История кредитования одной текстильной компании

История кредитования одной текстильной компании

В то время эта текстильная компания была одной из самых крупных в Турции. Две огромные фабрики, располагавшиеся в Эдирне и Зейтинбурну, принадлежали представителям очень достойных фамилий. Руководитель компании, т. е. «старший компаньон», был невероятно умным, но эксцентричным и вспыльчивым человеком. Он считал важным вкладывать деньги, прекрасно разбирался в вопросах текстильной промышленности и умел планировать выпуск продукции.

Объем ее производства и продаж по меркам Турции были очень высоки. Основная масса продукции выпускалась для внутреннего рынка, но некоторая часть предназначалась для реализации за рубежом; инвестиции в оборудование осуществлялись благодаря трех– и шестимесячным акцептным кредитам. Оборудование ввозилось как импорт, и для того, чтобы через шесть месяцев оплатить его стоимость, использовались безналичные акцептные кредиты. Иными словами, банк через шесть месяцев по аккредитивной схеме переводил деньги за оборудование продавцу, а компания по той же схеме оплачивала необходимую сумму банку, и этот сценарий повторялся достаточно часто. Так была построена их схема оплаты, и компания именно таким образом пыталась находиться в финансово-инвестиционном цикле.

Когда я был еще вице-президентом банка и отвечал за маркетинг, мы вместе с президентом посещали эту компанию, пытаясь убедить ее руководство в неверности используемой схемы, поскольку краткосрочные кредиты нельзя использовать для долгосрочных инвестиционных проектов. Старший компаньон неизменно отвечал: «Зато это дешевая схема, мне будет невыгодно, если я оформлю долгосрочный кредит, мы и так неплохо справляемся». Он не слушал наших предостережений, и нам никак не удавалось договориться.

Когда мы дожили до этапа, на котором общая сумма кредитов этой компании составляла $14–15 млн, что произошло незадолго до ухода Ибрагима Бетиля из банка, у нее начались первые проблемы. До сих пор она получала кредиты без предоставления каких-либо гарантий и обеспечения, не было у нее и личного поручительства, и вообще, владельцы компании вели свои дела чересчур самоуверенно. Нам они тоже не предоставляли никаких гарантий, получая кредиты.

Именно в этот период я стал президентом и генеральным директором. Мы вместе думали над решением предоставления кредитов этой компании, потому что ситуация угрожала перерасти в серьезную проблему для банка. Для Garanti это был очень важный кредит, а ситуация – одной из трех-четырех самых проблематичных, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться.

Когда cтарший компаньон узнал о моем назначении президентом, он пришел с официальным визитом, чтобы поздравить меня и пожелать успехов в работе. Во время нашей беседы, когда мы говорили о делах, мое волнение начало усиливаться. Я чувствовал, что представители компании будут отчаянно отстаивать свою неверную позицию ведения дел при помощи шестимесячных кредитов. После этого визита прошло еще несколько месяцев. Я встречался со cтаршим компаньоном и чувствовал, что его компания нуждается в новых кредитах. Я видел, как по мере ухудшения их положения она вынуждена потихоньку оформлять кредиты и в других банках.

«Я дам тебе кредит, но требую, чтобы под него было предоставлено финансовое обеспечение», – сказал я однажды. «Это еще что такое?» – гневно буркнул cтарший компаньон и, даже не дослушав, ушел. Я точно знал, что он еще вернется. Примерно через десять дней этот человек позвонил мне и спросил: «Что ты хочешь?» Я ответил: «В качестве гарантии я хочу лесопарковую зону в районе Ченгелькёй». Там была чудесная роща, в которой находился отреставрированный старинный летний особняк, который предназначался для совета директоров этой компании. Ориентировочно мы оценивали этот объект в $12 или $13 млн. Всем было известно, сколько стоила картинная галерея, находившаяся внутри здания. Старший компаньон чуть не лишился дара речи, кинул мне на прощание «Этого не будет никогда!» и ушел.

Прошло еще какое-то время. Он позвонил мне, и я сделал вот какое предложение: «Я готов принять ипотечный залог не только как гарантию для твоего нового кредита, пусть это будет гарантийным обеспечением всех кредитов, которые ты оформил в нашем банке», но нам опять не удалось договориться. До меня доходили слухи о том, что у этой компании были большие проблемы. Тогда я пошел в кредитный комитет при совете директоров и, заручившись их полной поддержкой, сказал: «Пусть этот кредит они нам и не возместят, но с таким ипотечным залогом я покрою все их предыдущие кредиты».

В конце концов мы получили эту ипотеку и даже предоставили текстильной компании примерно $1 млн дополнительного кредита, но зато стали владельцами ипотечного залога, оценивавшегося практически в $13 млн. Прошло еще несколько месяцев, у компании опять появилась нужда в финансировании. Старший компаньон, большой ценитель искусства и женщин, был ярким человеком и хорошим другом, любил жить на широкую ногу, увлекался философией, и ему принадлежала большая коллекция картин. Я сказал: «Мы дадим вам кредит, но на этот раз под залог личного имущества…» Опять ему не понравилось такое мое требование, ведь до сих пор он использовал ничем не обеспеченные кредиты и никогда не рисковал личным имуществом.

Впоследствии он предоставил то, о чем я ему говорил, и опять взял небольшой кредит. Но буквально через несколько месяцев компания разорилась. Если бы в ипотеке была недвижимость, то можно было в полной мере воспользоваться земельным участком, но когда заложено личное имущество, можно изъять в пользу банка только картины и другие экспонаты на сумму, соответствовавшую выданному кредиту. В процессе передачи ценных предметов не произошло никаких накладок. Старший компаньон не возмущался, ведь все изначально происходило с его согласия.

Шло время, наша ипотека росла в цене. Однажды мы получили приглашение от самого крупного швейцарского банка UBS. Они звали нас в Swissotel на встречу, где должны были обсуждаться вопросы предоставления кредитов той самой компании. Там собрались представители 22 местных и зарубежных банков, которые когда-либо кредитовали компанию и в связи с этим понесли убытки. В то время UBS был для Garanti самым крупным корреспондентским банком. Мы сотрудничали с ним по многим вопросам, включая кредитные консорциумы, финансирование экспорта, подтверждение большого объема аккредитивов и т. д. Для UBS мы тоже были очень важны, занимая второе место во всем мире по объемам партнерства с ним. Карл Жанжори, занимавший одну из высших руководящих должностей в банке, уже в течение многих лет прекрасно знал нашу страну.

В текстильной компании, о которой идет речь, зависло порядка $25 млн, кредитованных банком UBS, и не менее $18 млн, предоставленных Commerzbank. Хотя иностранные банки не проводили операций на территории Турции, они несли на себе риски некоторой части турецких промышленных предприятий. Разорение компании привело к ситуации, когда зарубежные капиталисты стали воспринимать Турцию в негативном ключе. Иностранные банки требовали, чтобы турецкое правительство рассчиталось с ними по долгам компании, для чего они созвали консорциум под руководством UBS. Выдвигались следующие предложения: «Или пусть оплатит правительство, или мы создадим единую схему, по которой будут собраны воедино все долги и кредитные залоги, и каждому банку придется оплатить свою долю исходя из размера своего риска».

На собрании я высказался против обоих предложений. «Почему правительство должно расплачиваться за долги частной коммерческой промышленной организации?» – убеждал я. В ответ мне говорили, что в противном случае кредитная оценка всей страны резко понизится. Я еще раз высказал свои возражения. «Я присутствую на этом собрании из вежливости. Если в будущем по этому вопросу будут проводиться еще совещания, то меня здесь уже не будет. Наш банк имеет полное обеспечение под кредит, мы покрыли все свои риски. Garanti ни при каких обстоятельствах не положит в “общий котел” принадлежащие нам кредитные залоги. Желаю вам всем удачи, благодарю за внимание», – сказал я и вышел из зала заседаний. Они были ошеломлены! Мои слова вызвали настоящий переполох!

Спустя какое-то время Commerzbank, Swissbank Corporation и UBS отправили ко мне делегацию из трех человек. «Мы требуем, чтобы вы внесли кредитный залог “в общий котел”», – это были старые требования, но в этот раз чувствовалось большое давление с их стороны. Я еще раз повторил все свои возражения. Swissbank Corporation представлял какой-то американец, и он признал мою правоту. «Я не только как президент банка Garanti, но и как гражданин Турции по имени Акин Онгор категорически против того, чтобы за долги расплачивалось турецкое государство. Если кто-то интересуется моим мнением, то же самое я повторю и журналистам». Представитель UBS возразил, словно угрожая: «Это негативно отразится на нашем сотрудничестве!» В результате после возвращения делегации в Швейцарию я получил факс из UBS, в котором сообщалось: «На этом наши деловые контакты прекращаются». Оказывая на нас давление, они хотели поставить Garanti на колени. Это стало причиной серьезных волнений в банке. Но я сказал своим коллегам: «А может быть, это и хорошо для нас, мы еще найдем более подходящий корреспондентский банк, с которым сможем и горы свернуть».

Турция импортировала нефтепродукты, и для этого Garanti открывал соответствующие аккредитивы. Суммы были очень велики – $40 млн, а то и $50 млн. Аккредитивы в таком громадном количестве следовало подтвердить в каком-нибудь зарубежном, достойном уважения банке; другими словами, следовало найти гаранта для обеспечения этих аккредитивов. Поскольку мы больше не сотрудничали с UBS, я поручил нашим финансовым руководителям найти подходящий и надежный зарубежный банк, чтобы в срок оплатить положенную сумму за аккредитивы. UBS все еще пытался загнать Garanti в угол, стремясь заставить нас принять свои условия. Параллельно с этим мы пытались наладить связи с другими банками, но процесс этот оказался очень длительным, банки не хотели давать нам никаких гарантий, в то время как уже не было никакой возможности тянуть с нефтяными аккредитивами.

Одновременно с этим мы проводили необходимые юридические процедуры, чтобы удержать в своих руках лесопарковую зону и старинный особняк в стамбульском районе Ченгелькёй. Для того чтобы все осуществилось по нашему желанию, следовало выставить эту недвижимость на продажу. В то же время я попросил Карла Жанжори о встрече в UBS. Я взял с собой своего заместителя, и мы отправились в Цюрих. Один из доверенных представителей со стороны Жанжори перед самым началом собрания подошел ко мне и сказал: «Ты только ничего не говори про тот факс!» Я был ошарашен: «Почему же я не стану об этом говорить? Я именно за этим сюда и приехал. Хочу прояснить для себя всю ситуацию». Собрание началось.

Во время перерыва Карл Жанжори обратился ко мне: «Ходят слухи, была какая-то ситуация с факсом, вы расскажете мне поподробнее?» Я ответил: «Вы прекращаете партнерство с Garanti, требуете внести в “общий котел” залог от текстильной компании, но я категорически против такого поворота событий. Вы давите на нас, но это совершенно не характеризует ваш банк с положительной стороны. Нам хорошо известно, что Garanti является вторым по величине банком, с которым вы активно сотрудничаете. Я не согласен с таким положением дел и приехал специально для того, чтобы услышать обо всем лично от вас. Если то, что вы мне сейчас скажете, полностью соответствует содержанию отправленного нам факса, значит, мы действительно прекращаем наше партнерство. Но, как бы там ни было, ни при каких условиях мы не откажемся от залогов текстильной компании, которые принадлежат нам по праву».

Ответ Жанжори прозвучал как гром среди ясного неба: «Я не распоряжался отправлять вам какой бы то ни было факс. Кто-то из наших коллег допустил непростительную ошибку. Я прошу у вас прощения. Негоже двум банкам так бесславно расходиться. Я с пониманием отношусь к вашей позиции по залогам и прошу вас согласиться продолжить наше эффективное сотрудничество». Я не могу утверждать, знал он или не знал об отправке того злосчастного факса. Я не стал разбираться в подробностях этого дела, и так мне никогда и не стало известно, сделал ли Жанжори действительно такой крутой вираж, чтобы не потерять нас. Но самое главное – он был выполнен на высоком профессиональном уровне, пусть мы и не знаем всех тайн тех обстоятельств.

Большая проблема была решена. Когда собрание закончилось, мы вздохнули с облегчением. В течение последующих недель наш банк стал законным владельцем лесопарковой зоны и старинного особняка, включая ценные картины и экспонаты внутри него, выручив порядка 80–85 % от общей суммы кредита, выданного когда-то текстильной компании. Спустя некоторое время Garanti смог оценить важность приобретения такой недвижимости и ценных вещей.

Наша дружба со старшим компаньоном продолжалась. После всего случившегося его жизнь круто изменилась. Компания потерпела крах, а на том месте, где раньше стояла фабрика, разбили прекрасный парк. Каким бы вы ни были специалистом по планированию производства, с каким успехом бы вы ни производили свою продукцию, если модель вашего финансирования в корне неверна, невозможно избежать последующих проблем, вплоть до краха компании. Модель финансирования старшего компаньона изначально была неправильной, так как осуществлять долгосрочные проекты при краткосрочном финансировании – большая ошибка.