«КОРИЧНЕВАЯ ЧУМА»

«КОРИЧНЕВАЯ ЧУМА»

Поезд стремительно мчался из Мюнхена в Берлин. В этот зимний день было мало пассажиров. В вагонах просторно, уютно, тепло. В коридоре вагона третьего класса у окна стоял мужчина лет пятидесяти. Из кармана его пальто торчали газеты. Пассажир задумчиво глядел на заснеженное поле, фабричные трубы, густой дым, стелющийся над индустриальным районом.

«Значит, это произошло вчера, 27 февраля, в девять часов вечера, — промолвил про себя пассажир. — Это же явная провокация. Нет сомнения, что это дело гитлеровцев. Только они способны на такое. Теперь начнется свистопляска».

Из полуоткрытой двери соседнего купе донесся тревожный голос;

— Боюсь за судьбу Германии, пугают меня эти непродуманные поступки.

Пассажир в коридоре прислушался.

— Как бы это не обернулось войной нацистов против германского народа, — слышалось из купе.

— Да, это, бесспорно, сигналы к войне с народом, — поддержал другой голос.

Голоса на некоторое время смолкли, а затем до пассажира в коридоре донесся из купе все тот же голос:

— …Я вам расскажу про один случай, который ярко иллюстрирует их мораль. Он поможет вам иметь ясное представление о том, что такое гитлеризм, что значит «коричневая чума». 29 ноября мой друг Розенфельд, торговец кондитерскими изделиями в Берлине, получил письмо такого содержания:

«Грязный еврей, вы уже пять раз были предупреждены о необходимости закрыть свой магазин, прекратить торговлю. Если и после этого нашего предупреждения вы будете продолжать торговлю, мы выбьем стекла у вас, чтобы вы поняли, что это серьезно. Если же и это не подействует, мы подожжем ваш магазин, а потом и вас убьем… Это наше последнее предупреждение. Полицию мы пошлем ко всем чертям. Мы не боимся ее. Если вы позвоните в полицию, вы не сотрете своего имени в черном списке. Дни ваши сочтены. Закройте магазин!»

В купе замолкли. Люди ушли в свои мысли. Задумался и пассажир в коридоре. Он невольно связал услышанное с тем, что прочитал утром в газетах.

Поезд приближался к Берлину. На маленькой станции в вагон поднялись полицейские.

— Просим господ пассажиров не покидать своих мест! Полицейская проверка.

Полицейские заполнили все купе, требовали документы. Пассажир, стоявший в коридоре, предъявил паспорт. Полицейский прочел:

— «Доктор Рудольф Гидегер из Швейцарии, писатель…» — Полицейский недоверчиво поглядел и процедил сквозь зубы: — Пи…сэ…тель?

— Да, писатель! — ответил пассажир и взял паспорт, а про себя пустил полицейскому вслед: «Бандиты! Сами подожгли рейхстаг, а теперь ищут виновного…»

Пассажир, который ехал 28 февраля 1933 года из Мюнхена в Берлин с паспортом на имя д-ра Рудольфа Гедигера, был Георгий Димитров.

После короткого отсутствия он возвращался в Берлин. Известие о поджоге рейхстага его поразило. Но ему с первого же момента было ясно, что поджог не мог быть делом коммунистов, как это пытались представить официальные германские власти. Он понимал, что поджог организовали сами гитлеровцы — с тем чтобы разгромить Германскую коммунистическую партию и удушить все демократические силы германского народа. Как воспримет народ эту фашистскую провокацию? Этого Димитров еще не представлял. Но он понимал, что предстоит жестокая, упорная борьба с надвигающимися темными силами гитлеризма, «коричневой чумой».

В Берлине, по дороге на квартиру, Димитрова оглушили радиовопли;

— Коммунистический поджог рейхстага! Поджигатели-коммунисты схвачены в рейхстаге! Загадочное молчание Ван дер Люббе! Связи с Третьим Интернационалом!.. Читайте газеты «Фелькишер беобахтер»! Читайте «Ангриф»!

Пробыв недолго дома, Димитров поспешил в ресторан «Байернгоф» на Потсдамерштрассе, 11, где у него была назначена встреча с друзьями болгарами Василом Таневым и Благоем Поповым. Димитров не узнавал Берлина: по улицам мчались закрытые полицейские машины с арестованными, молодые люди в коричневых рубахах громили витрины еврейских магазинов, такие же молодчики орали: «Коммунисты напали на рейхстаг! Германия, куда ты идешь?» На одной из улиц задержали женщину, а когда она что-то возразила, то получила удар прикладом в спину и кулаком в зубы…

Коричневая свистопляска началась раньше, чем предполагал Димитров…

Ресторан «Байернгоф» помещался в низком длинном зале; на стенах его — старинная роспись, оленьи рога. За тяжелыми столами немецкие бюргеры пили пиво из больших деревянных кружек.

Димитров, поздоровавшись с уже знакомыми официантами, прошел в угол и сел за стол. Друзей его еще не было. Димитров заказал пиво и углубился в газету.

Через несколько минут появился Попов и сразу, с ходу, сообщил:

— Арестован депутат рейхстага от Германской коммунистической партии…

— Кто?

— Торглер… Эрнст Торглер…

— Так, — раздумчиво проговорил Димитров, — очевидно, хотят сфабриковать процесс…

— Против Германской коммунистической партии…

— Против коммунизма вообще…

Димитров подозвал глазами официанта.

— Гельмер, кружку для друга!

Официант поклонился и поспешил к стойке.

— Тебе знаком этот официант? — спросил Попов.

— Да.

— Наш товарищ?

— Черт его знает! Теперь и национал-социалисты называют друг друга товарищами, и они говорят о социализме, и они носят красные знамена… только с переломленным крестом. И они называют свою партию рабочей партией — с той только маленькой разницей, что их рабочей партией командуют такие крупные капиталисты, как Тиссен, Крупп и другие. Да, да, и это тоже социалисты… Черт бы их взял, и тех и других, и их вождя-маляра! Многое сейчас поставлено с ног на голову, даже германский кронпринц стал «социалистом»… Но никого это не обманет. Надо быть чуточку внимательным, чтобы различить, где маска, а где подлинное лицо, чтобы увидеть волка в овечьей шкуре…

Пришел официант Гельмер, поставил перед Поповым кружку с пивом, отошел чуть в сторону и остановился ровно на таком расстоянии, чтобы можно было слушать разговор этих иностранцев.

— Подслушивает, — сказал Попов.

— Гад! — махнул рукой Димитров. — Что он хочет услышать?

— Берлин кишит гитлеровскими шпионами.

Димитров не ответил. Молча подняв кружку, он допил пиво и подозвал официанта:

— Получите, Гельмер!

Официант, раболепно согнувшись, принял деньги и с глубоким поклоном проводил клиентов до выхода из бара.

Димитров и Попов медленно шли по городу. Из громкоговорителей несся хриплый голос диктора:

— Преступники, которые по приказу иностранной державы, по приказу Москвы, убивают, опустошают, лишают спокойствия мирный народ и сами заявляют, что не хотят быть немцами, а хотят быть подданными Третьего Интернационала, такие преступники не могут рассматриваться как наши соотечественники…

Димитров с досадой махнул рукой.

— Они всерьез взялись за уничтожение своего народа…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.