В ГОДЫ ЛИХОЛЕТЬЯ

В ГОДЫ ЛИХОЛЕТЬЯ

Размеренная жизнь города Старицы и Вознесенской церкви была прервана в 1917 году революционными событиями в России. Первая революционная волна, докатившаяся до Старицы, казалось, ничего особенного сначала не произвела и не нарушила. В это время новая власть вроде бы показывает свою лояльность к православному народу. Так, в местной газете, «Вестнике Исполнительного Комитета Старицкого Совета Солдатских, Рабочих и Крестьянских Депутатов», было напечатано, что «ввиду совпадения в 1918 году пролетарского праздника 1 Мая с Православной Пасхой, разного рода увеселения: спектакли и кинематографы по случаю страстной недели в этот день отменяются и переносятся на третий день Пасхи».150 Однако период такого мирного сосуществования духовной и светской, а точнее — советской, властей продлился недолго.

Через некоторое время на страницах этой же местной газеты разворачивается настоящая истерия против Православной Церкви, в которой советская власть увидела основного идеологического противника. Начались гонения на священнослужителей. Кто-то из них не выдерживал, и вступал… в партию большевиков (!), мотивируя свой поступок «изменившейся ситуацией». Колесо истории повторяет события начала XVII столетия, когда в «смутные времена» тоже находились отступники от Православной веры. И вот в статье «Священник-коммунист» один из них пишет: «… Партия коммунистов вернет учение Христа… Я уверен, что коммунисты на фундаменте Иисуса, развалив современную церковь, построят крепкое, светлое, чистое здание, где будут чистые люди, где не будет слез, ибо не будет обиды, где не будет бедных, ибо не будет богатых, где раздастся могучая песнь свободного братского народа».151 Но уже вскоре большевики вволю потешатся над святынями Русской Православной Церкви.

Лишь сегодня стало ясно, что трагедия Россия кроется не столько в изменении структур государственной власти, сколько в изменении нравственных начал в общественной жизни. Пример Старицы красноречиво показывает, как город, из которого вынули духовный стержень, неотвратимо становится на путь духовного вымирания. Там, где пустеют храмы, там пустеют и души. Народ, который позволяет рушить свои святыни, не спасешь никакими реформами.

В 1918 году был опубликован Декрет СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». 30 августа того же года была обнародована инструкция Наркомюста по проведению в жизнь этого декрета. Этот документ вызвал большую волну недовольства у духовенства.

Что же представляла собой эта инструкция и почему она не устраивала духовенство? Надо сразу же признать, что инструкция сильно ограничивала жизнедеятельность религиозных организаций. Инструкция, по сути (хотя она и не имела силы закона), закрепила положение о лишении религиозных организаций прав юридического лица. Теперь же все религиозные организации обязаны были заключать договора с новой властью «о бессрочном бесплатном пользовании богослужебного здания» (!). В противном случае, если духовенство сопротивлялось, оно привлекалось к судебной ответственности, а это, по закону военного времени, чаще всего означало расстрел.

Такой договор и был подписан в 1919 году новой старицкой властью с представителями духовенства Вознесенской церкви. В нем, в частности, говорится: «Мы, нижеподписавшиеся, граждане города Старицы Тверской губернии, имеющие в нем свое местожительство, заключили настоящий договор со Старицким Уездным Советом Рабочих и Крестьянских Депутатов, в лице его уполномоченного представителя инструктора Петра Антоновича Будаева, в том, что сего 14 июня мая 1919 года, приняли отСтарицкого Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов в бессрочное бесплатное пользование находящееся в городе Старице богослужебное здание Вознесенской церкви с богослужебными предметами по особой, нами заверенной своими подписями, описи…». Затем шло перечисление 13 пунктов, по которым эти граждане не имели право владеть движимым и недвижимым имуществом, запрещалась всякая благотворительная, просветительская и педагогическая деятельность. Все имущество, включая храм, передавалось на баланс местного Совета и принималось по описи, то есть все церковное имущество признавалось государственной собственностью. В то же время ремонт культовых здании, согласно инструкции, верующие обязаны были осуществлять за свои счет. Все религиозные шествия и молебны на открытом воздухе без разрешения местных властей не допускались.152

В другой описи Вознесенской церкви за 1919 год значится: «За правым клиросом гробница схимонахини Пелагеи, обнесенная елезнюю решеткою, при ней икона преподобной Пелагеи, великомучецы параскевы, на ней венец серебряный вызолоченный».153

Известно, что последним священником Вознесенской церкви был Аександр Смирнов, которому в это время было 42 года. Его послужной список был таким «В 1901 году рукоположен в священники. С 1901–1904 и с 1911 годы совмещал законоучительство в начальной школе. В 1902 года член уездного училищного совета. Награжден скуфьей в 1909 году».154

Не менее драматично складывались отношения Церкви с большевиками и в связи с реквизицией имущества. Сразу же после окончания гражданской войны Россию ждало еще одно тяжелое испытание: ко второй половине 1921 года во многих районах страны разразился страшный голод — бедствовало до двух с лишним десятков миллионов людей. Газеты сообщали, как в Поволжье, например, вымирали целые деревни. Религиозные организации не остались равнодушными к подобным еобытиям.

22 августа 1921 года Патриарх Тихон выпустил воззвание к верующим, в котором призывал помочь голодающим: «… к тебе, Православная Русь, первое слово мое! Во имя и ради Христа зовет тебя устами моими святая Церковь на подвиг братский, самоотверженный любви. Спеши на помощь бедствующим с руками, исполненными даром милосердия, с сердцем, полным любви и желания спаси голодающего брата…».155

На этот призыв Патриарха Тихона откликнулось и духовенство Старицкого уезда. На территории Свято-Успенского монастыря состоялось «благочинническое» собрание, где присутствовало пять протоиереев, три священника (в том числе священник Вознесенской церкви Александр Смирнов), псаломщик и восемь представителей мирян. На собрании стоял один вопрос — оказание помощи голодающим Поволжья. Решение было принято единогласно: «Произвести тарелочный сбор в церквях в пользу голодающих Поволжья 6 раз».156

Однако большевики стали резко возражать против участия Православной Церквив оказании помощи голодающим, ссылаясь на инструкцию Наркомюста от 30 августа 1918 года, согласно которой религиозным организациям запрещалось заниматься благотворительной деятельностью. Вместе с тем, к концу осени 1921 года в стране сложилось катастрофическое положение. Голод уносил все новые тысячи человеческих жизней. И тогда на местах стали все настойчивее раздаваться призывы наиболее нетерпеливых и решительных «борцов с религией» — отобрать все церковные ценности для обмена их на хлеб за границей. Не осталась в стороне и печать старицкой уездной газеты «Плуг и молот». Вот только две небольшие выдержки из газетных статей тех лет: «Не пора ли взяться за разум и вспомнить как те, на которых мы боимся указать пальцем, не так давно драли с нас шкуры… Проснись, Товарищ! Откройте глаза и вы увидите, что это вовсе не затруднение, а простая, законная, справедливая расплата»,157 или: «… у голодного много рождается мыслей, но се преступного характера…»158 И такие статьи появляются почти в каждом номере газеты. Налицо социальный заказ власти. Очевидна и цель заказчика: настроить общественное мнение против Церкви, представив ее чуть ли не единственной ответчицей за страдание миллионов людей.

2 января 1922 года Президиум ВЦИК принимает постановление «О ликвидации церковного имущества», при обсуждении которого уже делались первые наметки плана продажи церковных ценностей за границу.

Это сообщение вызвало не только замешательство, но и острое недовольство в религиозных кругах, особо неодобрительной была реакция духовенства на изъятие драгоценных предметов церковного назначения. На оговорку в постановлении ВЦИК о том, что не будут изъяты те предметы, которые могут «существенно затронуть интересы самого культа», мало кто надеялся. Слишком свежи были в памяти массовые реквизиции монастырского и церковного имущества, осуществленные в 1918–1920 годы, хотя и тогда было достаточно заявлений, что изымаются лишь предметы «церковной роскоши», а все нужное верующим остается в неприкосновенности. Увы, множество богослужебных предметов тогда бесследно исчезло.

Уже 10 марта 1922 года Президиум Старицкого уездного исполнительного комитета на своем внеочередном заседании заслушал вопрос «О изъятии церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих, — для сдачи таковых в фонд ПОМГОЛА». Президиум постановил: «Создать Комиссию в составе: от УИКа тов. Друганов, Уфинотдела тов. Зубарев, Укампомполгола тов. Красильников, которым немедленно приступить к работе».159 Так началась активная подготовка к изъятию церковных ценностей на местах.

18 апреля все было готово для изъятия церковных ценностей, и именно в этот день поступила последняя инструкция-разнарядка из Губисполкома. В ней, в частности, мы читаем: «К фактическому изъятию приступить с 24-го Апреля и закончить таковую в двухнедельный срок. Работу ограничьте городом и монастырями. Первым шагом работы Комиссии является получение договоров, по которым сдано церковное имущество и подробных описей его… Работу по фактическому изъятию следует начинать с наиболее богатой церкви.

До начала изъятия церкви произвести следующее: 1) провести в каждом приходе выборы представителей верующих от 3–5 человек… итказ со стороны верующих от участия в работах Комиссии ни в коем случае не приостанавливает работы. В назначенный день комиссия приходит в церковь, вызывая к этому дню священника, старосту и делегатов от верующих (3–5). Кроме лиц, предусмотренных работой Комиссии, в это время в храм никто не допускается. Имея у себя на руках опись церковного имущества, Комиссия начинает его фактическую поверку, тщательно относясь к ценностям, составляя протокол, в который заносится все недостающее и все имеющееся сверх описи. Попутно с этим Комиссия отличает те предметы, кои надлежит отчуждению в фонд Голодающих Поволжья. Постановление свое Комиссия заносит в протокол. Представители верующих могут заносить свои мнения в протокол. В случае возбуждения со стороны верующих письменных протестов изъятия отдельных ценных предметов и предложения замены по равноценным по весу количеством золота и серебра, изъятие не приостанавливать, но сообщить верующим, что эти предметы будут взяты на особый учет и ходатайства верующих о замене немедленно будут переданы на разрешение Ц. К. ПОМГОЛ и в случае разрешения замены, предметы будут возвращены…. Все изъятие ценностей сдаются тут же, по предварительному взвешиванию, подсчете и оценке Финотделу в лице его представителя в присутствии РКИ и Комиссии… О работе комиссии ведется строжайшая отчетность. Раз в неделю Комиссия дает подробную сводку о проделанной работе в Губкомиссию. О всех шероховатостях доносить телеграфно. Все результаты работ обязательно опубликовываются в местной газете.160

В Тверском Государственном архиве хранятся «Сведения о количестве изъятия церковных ценностей» в городе Старице к 11 мая 1922 года. Приведем этот документ полностью:

1. В Преображенской церкви изъято: серебра 10 пудов 22 фунта 72 золотника, жемчуга мелкого 40 золотников. Представителю Губмузея кроме этого передано серебра 2 фунта 75 золотников.

2. Пятого мая изъято серебра 5 пудов 12 фунтов 33 золотников, жемчуга 26 золотников 68 долей.

3. 6-го Мая изъято серебра 11 пудов 37 фунтов 95 золотников 72 доли, жемчуга 43 золотников.

4. В Семеновской церкви изъято серебра 5 пудов 12 фунтов 33 золотников, жемчуга 26 золотников 68 долей.

5. В церквях Богородицы, Рождественской и Соборной серебра 11 пудов 37 фунтов 95 золотников 72 доли, жемчуга 43 золотников.

В Вознесенской и Кладбищенской церквях:

6. 7 мая изъято серебра 4 пуда 84 золотников, жемчуга 17 золотников 24 доли. С начала кампании изъято серебра 31 пуд 33 фунтов и 92 золотников 72 доли. Жемчуга 1 фунт, 30 золотников 92 доли.

7. 8-го мая изъято в Воскресенской церкви и Успенском монастыре серебра 5 пудов 39 фунтов 65 золотников. С начала кампании изъято 37 пудов 33 фунта 61 золотников 72 доли, жемчуга 1 фунт 7 золотников 92 доли.

8 В Богоявленской и Предтеченской церквях изъято серебра 6 пудов 22 фунта 25 золотников.

Работы Комиссии еще не закончены. Сведения взяты из телеграмм, направленных в Тверь».161

Однако первый этап кампании по изъятию церковных ценностей растянулся, и стало ясно, что она базировалась на, мягко говоря, неточных предварительных подсчетах ее инициаторов и вряд ли могла принести то количества золота, серебра, драгоценных камней, которое бы помогло обеспечить покупку за границей необходимого количества хлеба для спасения голодающих. Расчет на «бесчисленные богатства церкви» провалился. Теперь вся вина переносилась на духовенство, которое, якобы, сумело перехитрить власть и спрятать золото.

Что происходило в это время с гробницей схимонахини Пелагии и Вознесенским храмом в целом, нам известно лишь по скудным архивным документам, хранящимся в Твери. Например, в 1925 году директор Старицкого музея Николай Суворов сообщал в Тверской Губернский музей: «Временно оставлены в церквях на хранение следующие предметы:

1. Вознесенская церковь: а) гробница схимонахини Пелагеи — представляющая массивную каменную плиту пудов 25 весом, доставить которую в музей чрезвычайно трудно и сопряжено с большими расходами».162

В 1936 году директор этого музея Шелепина писала в Калинин руководителю областного музея:

«На Ваш запрос о месте нахождения пятичастной иконы XVI века, находящейся ранее в Вознесенской церкви сообщаю:

Означенной иконы найти не удалось.

Вознесенская церковь закрыта в 1935 году, в музей иконы не передавались. Вместе с представителем Райфо т. Поярковым нами осмотрены верхний и нижний этаж Вознесенской церкви, находящихся в ведении Заготзерно и Детдомом, никаких икон не обнаружено». 163

Таким образом, нам становится известной дата закрытия Вознесенской церкви — это 1935 год.

Во время Великой Отечественной войны церковь была частично разрушена. В 1950-е годы Старицкий горсовет пытался приспособить здание церкви под клуб. Разобрали остатки основания венчавшего храм восьмерика и верхние ярусы колокольни. Обветшавшую оелокаменную кладку верхних частей стен церкви заменили новой из силикатного кирпича. Северный и южный порталы заложили, деконструкция здания не была доведена до конца, и оно осталось без кровли и потолочных перекрытий. Через некоторое время в нем местные власти попытались открыть сельскохозяйственную выставку.

Для укрепления стены второго этажа и новой кирпичной кладки ввели стальные двутавровые балки, предназначавшиеся также и под потолочные перекрытия. Но реконструкцию вновь не довели до конца.

Постепенно здание церкви разбиралось на хозяйственные постройки местных жителей. Была полностью отбита штукатурка, а сам интерьер сильно захламлен строительным мусором. 164

В 80-е годы XX столетия по решению местных властей в Вознесенской церкви была проведена добыча белого камня, который пошел на фундамент строящихся гаражей ДОСААФ. Именно в это время над могилой местночтимой схимонахини Пелагии был совершен чудовищный акта вандализма. Вот что рассказал очевидец этого Николай Петрович Вершинский: «В этот день я пас в горсаду своих козочек. Вижу, приехали рабочие на машине, которые стали выносись белокаменные блоки. Вскоре работа у них приостановилась. Все они грудились у правой стороны церкви. Мне стало любопытно, и я зашел туда. На земле, под хламом, была обнаружена большая белокаменная плита, на которой был высечен крест. Кто-то сказал, что это могила священника, и на дне ее могут быть какие-то драгоценные вещи. Несколько рабочих ломами отодвинули могильную плиту. Тут же начали лихорадочно рыть лопатами землю. Вскоре из небольшой глубины были отрыты несколько человеческих останков. Все они были небольшие. Рабочие продолжали копать могилу. Показался белый песок, на котором были обнаружены останки человека. Драгоценностей, из-за которых рабочие рыли могилу, не оказалось. Могилу вновь засыпали землей. По всей видимости, точно не помню, могильную плиту рабочие разбили ломами и погрузили на машину, так как через несколько дней ее там не оказалось».

Итак, гробница схимонахини Пелагии была вскрыта варварами 80-х годов XX века, к счастью, как выяснилось позже, не до конца. Чтобы понять, во что превратилась старицкая святыня, достаточно сегодня взглянуть на чудом уцелевший остов Вознесенской церкви. На какую преемственность поколений можно рассчитывать, если на глазах у всех мы так кощунственно относимся к памяти своих предков, попирая и растаскивая на камни для строительных нужд надгробия тех, чьими руками и чьим усердием созидалась история нашей Старицы?..

Казалось бы, на этом история гробницы местночтимой подвижницы веры и благочестия схимонахини Пелагии и закончилась. Но все возвращается на круги своя, и Православные святыни, храмы и монастыри в нашем Отчестве вновь становятся тем, чем они были до великих потрясений XX столетия.