Николай Карташов У ЗОЛОТОЙ СОПКИ Очерк
Николай Карташов
У ЗОЛОТОЙ СОПКИ
Очерк
На карте Челябинской области близ Троицка, чуть юго-восточнее, начертан маленький кружочек, который обозначает небольшую железнодорожную станцию с поэтическим названием Золотая Сопка. В летние дни на этой небольшой станции, расположенной у быстрой степной речушки Уй, часто можно слышать детский смех, веселые песни пионерских отрядов. Широко раскинувшийся смешанный лес, сопки, покрытые пестрым ковром высоких трав, степная река с ее песчаными берегами — все это влечет к себе детвору. Здесь, у Золотой Сопки, в летние месяцы звенят песнями пионерские лагери, туристские базы. Сюда приезжают горожане, чтобы насладиться степным простором, лесом, рекой…
Мне, однако, пришлось побывать у Золотой Сопки не жарким летом, а в холодные февральские дни 1958 года, когда степные ветры яростно заметали дорогу, слепили глаза.
Что же влекло сюда в эту совсем не дачную пору?
У самой Золотой Сопки вот уже четыре года строится крупнейшая в стране тепловая электрическая станция, одна из тех «миллионных» станций, строительство которых предусмотрено шестым пятилетним планом.
Случилось так, что перед самым выездом из Челябинска в Троицк я смотрел кинофильм «Коммунист». События этой картины, как известно, развертывались на строительстве первой советской электростанции на Шатуре в те годы, когда государство наше делало свои первые, невыразимо трудные героические шаги.
В вагоне пригородного поезда я думал об этом фильме, вольно или невольно сопоставлял первую нашу маленькую стройку с теми картинами индустриального могущества, которые время от времени открывались даже из окна вагона.
…Смотрю на заснеженную дорогу, и чудится, что идет по ней коммунист Василий Губанов, высокий, могучий, суровый. По старой шинели, по прихрамывающей походке нетрудно угадать недалекое прошлое этого человека — и фронт, и ранения, и лишения. Идет на стройку электростанции рядовой человек, чтобы по велению партии начать осуществление великой ленинской идеи электрификации.
Трудно, неимоверно трудно было строить эти первые электростанции.
В 1920 году на территории нынешней Челябинской области наиболее крупными являлись электростанции Саткинского металлургического завода (3200 киловатт) и Златоустовского завода (2000 киловатт). Челябинск располагал карликовой электрической станцией, предназначенной для освещения двух-трех улиц и нескольких культурных учреждений. На территории области в течение 1913 года было выработано электрической энергии лишь 300 тысяч киловатт-часов, то есть столько, сколько производит ее сейчас за три часа стотысячная турбина Южно-Уральской ГРЭС. В настоящее время на электростанциях нашей области вырабатывается электроэнергии почти в семь раз больше,-чем во всей царской России.
«Вообразить… себе применение электрификации в России можно лишь с помощью очень богатой фантазии. Я лично ничего подобного представить не могу».
Эти слова принадлежат известному английскому писателю Г. Уэллсу. Их можно найти в его книге «Россия во мгле», написанной после посещения нашей страны в конце 1920 года.
Но вот 36 лет спустя в Россию приезжает другой англичанин — Ситрин, председатель Центрального электрического управления Англии. Вместе с делегацией английских энергетиков Ситрин поехал в глубь России, за Уральский хребет, на нашу Южно-Уральскую ГРЭС. Он никак не ожидал увидеть «в этом медвежьем углу», «на краю света» современную мощнейшую тепловую электростанцию. В журнале дежурного инженера электростанции Ситрин, выражая мнение английской делегации, записал:
«Большое впечатление произвели на нас квалификация рабочих, а также техника, установленная на электростанции».
Это — не просто проявление вежливости. Может быть, ему не очень хотелось делать подобную запись, но что поделаешь: факты есть факты.
…Вот какие мысли, ассоциации, воспоминания одолевали меня в те несколько часов, которые необходимы были, чтобы одолеть расстояние от Челябинска до Троицка.
Город Троицк имеет более чем двухсотлетнюю историю. Когда-то, в середине восемнадцатого века, Троицкая крепость служила рубежом, защищавшим границы России от набегов степных орд. Затем эта крепость прославилась меновой торговлей с азиатскими народами. Троицкая меновая ярмарка пользовалась большой популярностью. В течение двух весенних месяцев по широким дорогам сюда тянулись караваны из глубин Азии. Чего-чего только здесь не было! Табуны кровных скакунов, дамасские булатные клинки, шелковые ткани, тюки овечьей и верблюжьей шерсти, легкая китайская парча, фарфоровая посуда… Уральские города привозили сюда медную посуду, клинки, железный инструмент, деревянное поделье.
Рассказывают, что в нескольких километрах от Троицка, вниз по течению реки Уй, на живописной сопке была таможенная застава. Здесь у купцов требовали пошлину золотом. Отсюда, якобы, и название — Золотая Сопка.
Если окинуть взором степные просторы, раскинувшиеся вокруг Троицка, то с радостью и восхищением увидишь чудеснейшие перемены, произошедшие за годы Советской власти. Почти ровесник Троицка — город Челябинск стал одним из крупнейших индустриальных центров страны. Юго-западнее, у горы Магнитной вырос новый город и один из крупнейших в мире металлургических комбинатов. На юго-востоке создается мощный Соколовско-Сарбайский горно-обогатительный комбинат. Севернее растет Еманжелинск — город угольщиков…
И как-то так получилось, что до недавних пор рука индустриализации по-настоящему не коснулась старого степного города Троицка. Но вот и до него дошел черед. Троицкая электростанция вызовет коренные перемены в жизни, в облике, в судьбе Троицка.
* * *
От станции Троицк до стройки — километров семь. Автомашина мчится по хорошо укатанной дороге и вскоре с ходу влетает на сопку. Перед глазами открывается панорама поселка и стройки.
— Вот и наш поселок, — сказал шофер автомашины Александр Николаевич Маловечко. — Я тут с первых дней, как говорится, с первых камней. Четыре года назад кругом была степь. А вот теперь, глядите…
Десятки двух- и трехэтажных каменных домов, окрашенных в светлые тона, образовали первые улицы рабочего поселка. Поселок создается с самого начала капитально, добротно, из долгие времена. Здесь и школа, и детские; ясли, и магазины, и баня. Строятся Дворец культуры, кинотеатр.
Площадка будущей станции лежит немного левее поселка. Здесь пока возвышается первая железобетонная труба, которую мы уже видели издалека. А рядом — стройные, ажурные башенные краны, протянувшие свои длинные-предлинные металлические руки.
Строители сооружают главный корпус электростанции. Это будет огромное здание объемом свыше миллиона кубических метров. Закладываются фундаменты и других зданий и сооружений электростанции — щита управления, дробильного корпуса, береговой насосной.
…Мы стоим у фундамента главного корпуса электростанции, ощетинившегося железной арматурой и анкерными болтами. Монтажники ставят металлические колонны здания.
Слушая рассказ директора будущей станции Владимира Ивановича Остроущенко, стараюсь мысленно представить себе облик «миллионной».
— Пока еще рано говорить, какова будет окончательная мощность станции, — говорит Остроущенко. — Во всяком случае, выработка электроэнергии на станции будет составлять несколько миллиардов киловатт-часов в год… С чем сравнить эту мощность? Ну, хотя бы вот с чем — с Куйбышевской ГЭС, от которой она будет отставать на 1—2 миллиарда киловатт-часов в год.
Троицкая ГРЭС будет поистине гигантской «фабрикой электричества», оснащенной самой передовой энергетической техникой. Миллион киловатт! Да это же мощность всех электрических установок в царской России в 1913 году!
Первый турбогенератор Троицкой ГРЭС должен дать ток в конце будущего года. Электрическая энергия, вырабатываемая на этой станции, потечет по высоковольтным линиям электропередач на Соколовско-Сарбайский горнообогатительный комбинат, в Магнитогорск и прилегающие к нему районы Белорецка и Сибая, в Троицк, Челябинск, Златоуст. Словно живительная влага, придет электроэнергия в колхозы и совхозы, раскинувшиеся на необозримых степных просторах, она внесет коренные изменения в жизнь и быт людей, преобразует облик старого степного города Троицка.
Все это свершится не когда-нибудь, а уже в этой пятилетке. Но чтобы в эти чудесные планы вдохнуть жизнь, воплотить их в железо и бетон, нужно вложить еще огромный труд строителей.
* * *
Метет вьюга, беснуется ветер. Ну, как в такую непогодь можно вообще что-нибудь делать на строительной площадке? Между тем строители и не думают бросать рабочие места, каждый на своем участке настойчиво и упорно продолжает дело.
Из кабинета Остроущенко сквозь маленький «глазок» на окне видна 150-метровая железобетонная дымовая труба.
— Неужели и там, наверху, тоже сейчас работают?
— А как же, работают… Если из-за непогоды прекращать строительство, то мы станцию и через двадцать лет не построим. Хотите, — говорит Остроущенко, — пойдемте посмотрим, как работают трубоклады? Это такой народ — вот увидите…
Издалека ничего особенно не заметишь — стоит серая труба с тепляком наверху, похожая на маяк среди безбрежного снежного моря. И, глядя на нее, думаешь; как работают там, наверху, люди, не боящиеся ни высоты, ни холода, ни пронизывающего ветра, как они доставляют туда материалы, инструмент?
Оказывается, трубоклады неплохо оснащены техникой. Здесь сооружен металлический подъемник, что-то вроде узкого лифта. По этому лифту все необходимое подается наверх.
Мы подошли к трубе, вернее, зашли в трубу через большие «ворота». Людей не видно. Только гудит ветер. И сквозь этот гул откуда-то сверху неслась песня:
Не кочегары мы, не плотники,
Но сожалений горьких нет,
как нет.
А мы монтажники-высотники,
да!
И с высоты вам шлем привет…
— Э-э-эй! Кто там есть? Спуститесь на минутку!
Певец умолк. Сверху посыпался песок, что-то затрещало, и перед нами неведомо как и откуда появился паренек, одетый в ватный костюм, опоясанный широким поясом высотника. Он смотрел на нас спокойно и выжидающе:
— Нам бы прораба, его можно позвать?
— Александра Васильевича? Сейчас позову. — И он исчез среди стропил. Через минуту раздался его голос:
— Про-ра-ба вни-и-из!..
Прораб «Железобетонстроя» Александр Васильевич Артемов еще молодой человек. Но он успел побывать на многих стройках страны — в Сатке, Березниках, Соликамске, Челябинске… Трубоклады, известное дело, — кочевники. О труде трубокладов Артемов говорит спокойно, без особого желания удивить.
— Да, — говорит он, — интересная профессия. Риск? Нет, особого риска нет, если, конечно, соблюдать все правила предосторожности. Главное — привыкнуть к высоте, а это нелегко. Был здесь у нас один товарищ, служил раньше в авиации. И вот представьте: привыкнуть к работе на высоте не мог. А тут вот паренек, вы его видели, так этот словно бес. В первый день повел я его наверх, чтобы он осмотрелся. Взобрались. Лежит доска-мостик. Перехожу, держась за канат. Перешел, оглянулся, и сердце у меня замерло: паренек-то стоит посреди шаткого мостика и «изучает обстановку». Вот ведь как бывает…
Когда-то существовали целые деревни трубокладов. Эта профессия передавалась из поколения в поколение. Вот и сейчас здесь, на строительстве Троицкой ГРЭС, работает один из таких потомственных трубокладов — Николай Данилович Звягин. За 28 лет трудовой жизни он принимал участие в строительстве 120 заводских и фабричных труб.
— Исходил я всю Россию вдоль и поперек, — говорит Звягин. — Где только не строил! Но вот такую трубу строю впервые… Ведь высота какая — с пятидесятиэтажный дом.
Прораб Артемов рассказал нам много интересного о труде трубокладов. И, пожалуй, самое интересное это вот что: из 24 трубокладов только несколько человек имеют образование ниже семилетки. Артемов объяснил:
— Ничего в этом нет удивительного. Мы ведь имеем дело с механизмами, довольно сложной технологией. У нас каждый рабочий владеет тремя-четырьмя профессиями.
— А что нового вы применили в технологии?
— Нового? А вот, например, электропрогрев бетона. Это новинка. Но эту штуку голыми руками не возьмешь — тут техника нужна, знания… И надо вам сказать: удачно получилось с электропрогревом. Сразу пошло. Железобетон, разумеется, не кирпич…
Я спрашиваю прораба, сколько времени пришлось бы строить трубу такой высоты, если делать ее из кирпича? Александр Васильевич взял карандаш и быстро начал подсчитывать.
— Да, пожалуй, года два. А мы ее кончим за десять месяцев.
…Мы уходили с площадки поздно вечером. Еще сильнее разыгралась метель, дул сильный, порывистый ветер. А на высоте сквозь снежную пелену пробивались электрические огоньки. Их было далеко видно. Мы шли по глубокому снегу и все время оглядывались на «маяк». Он напоминал нам о труде людей, равном подвигу.
* * *
На стройках шестой пятилетки есть свои приметы, свои характерные черты. И самой характерной приметой, пожалуй, является обилие техники — самых разнообразных механизмов, начиная от мелких, так сказать, ручных машинок до мощнейших кранов, огромных самосвалов, бульдозеров.
Метель, бушевавшая несколько дней в степи, заметала дороги, наносила горы снега. Но днем и ночью на дорогах двигались грейдеры и бульдозеры, и ни на минуту не прерывалось питание строительных участков бетоном, лесом, железом.
Позже я сидел в просторном кабинете начальника строительства электростанции Бориса Николаевича Ильинского и беседовал с ним о делах стройки.
— Строительной техники у вас много? — спросил я у Ильинского.
— Много. Мы — богатые люди. Если бы снабженческие дела поправить да еще кое-какие организационные дела решить, мы могли бы двинуться вперед такими шагами!…
Начальник строительства встал, прошелся по кабинету крупными, твердыми шагами, словно ему хотелось показать, какими шагами может пойти вперед вверенная ему стройка.
…И в эти минуты, видимо, по ассоциации перед моими глазами вновь возникли кадры из кинофильма «Коммунист», сцена в кабинете Ильича, когда он был занят обсуждением плана электрификации страны. Услышав о нуждах Шатуры, о гвоздях, которые никак не может достать Василий Губанов, Ленин снимает трубку телефона и полушутливо-полусерьезно «выжимает» гвозди для Шатуры. Эта сцена чрезвычайно трогательная, значительная. Как трудно было в те годы молодой Советской республике! Не было даже гвоздей… Да разве только гвоздей!
А вот сейчас, строительство электростанции мощностью более миллиона киловатт — это всего-навсего одна из множества таких же огромных строек, раскинувшихся по всей стране — от Сахалина до Бреста и от Земли Франца Иосифа до Черного моря.
* * *
Мы очень беспокоились, что за ночь, несмотря на беспрерывные рейды бульдозеров, заметет дорогу и нам не удастся проехать на строительство гидроузла электростанции. Но страхи оказались напрасными. К утру метель утихла, дорога была в полном порядке, и мы на ГАЗ-69 двинулись в путь.
Железобетонная плотина гидроузла строится неподалеку от главного здания электростанции, на реке Уй. Эта плотина создаст водохранилище емкостью 40 миллионов кубометров. Кроме того, строятся два отводящих канала: нижний — протяженностью 8 километров и верхний — длиною в 2 километра.
Сооружаемый гидроузел является несколько необычным для тепловых электростанций. По пропускной способности и по размерам затворов он сходен с плотиной Новосибирской ГЭС на реке Оби.
Строительная площадка сейчас представляет собой огромный котлован, зажатый меж крутыми берегами реки Уй. Земляная перемычка отвоевала у реки часть русла. Но река не хочет покориться, она ищет путь, чтобы прорваться на свою «исконную территорию». Фильтрующие воды пробиваются тонкими струйками сквозь потрескавшиеся скалы, заливают котлован. Строители без устали откачивают воду и вместе с тем стремятся преградить воде путь. Они устраивают так называемую цементационную завесу. Бурятся сорокаметровые скважины и в них под давлением подается специальный раствор — цементационное молоко. Этот раствор наглухо закрывает воде путь через поры кварцитов.
У левого берега высятся каркасы первых пролетов. Сюда одна за другой подходят автомашины с бетоном. Уже уложены первые десятки тысяч кубометров. А всего в тело плотины, бетонная часть которой поднимается на сорок метров, будет уложено 120 тысяч кубометров железобетона. 2,5 миллиона кубометров — таков общий объем земляных работ по гидроузлу.
На правом берегу гремят взрывы, взрыхляющие почву, и мощные экскаваторы вгрызаются в кварцитовые скалы. На одном экскаваторе работает машинистом молодой рабочий Борис Скворцов. По комсомольской путевке он уехал с Коркинских разрезов на строительство Камской ГЭС, а оттуда — в Троицк. Приехал сюда вместе с семьей и устроился, как он сказал, «капитально».
О Скворцове говорят, что он «горы переворачивает». Смотришь на этого человека и думаешь: это он-то горы ворочает? Невысокого роста, худощавый, с такой милой, застенчивой улыбкой, — куда ему горы ворочать!
Мы познакомились со Скворцовым в несколько необычной обстановке. Когда наша машина подошла к стройке гидроузла и мы спокойно, медленно вылезли из нее, вдруг услышали крик:
— Прячьтесь! Прячьтесь! Ну, скорее же!..
— Да в чем дело?
Вдруг невысокого роста молодой человек, одетый в ватный костюм и шапку-ушанку, выскочил из-за самосвала, схватил меня за руку и с силой потащил к стоящему рядом навесу. В ту же минуту раздались один за другим три взрыва, и я услышал, как по навесу забарабанили выброшенные взрывами на огромное расстояние куски земли.
— Вот бы под такой дождичек попали! Как это вы так неосторожно? Ведь вон сигнал ясно виден, а вы едете, как к теще на блины.
Взрывы продолжались с полчаса, и за это время я успел не только познакомиться со Скворцовым, но и вдоволь наговориться. Потом мы пошли к экскаватору, на котором работал наш новый знакомый. И тут я убедился в простой истине: чтобы переворачивать горы, не надо, оказывается, в наше время быть ни Ильей Муромцем, ни Святогором. Достаточно быть таким вот мастером экскавации, как Борис Скворцов.
Никогда раньше мне не приходилось видеть такого виртуозного владения экскаватором, такой, если можно сказать, слитности машины и человека, ею управляющего. Чудилось совершенно невероятное: машина понимает, что хочет от нее человек, и повинуется малейшему его приказу… Скворцов работал с непостижимой легкостью, без всякого напряжения. А надо было, вгрызаясь ковшом экскаватора во взорванную скалу, переместить ее с помощью самосвалов на сотни метров. И скала эта действительно таяла на глазах…
Хочется рассказать еще об одной встрече на строительстве плотины. Здесь я познакомился с инженером Эриком Урумбаевичем Жумангалеевым. Это молодой человек с мужественным, открытым, волевым лицом. И весь он такой красивый, сильный, спокойный. Карие глаза смотрят твердо, серьезно. Редко-редко улыбка озаряла его смуглое лицо.
Эрик родился в Троицке. На том месте, где сейчас строится плотина, он в детстве вместе со своими сверстниками удил рыбу, купался, ходил по «маршруту Емельяна Пугачева». Потом средняя школа, Магнитка, Куйбышевский гидротехнический институт, «Куйбышевгидрострой». А затем…
— Жумангалеев, поедете на Урал строить гидроузел Троицкой ГРЭС? Или, может быть, вам не по душе уральские степи?
— Я поеду… Урал — моя родина. Я люблю уральские степи…
Этот разговор состоялся после того, как дела на строительстве Куйбышевской гидроэлектростанции были, в основном, завершены. Так инженер Жумангалеев вернулся в родные места.
Предки Жумангалеева в окрестных степях пасли лошадей и овец. Жизнь их была бедной и безрадостной. Вокруг их жалких юрт бродили бездомные собаки. Над степными сопками в синем небе кружили орлы-стервятники…
Иная судьба у Эрика. Он — строитель, один из тех людей, кто сооружает здесь не только плотину, — кто строит новую жизнь в этих просторных степях.
* * *
Весной, после паводка, мне вновь пришлось побывать на стройке. И все мне здесь показалось новым. Уже ясно, отчетливо вырисовывалось главное здание электростанции. Стройка захватила новые участки. Золотая Сопка, лес, степь, берега Уя оделись в зеленый наряд. Стройные молодые березки, небольшие рощицы придали какую-то особую прелесть поселку строителей. Воды Увельки и Уя, «обнявшись, как две сестры», мчались туда, где продолжали свою борьбу со скалами гидростроители.
Рядом с прорабом Жумангалеевым я стоял на высоком берегу, оглядывая строительство гидроузла. И здесь оказалось много перемен. Зажатая в узкое русло, бурлила река. Отступили скалы на правом берегу. Обнажились железобетонные конструкции левой части плотины. Они спокойно пропустили вешние воды.
— Послушайте, Эрик Урумбаевич, что здесь произойдет, когда будет закончено строительство гидроузла?
Жумангалеев с минуту молчит, карие глаза его смотрят куда-то вдаль, словно они хотят увидеть что-то такое, что скрыто от моих глаз. Потом он говорит тихо, несколько задумчиво:
— Ну, что произойдет… Вы имеете в виду, так сказать, географические перемены?.. Так я вас понимаю!
Произойдет вот что: уровень воды в реке Уй поднимется на тринадцать метров. Здесь образуется пруд площадью приблизительно в десять квадратных километров. Реки Уй и Увелька станут полноводными… Приезжайте сюда года через три, и мы с вами покатаемся на речном трамвае. Кстати, я вам покажу пещеру, высеченную в скале, где, по преданию, Емельян Пугачев отдыхал после боя…
* * *
Когда очерк был уже написан, телеграф принес сообщение о завершении строительства Волжской гидроэлектростанции имени В. И. Ленина и о выступлении на митинге строителей тов. Н. С. Хрущева.
Тов. Хрущев говорил:
«Возникает вопрос: какому направлению в развитии энергетики в данный период времени следует отдать предпочтение — строительству гидроэлектростанций или тепловых электростанций? В современных условиях самое главное — это выиграть время, сократить сроки строительства и при меньших затратах получить больше электроэнергии…
Речь идет о том, чтобы дать преимущество строительству тепловых станций, имея в виду выиграть время в соревновании с капитализмом, догнать и перегнать Соединенные Штаты Америки по выработке продукции на душу населения».
Выиграть время! Да, это диктуется общегосударственными интересами.
Я позвонил на стройку Троицкой ГРЭС и спросил начальника строительства:
— Как строители встретили речь Никиты Сергеевича Хрущева?
— Она вызвала у всех большое воодушевление: строители тепловых станций отныне выходят на передний край борьбы за электрификацию всей страны. Мы сейчас пересматриваем свои планы, обязательства.
— Что нового сегодня на стройке?
— Самая последняя новость: прораб первого участка строительства гидроузла Жумангалеев отдал распоряжение машинисту экскаватора Степанову разобрать перемычку. Затем было перекрыто старое русло реки, и вода устремилась по новому руслу, через готовую часть левобережной плотины. Это открывает широкий фронт работ в правобережном котловане. Наступление строителей продолжается!
…Пройдет несколько лет, и у берегов Уя загорятся огни электростанции. Засверкает огнями старый степной город, который станет городом энергетиков. Зашагают в степь железобетонные опоры, и потечет по проводам электрическая энергия — чудесный помощник человека, строителя коммунизма.