала скорбную весть о том, что тракторист, наконец, протрезвел и начал функционировать.

Народ двинулся в поле. Работа закипела. Всюду снуют юноши, их бледно-загорелые тела эффектно смотрятся на фоне чернозема.

Ухарски топая по пашне пыльными сапогами, молодцы играючи вздымают над кузовами машин наполненные корнеплодами жестяные подойники.

Наступление поддерживают пять механизированных единиц: МАЗы и КаМАЗы.

Даёшь картофель!

Энциклопедическая справка: Картофель – это сельскохозяйственный продукт, скорее всего, овощ. Произрастает почти везде, где я бывал. Растет в земле небольшими скоплениями. Имеет желто-коричневый окрас с множеством оттенков и неправильную геометрическую форму. Съедобен, но предварительно желательно подвергать его термической обработке.

Основные орудия уборки: служащие, студенты, школьники и теперь – курсанты.

Полдень.

Трудовой порыв начинает иссякать.

Борозды пройдены. Машины почти пусты.

Гоша Птицын убивает 6 колорадских жуков, которых здесь более чем достаточно. Наверное, эти шестеро были самыми отчаянными мерзавцами. Перестали считать вёдра. Наступаем в обратном направлении. Грянули оземь. Время обеда, но до него ещё две машины. Отдыхаем: загорелые от пыли, все черноглазые и чернозубые.

Любители животных из 4-й группы учат плавать в наполненном какой-то жидкостью ведре пленённую мышь. Решено сделать из неё ловца жемчуга, для чего произведено несколько тренировочных погружений на дно ведра. Мышь самостоятельно не всплывает, её всякий раз спасают и сушат на солнце заботливые натуралисты. Пока она сохнет, лягушонок (зоопарк у них с собой, что ли?) претендует на звание чемпиона по прыжкам с 1,5 метровой высоты в то же ведро. После 36-й серии прыжков, в зените славы, он умирает от разрыва сердца. Медицина оказалась бессильна, не помогло даже искусственное дыхание через соломинку и, поверьте, не в рот.

Мышь плохо сохнет и приговаривается, как враг колхозного крестьянства, к высшей мере социальной защиты. Перед смертью исполняется последнее желание осужденной – ей дают покурить.

Бросили жребий, мне выпало идти в наряд.

Отмываюсь в лагере при помощи ведра ледяной воды, загораю и жду обещанного обеда.

С поля доносится рокот тракторов, шум машин, звон подойников и стоны.

Вечер.

И вновь солнце прощается с небесами и с нами. О холоде думается ещё как о чём-то далёком и нереальном.

В «курительной комнате» обмениваются новостями, сплетничают, оценивают сегодняшний рабский загар: загорели только спины, да и те перечёркнуты белыми косыми крестами. Это следы главного украшения туалета – подтяжек.

Руководство в лице Калинаичева сетует на судьбу. Как истинный современный командир он вдохновлял наш порыв личным примером на… соседнем пруду. Но Бог есть, и за два дня наш мученик не поймал ни единой рыбки.

Любители острых ощущений убегают на дальнюю поляну играть в мячик.

Где предел человеческих возможностей? По ту сторону болота ходят наши люди.

Комаров сегодня больше, неужели вернулись?

По радиоприемнику специально для нас гремят звонкие крестьянские песни.

Крестьянский быт постепенно засасывает: отдельные личности занялись народными промыслами. Серёга Мартин, в частности, сам не курит, но строгает мундштуки. В целях рекламы раздает бесплатно, а как пойдут массовые заказы – разбогатеет.

Я приобщаюсь к славному клану игроков. В очередной раз выучился играть в «козла». За этим благородным занятием и застала нас темнота.