В. Морозов ЗА ШТУРВАЛОМ САМОЛЕТА
В. Морозов
ЗА ШТУРВАЛОМ САМОЛЕТА
Герой Советского Союза
Василий Владимирович Климов
Перед командиром авиационного соединения стоял высокий, худощавый старший лейтенант. Его серые глаза смотрели спокойно и сосредоточенно.
— Товарищ Климов, — говорил полковник, — вы не раз подавали рапорты о посылке на фронт. Командование решило удовлетворить вашу просьбу. Формируется новая авиационная часть. Туда нужны опытные летчики. Согласны поехать?
— С большим удовольствием. Давно хочу с фашистами в воздухе встретиться.
— Положим, сразу вам с ними встретиться не придется. Прежде надо освоить новую материальную часть. Но уверен, вы с этим справитесь. Недаром же еще в прошлом году я вручил вам именные часы за отличное пилотирование и бомбометание.
— Так точно, товарищ полковник.
— Ну, желаю боевых успехов.
Полковник поднялся и протянул руку Климову. Тот крепко ее пожал.
Этот разговор происходил осенью 1942 года, когда Красная Армия перешла в решительное контрнаступление на врага в районе Сталинграда. Сокрушительные удары наносились по гитлеровским войскам и на других участках фронта. Осуществляя наступательные операции, советское Верховное главнокомандование одновременно готовило резервы для новых боев.
В одну из таких резервных частей и прибыл старший лейтенант Василий Климов. Начались дни напряженной учебы. Под руководством опытных инструкторов он осваивал новые истребители. Замечательные машины, созданные общими усилиями советских конструкторов и рабочих, во многом превосходили немецкие истребители.
Весной 1943 года авиационная часть, в которой служил Климов, получила приказ перебазироваться на Кубань, где в то время развернулись ожесточенные воздушные бои. Немцы несли огромные потери. Они вынуждены были перебросить на Кубань свои лучшие авиационные эскадры из противовоздушной обороны Берлина.
Климов и его товарищи совершали по нескольку боевых вылетов в день. Советские летчики не уклонялись от встреч с врагом, наоборот, искали их. Но немцы были осторожны. Они принимали бой только в выгодных условиях, имея большое численное превосходство. Только на пятнадцатом вылете Климов открыл свой боевой счет. Вот как об этом он сам рассказывает:
«Восьмерке наших истребителей было приказано подняться в воздух для прикрытия наземных войск. Подлетев к линии фронта, мы встретили группу немецких бомбардировщиков. Их сопровождали истребители. Слышу по радио команду ведущего нашей группы:
— Климов, завязывай бой с истребителями. Я атакую бомбардировщиков.
Нашей четверке пришлось сражаться с шестеркой «мессеров». Бой шел на вертикалях. Во время одной из атак, когда ведомый пары фашистских истребителей выполнял петлю и завис в верхней переломной точке, я оказался у него в хвосте и открыл огонь из пушки и пулеметов. «Мессер» загорелся и рухнул на землю.
— Поздравляю с первым, — услышал я голос своего ведомого лейтенанта Клопова. Мое сердце было наполнено радостью. Первый фашист сбит. В этом бою мы уничтожили три самолета противника. Сами потерь не имели».
Немцы беспрерывно подбрасывали резервы. На одном из аэродромов они сосредоточили много самолетов. Наше командование решило нанести по ним массированный штурмовой удар.
В воздух поднялась большая группа советских самолетов. Эскадрилья Климова прикрывала штурмовиков. Налет на аэродром был осуществлен внезапно. Гитлеровцы даже не успели вовремя открыть зенитный огонь. Штурмовики обрушили на врага ураган огня. Внизу все запылало.
Климов внимательно следил за воздухом. Вот он заметил маленькие черные точки. Они быстро приближались к аэродрому. Кто? Свои или противник? Через несколько секунд стало ясно — подходят истребители врага.
— Внимание, справа труппа «мессеров», — передал Климов по радио ведомым.
Он наметил для себя головную машину. Имея преимущество в высоте. Климов зашел в хвост «мессеру» и с короткой дистанции открыл огонь. Немецкий самолет вспыхнул и факелом пошел вниз.
Это был уже пятый самолет, сбитый Климовым в небе Кубани.
…Незаметно пришла весна. Наступил праздник 1 Мая. В часть прибыло много поздравительных писем и посылок от тружеников тыла. Климов получил портсигар, полдюжины носовых платков и письмо-треугольник.
«Дорогой защитник Родины! — писала незнакомая девушка с Урала. — Примите скромный подарок и горячий привет от всей нашей комсомольско-молодежной фронтовой бригады. Своим трудом мы стремимся приблизить победу над врагом. Я и мои подруги выполняем по две-три нормы за смену. От всей души желаем Вам здоровья и новых боевых успехов».
Прочитав письмо, Климов бережно положил его в карман гимнастерки.
— Замечательно работают наши люди в тылу, — сказал он своему ведомому лейтенанту Клопову.
— Да, молодцы! — ответил тот. — Нам нельзя отставать от них.
Через два дня эскадрилья Климова снова поднялась в воздух. Ей приказано было прикрыть наземные войска от налетов авиации противника. Встреча с фашистскими самолетами произошла почти над линией фронта. Бомбардировщики шли пятью группами по девять самолетов в каждой. Их сопровождали «мессеры».
— Атакую первую группу бомбардировщиков, — передал Климов по радио. — Комардинкину завязать бой с истребителями.
Сделав разворот, Климов стал настигать ведущий бомбардировщик, зашел снизу и, поймав в прицел вражеский самолет, нажал гашетку. Трасса снарядов прошила правое крыло «юнкерса», где расположен бензобак. Самолет противника взорвался и развалился в воздухе.
Строй вражеских бомбардировщиков смешался. «Юнкерсы» поспешно сбрасывали бомбы на свои войска и поворачивали обратно. Сделав разворот, Климов атаковал ведущего второй группы. Вражеский самолет упал на землю.
Ведомый Климова лейтенант Клопов открыл огонь по второму бомбардировщику противника. Командир эскадрильи на какой-то миг оказался без прикрытия. Этим воспользовался вражеский истребитель.
— «Сокол 103», сзади «мессер», — услышал Климов предупреждающий голос.
Но было уже поздно. Машину сильно встряхнуло. Острая боль пронзила грудь и голову летчика. Загорелся мотор. Длинные языки пламени стали просачиваться в кабину. Самолет не слушался рулей. Теряя последние силы, Климов скольжением на крыло пытался спасти машину. Но в кабине уже бушевал огонь. Загорелся комбинезон, пламя обжигало лицо.
Отбросив колпак, летчик с трудом перевалился через борт кабины. Однако он неудачно отделился от самолета. Стойкой антенны его ударило по правому плечу. Ключица была сломана. Падая, Климов пытался дернуть правой рукой за вытяжное кольцо парашюта. Но рука не действовала. С большим трудом ему удалось это сделать левой рукой. Парашют раскрылся в двухстах метрах от земли.
Внизу Климов увидел изломанные контуры траншей. Это была линия фронта. Справа четко вырисовывались узкие ходы сообщений и окопы — знакомое очертание нашей обороны. А слева тянулись траншеи противника. До них как будто ближе.
«Странно, почему немцы не ведут по мне огня? — подумал Климов. — А, надеются взять живым. Нет, не выйдет!».
Он подтянул три правых стропы. Парашют стал снижаться быстрее, заметно отклоняясь в сторону наших войск. Немцы это заметили. Они открыли пулеметный и ружейный огонь. Климов услышал свист пуль. Но земля была уже рядом. Он согнул ноги и сразу же ощутил сильный удар. Сознание покинуло летчика…
— Да, порядком его изрешетило, — услышал Климов тихий голос. — Но ничего, организм молодой, выдержит.
— Организм-то может выдержать, а вот лицо крепко обгорело. Тут, пожалуй, врачи ничем не помогут, — заметил другой, хриповатый голос.
— Помогут, да еще как. Теперь медицина чудеса делает.
Климов открыл глаза. При тусклом свете он увидел склонившуюся над ним женщину в военной форме. В руках она держала шприц. Рядом с ней стоял офицер в звании майора.
— Где я нахожусь? — слабым голосом спросил Климов.
— В землянке командира стрелкового батальона, — ответила женщина. — Я военфельдшер батальона. Только что осмотрела вас. Скоро подойдет машина из санчасти полка. Будем эвакуировать в ближайший госпиталь.
— А как я здесь очутился?
— Об этом вам расскажет командир батальона. Он лучше меня знает.
Майор подошел ближе к узким нарам, на которых лежал летчик, поправил подушку и начал:
— Упали вы почти на середине нейтральной полосы, прямо в воронку от снаряда. Это вас спасло. Немцы больше часа вели огонь из пулеметов и минометов. Мы все время наблюдали за вами. Опасались, что гитлеровцы подползут и утащат. Вначале мы думали вечером забрать вас. Но в темноте и немцы могли незаметно подползти. Я спросил разведчиков: может, кто рискнет днем пробраться к вам? Желающие сразу нашлись. Поручил я это дело одному способному и смекалистому солдату. Условились, что в случае необходимости будем его поддерживать огнем. Он пополз. Немцы сразу не заметили, проморгали. Спохватились, когда разведчик уже подтаскивал вас к траншее. Но мы такой огонь дали, что фрицы быстро примолкли. Потом вот военфельдшера вызвал.
— А где же сейчас этот солдат? — спросил Климов.
— Сейчас его позовем, — ответил комбат.
Через минуту в землянку, пригнувшись, вошел высокий плечистый солдат.
Климов попытался подняться, но режущая боль в груди и плече заставила его опустить голову на подушку.
— Большое вам спасибо, — сказал он, обращаясь к солдату. — Теперь я ваш вечный должник.
— Вы нам помогли утром. Девять стервятников подожгли. А мы из беды вас вызволили. Как говорят фронтовая взаимовыручка. Поправляйтесь быстрее, товарищ старший лейтенант.
Солдат повернулся и направился к выходу.
— Подождите минутку, — позвал его Климов. Затем он достал часы и, отдавая их солдату, сказал:
— Возьмите, от всего сердца дарю. На память. Вы откуда родом?
— Харьковский, на тракторном до войны работал. Прикончим Гитлера, в гости приезжайте. Отпразднуем победу вместе.
Не пришлось Василию Климову побывать в Харькове. Он не записал адрес своего спасителя, а скромный русский солдат ни разу не напомнил о себе. Может быть, часы марки «Мозер» с выгравированной на них надписью «Старшему лейтенанту В. В. Климову за отличную боевую стрельбу и бомбометание» и сейчас хранит бывший разведчик.
Недолго пробыл Климов в полевом госпитале. Однажды за ним из части прислали машину.
— Перебазируемся, товарищ старший лейтенант, — сказал ему шофер. — В резерв нас выводят. Командир прислал меня, может, заглянете к нам на денек.
Ни требования, ни уговоры врачей не помогли. Климов категорически заявил, что немедленно едет в родной полк. А через несколько часов он уже стоял в кругу своих боевых друзей.
— Ну как, подлечился? — спросил Климова командир полка. — Рука, вижу, побаливает, а лицо в полном порядке. Молодцы врачи, постарались. Ну, а остальное еще долечат. Когда обратно в госпиталь?
— Туда я больше не ездок, — весело ответил Климов. — Перевязку и наш врач не хуже других сделает.
— Как думаете, оставим его в полку или отправим в госпиталь? — шутливо обратился командир к офицерам.
— Надо оставить, — ответил за всех старший лейтенант Комардинкин. — Тут по нем один человек скучает. Не ест, не пьет…
— Кто же это может быть? — поинтересовался Климов.
— Твой механик. Да вот и он, легок на помине.
К Климову, запыхавшись, быстро подошел его верный друг и боевой помощник старшина Загрядский. Это был на редкость исполнительный и трудолюбивый человек. Он хорошо знал технику, содержал машину в образцовом состоянии. Не успеет, бывало, летчик приземлиться, а старшина уже бежит к самолету. Если требовался ремонт, он не отходил от машины всю ночь.
— Здравствуйте, товарищ командир, — взволнованно проговорил Загрядский. — Теперь мы заживем.
— Не только заживем, но и полетаем, — сказал Климов, прижимая к груди старшину.
Уже через месяц Климов снова поднялся в воздух, но теперь это было на реке Миусе, куда под натиском советских войск откатились немецкие части. Здесь, как и на Кубани, шли ожесточенные воздушные бои.
Боевой счет Климова непрерывно рос. Это было результатом зрелого мастерства летчика. В бою он проявлял изумительное хладнокровие, выдержку, умел выходить победителем из самых трудных положений. На его гимнастерке уже сверкали три ордена Красного Знамени, ордена Александра Невского, Отечественной Войны 1-й степени и четыре медали — символы мужества и отваги советского сокола.
Красная Армия неудержимой лавиной двигалась на запад. Климов громил врага в небе Украины, Белоруссии, Литвы. Он не раз видел пепелища сожженных гитлеровцами советских городов и сел. Его сердце наполнялось неугасимой ненавистью к фашистам.
Как-то, подыскивая место для нового аэродрома, Климов с группой авиаторов прибыл в одно из белорусских сел. Оно только накануне было оставлено гитлеровцами.
Глазам летчиков предстала страшная картина. Они увидели десятки изуродованных трупов советских женщин, стариков и детей. Это было делом рук фашистских извергов.
— Отомстим гитлеровцам за все их злодеяния! — поклялись летчики.
Заместитель командира полка майор Климов уже летал со своими друзьями над территорией Германии. Он прикрывал переправы наших войск на Висле, Одере. Наконец настал день, когда Климов во главе группы краснозвездных истребителей появился над столицей фашистской Германии — Берлином. Внизу раскинулся громадный серый город, окутанный туманной дымкой. Кое-где полыхали пожары. Война пришла туда, откуда ее начали.
Над Шпандау (один из пригородов Берлина) группа Климова встретила около десятка «мессеров». Те шли со стороны солнца. Климов подал команду:
— Горка!
Машины быстро набрали высоту и вошли в разорванную облачность. А затем, сделав разворот, сверху ринулись на самолеты противника.
— Огонь открывать с самой близкой дистанции, — напомнил командир своим ведомым.
Он почти вплотную приблизился к «мессеру» и открыл по нему огонь. «Мессер» моментально загорелся и стал падать. Это был 27-й вражеский самолет, сбитый Климовым в воздушных боях…
Последний раз Климов пролетел над Берлином в знаменательный день 8 мая, когда битые фашистские генералы во главе с фельдмаршалом Кейтелем подписывали акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. А потом исполняющий обязанности командира полка майор Климов вместе со своими боевыми друзьями, вместе со всем советским народом торжественно отпраздновал День Победы.
За два года войны Климов совершил 303 боевых вылета, участвовал в 89 воздушных схватках. На его счету 27 сбитых самолетов противника. За мужество и отвагу, проявленные в боях с фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР Василию Владимировичу Климову присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
В боевой обстановке, когда нервы были напряжены до предела, Климов забывал о старых ранах и они редко беспокоили его. Но кончилась война, и они сразу дали о себе знать. На медицинской комиссии ему сказали:
— Летать вам больше нельзя.
И вот Василий Владимирович в родном Оренбурге. Раньше он учился здесь в военно-авиационном училище, а теперь занялся мирным трудом и учебой. Он успешно закончил областную партийную школу и вскоре был избран председателем областного комитета ДОСААФ.
Со всей страстью отдался Климов работе. Но болезнь, вызванная ранениями, не оставляла его в покое. Пришлось уйти на пенсию. Однако подполковник запаса Климов не сидит без дела. Василия Владимировича часто можно видеть на предприятиях, в учебных заведениях. Пожилой, но по-прежнему энергичный, он пламенным словом зовет советских людей на новые подвиги во славу нашей великой Родины.
1960 г.