ПЕРВОСВЯТИТЕЛЬ ИОВ

ПЕРВОСВЯТИТЕЛЬ ИОВ

История распорядилась так, что в бытность архимандрита Ста-рицкого Свято-Успенского монастыря Германа в обитель был принят мальчик, который в дальнейшем станет одним из великих угодников Божиих — святитель Иов, первый Патриарх Московский. Только в 1989 году на Поместном соборе Русской Православной Церкви он будет канонизирован. Средневековые письменные источники характеризуют мотивы его поступков в соответствии с социальным статусом героя: выдающийся церковный писатель и политический публицист, знаток Священного писания и предания, русской литературы и музыки. Патриарх Иов, как церковный деятель, был очень своенравным по политическим взглядам складу характера. Его принято считать «крестным отцом» Московского государства, в жизни был полон страстей и гнева. Постараемся, оставаясь на твердой почве фактов, нарисовать его портрет.

Время рождения Святейшего Патриарха Иова условно можно отнести ко второй четверти XVI столетия, и определяется оно посредством косвенных письменных данных. Только в одном дореволюционном источнике тверского краеведа К. Орлова «Иов, первый русский патриарх Московский и Всероссийский» говорится, что «патриарх Иов родился приблизительно около 1525 года в городе Старице».51 К сожалению, на современном этапе церковноисториче-ской науки более точные сведения, касающиеся рождения и происхождения русского Первоиерарха, не обнаружены. Возможно, что эта страница его биографии так и останется неизвестной.

В мире «носил он имя Иоанна, а родители его числились между посадскими людьми».52 О благочестии родителей Святейшего Патриарха Иова убедительно свидетельствует другой источник, содержащий перечень имен ближайших родственников Патриарха, в том числе и родителей: «Род Святейшего Патриарха Иова: инок Серапион (отец?), инок Кирилл, Матфей, инокиня Пелагея (мать?), князь Иосиф, священноархимандрит Авраамий, инок Феодосии, Феодор, Елиазар, Дионисий, Иона, Феодосии, Никифор».53

С юных лет Иоанн был отдан родителями на воспитание в Старицкий Свято-Успенский монастырь, где был обучен грамоте, получил воспитание и «божию добре обучен» настоятелем обители архимандритом Германом. По-видимому, годы обучения в монастыре произвели на благочестивого юношу глубочайшее впечатление, а главное — личность старца Германа, о котором на протяжении всей своей жизни сохранял благоговейную память и духовное общение, с которым не прервалось и после блаженной кончины святителя Германа.

Обучение в монастыре содержало в себе чтение по церковным книгам, переписывание текстов Священных книг, клиросное пение, изучение молитв. Большое внимание уделяли развитию памяти. Целые отделы из Библии и святоотеческих творений, церковные молитвы, священные песни были заучены Иоанном наизусть, и он, будучи уже глубоким старцем, потеряв зрение, свободно совершал богослужение без книг. Чтобы быть у всех на виду, юноша принимает самое активное участие в жизни монастыря, особенно в богослужениях, в чтении и пении на клиросе, тем более, что природа наделила его звучным и весьма приятным голосом, которым Иоанн производил на всех сильное впечатление.

Несомненно, монастырское воспитание родило в сердце Иоанна и первое желание служения Богу в иноческом обряде. С годами эта мысль окрепла и преобразовалась в зрелое намерение принять монашеский постриг в Успенской обители. Об искренности и глубине этого настроения свидетельствует знаменательный факт, запечатленный в жизнеописании. По окончании обучения в монастыре отец Иоанна видел жизненный дальнейший путь сына в супружеском союзе. Все было готово к бракосочетанию. Однако в один из воскресных дней, когда должно было совершаться венчание, Иоанн, совершенно не чувствуя расположения к брачной жизни, просил разрешения у отца посетить монастырь для совета с духовным старцем. В обители, после Божественной литургии и молебна, он обратился к архимандриту Герману с горячей просьбой о пострижении в монашество. Просьба была исполнена.54 В «Истории о первом Патриархе Иове» так передается это событие: «Иоанн изволили мира сего суетного отлучитися и восприяти святый ангельский образ… и наречен бысть во иноцех Иов». что значит «Победитель», в честь ветхозаветного праведника Иова Многострадального.55 Это произошло около 1553 года. Через некоторое время он был посвящен в иеромонахи.

В 1566 году царь Иван Грозный «менял со князем Владимиром Андреевичем землями — выменял город Старицу на город Дмитров».56 С этих пор Старица стала одним из любимых городов царя, а Свято-Успенский монастырь местом его частых посещений. В городе был произведен «перебор людишек». Для многих он закончился плахой. «Старец» Иов, напротив, оказался в чести у царя и получил место архимандрита в Старицком Свято-Успенском монастыре. Вероятно, царя Грозного привлекли «внешние данные» будущего Патриарха, а также его покладистый нрав. Царю импонировало безоговорочное преклонение Иова перед самодержавной властью, забавляла простодушная наивность провинциала.

Это новое послушание подвигло архимандрита Иова на более трудное и жертвенное служение Церкви и родной обители. Как и прежде, он продолжал хранить евангельский образ доброго пастыря, благоустраивал обитель, улучшал формы церковного благочиния, словом и жизнью воодушевлял братию к духовно-нравственному восхождению. Здесь, в Старице, «созидалось и упрочивалось церковное видение и мировоззрение будущего Предстоятеля Русской Церкви, формировался и оснащался опытом талант незаурядного церковного деятеля и пастыря, одухотворенного жертвенной любовью к Церкви и Отечеству».57

Далее царь Иван Васильевич находит нужным приблизить его к себе, и поэтому в 1571 году переводит Иова в Москву настоятелем Симонова монастыря. Пройдет еще немного времени, и в 1575 году царь поставит его настоятелем Новоспасского монастыря, считающего в то время царским. С апреля 1581 года — Иов епископ Коломенский, а с января 1586 — архиепископ Ростовский. В этом же году, 11 декабря, Иов «митрополит Московский и всеа Руси».58 Но смиренному Святителю предстояло воспринять и высшее иерархическое достоинство Русской Церкви, сообразное ее действительному значению в христианском мире.

В 1586 году царь Федор Иванович Годунов по совету своего шурина Бориса Годунова высказал мысль об учреждении Патриаршества, чтобы упрочить престиж русской церкви и самого Иова. Без авторитетного руководства церковь не могла вернуть себе то влияние, которым пользовалась в былые времена. Между тем, обстановка острого социального кризиса требовала возрождения сильной церковной организации. В такой ситуации светская власть выступила с инициативой учреждения в России Патриаршества.

Однако, на пути ее реализации существовала преграда — позиция константинопольского Патриарха. Тот, опасаясь конкуренции и сокращения сферы своего влияния, издавна препятствовал учреждению Патриаршества на Руси.

В 1588 году в Россию неожиданно прибыл сам константинопольский Патриарх Иеремий. Подлинной же причиной путешествия Патриарха Иеремия в Москву были долги константинопольского Патриаршества. Переговоры по поводу субсидий сразу же зашли в тупик, поскольку русские власти потребовали предварительно решить вопрос об учреждении у них Патриаршества. Но Иеремий не собирался вести переговоры на эту тему.

Уяснив истинное положение вещей, московские политики решили добиться своей цели хитростью и силой. Царь Федор Иванович тонко рассчитал свои действия, проник в душу слабовольного и тщеславного Иеремии. Вскоре сломленный Патриарх во всеуслышание изъявил желание стать российским Патриархом. Тогда ему поставили условие: Патриарх должен жить не в Москве, а там, где был «древний престол русский — во Владимире-на-Клязьме».59 Но Иеремий не пожелал переехать в захолустную бывшую столицу России. Отказ Патриарха ускорил развитие событий. Ему дали понять, что если он отвергнет условия московского царя, то будет до конца своих дней жить в России под арестом. Сломленный духом Иеремий согласился на все при одном условии: чтобы его самого «и его людей отпустили в отечество».60

26 января 1589 года Патриарх Иеремий возвел Иова на высший иерархический саи. В соборе заранее приготовили возвышение, на котором поставили три кресла — для царя Федора Годунова, Константинопольского Патриарха Иеремии и новонареченного Патриарха Московского Иова. В первом часу дня начался благовест, и к собору стали стекаться духовная и светская знать. Первым прибыл святитель Иов и, поклонившись святым иконам и мощам, направился в придел Похвалы Пресвятой Богородицы для облачения. Затем, повторив тот же церемониал шествия в собор, что и при наречении, прибыл Патриарх Иеремий, который торжественно облачился в центре собора. Только после этого открылось торжественное шествие государя Федора Ивановича.

Затем протопоп Ефимий и греческий архидьякон Леонтий ввели святителя Иова и поставили перед орлецом, расположенным у амвона. Поклонившись в пояс царю и Патриарху, новонареченный Патриарх прочел вслух свое исповедание православной веры и присягу.61

Патриарх Иеремий благословил Иова со словами: «Благодать Пресвятого Духа да будет с тобою».62 После этого новонареченный взошел на уготованное для него место на возвышении и встал близ царя и Патриарха. Оба Патриарха приветствовали царя, а царь приветствовал Патриархов. Святитель Иов поклонился всему священному собору до земли и был отведен в придел Похвалы Пресвятой Богородицы, где оставался до времени посвящения.

Началась Божественная литургия. Во время пения Трисвятого он встал перед Царскими вратами, а затем был введен архиереями и протопопом в алтарь и, по благословению Патриарха Иеремии, трижды обошел вокруг престола при пении тропаря святым мученикам. У престола Патриарх возложил на его голову Евангелие, сослужившие архиереи возложили свои руки на его главу и трижды благословили новонареченного святителя Иова. Затем оба Патриарха совместно продолжали службу.

После литургии оба Патриарха вышли из алтаря. Архиереи возвели нового Патриарха на его первосвятительское место посреди собора и трижды «посаждали в патриаршее кресло с пением многолетия по-гречески. Затем святитель Иов снял богослужебное облачение. Патриарх Иеремий возложил на него «золотую воротную икону», а также переданную от государя золотую панагию, украшенную драгоценными камнями, «да клобук вязан шолк бел с камением с яхонты и с жемчюги…»6?

Царь Федор Иванович произнес поздравительную речь и подал Патриарху Иову посох святого Митрополита Петра, украшенный позолотой и драгоценными камнями, для управления русским Патриархатом.64 На царское слово Патриарх Иов ответил речью, в которой обещал молиться Богу о Русском государстве. В заключении Патриархи благословили народ на четыре стороны при пении многолетия.

30 января Патриарх Иов совершил первое возведение в сан митрополита на Новгородскую кафедру архиепископа Александра, а еще через несколько дней — архиепископа Варлаама на Ростовскую митрополию. Этими актами было завершено торжество установления Патриаршества в Москве.

Таким образом, Русское государство теперь и в церковном отношении стало совершенно самостоятельным и независимым, юридическая подчиненность Константинополю была отныне упразднена. Оставалось, правда, канонически утвердить русское Патриаршество признанием Православного Собора. На достижение канонического оформления осуществившегося акта и были направлены действия русской церковно-государственной власти в последующие годы.

Вскоре после вступления в сан Патриарха Иов позаботился о прославлении тех, кого считал своими духовными учителя — Иосифа Волоцкого и Филиппа Колычева. В 1591 году святитель Иов установил общерусское празднование памяти главы «иосифлян», сам написал ему канон и отредактировал церковную службу. В том году Патриарх санкционировал перенесение из тверского Отроча монастыря на Соловки мощей митрополита Филиппа.

В 1595 году Патриарх Иов почтил и более ранних своих предшественников — московских митрополитов Петра, Алексея и Иону. Он установил особый день 5 октября для празднования их общей памяти.

Первый Патриарх поначалу пытался навести порядок в среде московского приходского духовенства. Однако он не проявил в этой области должной настойчивости и твердости.

7 января 1598 года на 41-м году жизни скончался последний представитель правящей ветки «рюрикова дома» слабоумный царь Федор Иванович, который не оставил после себя духовного завещания. В ходе избирательной борьбы возникли различные версии насчет его последней воли. Носились слухи, будто царь Федор назвал в качестве преемника Романова, одного из своих братьев. Официальная версия, исходившая от Годуновых, была иной. Как значилось в утвержденной грамоте ранней редакции, Федор «учинил» после себя на троне жену Ирину, а Борису «приказал» царство и свою душу в придачу.63 Окончательная редакция той же грамоты гласила, что царь оставил «на государствах» супругу, а Патриарха Иова и Бориса Годунова назначил своими душеприказчиками.66

Преданный Борису Патриарх Иов разослал по всем епархиям приказ целовать крест царице Ирине. Но Иов явно не рассчитал своих сил. По словам очевидцев, в столице «важнейшие не захотели признать Годунова великим князем», в провинции также не все целовали крест «новому великому князю».67

Борьба за власть расколола Боярскую думу. Раздор в думе достиг такой остроты, что Борису пришлось покинуть свое кремлевское подворье и выехать за город. Покидая Кремль, Годунов оставил там, в качестве доверенного лица, Иова. Бесцеремонное вмешательство в политическую борьбу навлекло на Патриарха негодование знати. Впоследствии Иов не мог без горечи говорить о времени, предшествовавшем избранию Годунова. В те дни, вспоминал Патриарх, он впал «во многие скорби и печали» и на него «нападе озлобление и клеветы, укоризны, рыдания и слезы, сия убо вся меня смиренаго достигоша».68

17 февраля истекло время траура по Федору, и Москва тотчас же приступила к выборам нового царя. Патриарх созвал на своем подворье совещание, принявшее решение об избрании на трон Бориса. Церковь пустила в ход весь свой авторитет. По распоряжению Патриарха столичные церкви открыли двери перед прихожанами.

Агитация церкви за Бориса сказалась положительно.

26 февраля народ встречал Бориса на поле, за стенами города. В Кремле Патриарх проводил Годунова в Успенский собор и там благословил на царство во второй раз. 11рисутствовавшие «здравствовали» правителя на «скифетроцарствия превзятии».69

Начало XVII века для Русского государства было тяжелым временем: обострились противоречия между царем Борисом Годуновым и высшей знатью — боярами и дворянами. Не менее напряженным было положение и в народной среде: на Дону, постоянно пополняемые беглыми крестьянами, скапливались казаки, которые таили в себе силу, готовую взорваться при каждой новой попытке правительства стеснить казачью вольницу. Обострившиеся социальные процессы усугублялись природными бедствиями. Затянувшиеся дожди холодного лета 1601 года помешали созреванию хлебов. Крестьяне использовали незрелые «зяблые» семена, чтобы засеять озимь. В результате хлеб на полях дал очень плохие всходы, которые погибли от морозов зимы 1602 года. В следующем году крестьянам нечем было засевать поля. В Россию пришел страшный голод.70

В народе возникло убеждение, что царствование Бориса Годунова не благословлено Богом, если с приходом его к власти страну постигло такое несчастье. Крестьяне в поисках пищи собирались в шайки; в разных уголках России появились разбойничьи группы. Царь Борис посылал дворянские отряды против «разбоев» в Коломну, Волоколамск, Можайск, Вязьму, Медынь и другие уезды.71 Около Москвы особенно активизировался атаман Хлопко. Вся страна была наполнена слухами: о Борисе говорили, что он «уморил» царя Феодора Иоанно-вича, отравил царицу Ирину (свою родную сестру) и загубил их ребенка и свою племянницу Феодосию, до этого организовал убийство царевича Димитрия, сжег Москву, чтобы отвлечь внимание царя и столичного общества от угличского злодеяния, обманом и интригами венчался на царство.72

Российское государство стояло на пороге исторической национальной драмы, которую современники назвали Смутным временем. Смутой. Перед тем как на Россию обрушились походы польских и шведских интервентов, ей пришлось выдержать тяжкое испытание самозванством, которое явилось не чем иным, как скрытой интервенцией Речи Посполитой.

Показательно, что в отличие от Западной Европы Российское государство до начала XVII века не знало ни одного самозванца, хотя в его историческом бытии ситуации, «предрасполагавшие» i самозванству, возникли многократно. Таковы и феодальная война ХII века, когда боролись две линии потомков Дмитрия Донского, и схватка за престол между внуком и сыном Ивана III еще при жизни последнего, и в особенности конец царствования Ивана Грозного, когда от руки отца погиб царевич Иван Иванович. Зато в XVII веке самозванцы на Руси плодились во множестве. «Традиция» перешла и на последующие века.

Думается, что самозванство — как явление российской действительности Смутного времени — появилось по двум причинам. Во-первых, из потребностей широких масс народа в добром, справедливом царе, способном решить накопившиеся проблемы и хоть чем-то улучшить жизнь угнетенных. Во-вторых, из коварного стремления противников России использовать в борьбе против нее в своих прямых ставленников, надевших маску законной власти. А затем с помощью воцарившихся самозванцев завладеть русскими землями, богатствами огромной страны.

Самозванцы, выдававшие себя за сыновей и внуков Ивана Васильевича Грозного, на словах обещали удовлетворить любые народные чаяния. На деле же они выступали ловкими демагогами, защищавшими, в конечном счете, чуждые народы интересы. Прежде всего, короля и крупнейших магнатов

Речи Посполитой, католической церкви и боярской знати, предавшей в годину тяжких испытаний национальные интересы собственной страны.

Вошедший в отечественную историю под именем Лжедмитрия Первого человек русского происхождения под видом странствующего чернеца объявился впервые в Киево-Печерском, старейшем на Руси, монастыре в 1602 году.

Вскоре чернец Григорий попал в престижный кремлевский Чудов монастырь. Всего лишь один год понадобилось чернецу Григорию, отличившемуся среди монастырской братии знанием церковной литературы, высокой грамотностью и отличным почерком, чтобы сделать духовную карьеру в кремлевской святыни. Его взлет начался с того, что он красивым слогом сложил похвалу для проведения церковных служб московским чудотворцам Петру, Алексею и Ионе. Дальше все шло как по маслу.

Архимандрит Пафнутий берет чернеца жить к себе в келью и производит в чин черного дьякона. Вскоре Григорий переселяется на патриарший двор. У Патриарха Иова он не только занимался переписыванием церковных книг, но и сочинял каноны святым. Потом Иов будет оправдываться, что приблизил к себе «вора» Гришку лишь «для книжного письма». На самом же деле молодой дьякон благодаря своим способностям вошел в патриаршую свиту, которая окружала главу церкви во время заседаний священного собора и боярской думы.

Вскоре чернец Григорий был обвинен в крамольных речах. Патриарх Иов не стал выручать своего клирика. Попав под следствие, Григорий бежал из Москвы в Польшу, где и произошло его «чудесное превращение» в царевича Лжедмитрия.

Судьба беглого чернеца резко изменилась после 13 апреля 1605 года. В тот день царь «всеа Руси» Борис Годунов скоропостижно скончался в постельных хоромах кремлевского дворца. Причиной смерти явился апоплексический удар. Так не стало противника «царевича Дмитрия» — Григория Отрепьева в войне за «отцовский» престол.

Смута в Российском государстве вышла в своем развитии на новый виток. Российское государство оставалось без царя три дня. Прямой наследник — царевич Федор Борисович, еще при жизни отца был «сделан соправителем со званием государь «всеа Руси».

Собравшийся Земский собор, боярство и духовенство во главе с Патриархом Московским и всей Руси Иовом нарекли шестнадцатилетнего Федора на царство. Затем народ: бояре, дворяне, купцы, слу-жилыелюди и простой народ вызвали в Кремль, где привели к присяге на верность новому монарху. Православные целовали крест, а иностранцев и иноверцев приводили к присяге на шерсти в соответствии с их вероисповеданием и обрядами.

Династия Годуновых даже во времена Смуты смогла бы удержаться на российском троне. Но царь Федор в шестнадцать лет не имел опыта политической борьбы, которым обладал его отец.

1 июня 1605 года в Москве вспыхнуло восстание. Город быстро оказался в руках сторонников Лжедмитрия. Восставшие умертвили молодого царя и его мать, а Ксению насильно постригли в монашество и отправили в монастырь.

Патриарх Иов для Лжедмитрия был особо опасной личностью. Кроме того, что святитель очень хорошо знал чернеца Григория, он за все полугодовое пребывание самозванца в России не только не сделал шага к примирению с ним, как поступили многие бояре, дворяне, посадские люди, крестьяне и даже некоторые из числа духовенства, но каждый день настойчиво объяснял всему народу истинную сущность Лжедмитрия как коварного врага России и Православной веры. Не случайно Отрепьев боялся войти в столицу, пока в ней находился Первосвятитель.

В эти роковые минуты, когда многие русские люди кощунственно попрали закон и государственный порядок, нарушив священную клятву верности Родине против изменников и самозванца, в Москве все еще оставался живой свидетель этого ужасного преступления — великий старец-Первосвятитель и молитвенник за весь русский народ,

Святейший Патриарх Иов. Враги и недруги Патриарха уже готовили расправу над ним. Святитель Иов знал об этом, однако не страшился и покорно ожидал исполнения воли Божией. В то время, когда Святейший Патриарх совершал в Успенском соборе Божественную литургию, в него ворвалась толпа «с оружием и дреколием», прервав священнослужение, вытащила Предстоятеля из алтаря, сорвав с него святительское облачение. Патриарх Иов сам снял с себя панагию и, положив ее перед чтимой Владимирской иконой Божией Матери, громко произнес: «О, Всемилостивая Пречистая Владычица Богородица! Сия панагия и сан святительский возложены на меня, недостойного, во храме Твоем, Владычице, у честного образа Твоего, чудотворной иконы. Сию же я, грешный, исправлял слово Сына Твоего Христа Бога нашего 19 лет, сия Православная христианская вера нарушена была, ныне же грех наших видим на сию Православную христианскую веру находящу еретичю. Мы же, грешнии, молим: «Умоли Пречистая Богородица, Сына Своего Христа Бога нашего, утверди сию Православную христианскую веру непоколебимо».73

Патриарха Иова поволокли на Красную площадь, на Лобное место, намереваясь казнить за борьбу против «законного государя» — «царевича Лжедмитрия». Однако в толпе оказались не только враги, но и доброжелатели Иова. «Тогда бо соборной церкви клирики во все церковные двери выбегоша, вопль и крик в плачем сотвориша о Иове патриархе, и моляще народ, бе бо опалилися от беснования».74

Само намерение казнить первого Патриарха многих привело в смущение. По этому поводу «распрение лютое бысть в народе». Между тем, начался погром патриаршего дворца. «Богат, богат, богат Иов — Патриарх! Идем и разграбим имения его!» — закричали в толпе. Известно было, что в голодные годы Патриарх прятал запасы хлеба.75 Бросив полуживого от страха и побоев Иова, толпа устремилась в Кремль за добычей: «И в мале часе весь дом его разграбиша, И разнесоша все богатство».76

Самого же Патриарха Иова по распоряжению Лжедмитрия посадили на телегу и в простой монашеской рясе отправили туда, откуда некогда начал свой путь: в Старицкий Свято-Успенский монастырь.

Вскоре самозванец подыскал кандидатуру на патриарший престол. Им оказался архиепископ Рязанский Игнатий, который один из первых архиереев признал Лжедмитрия. Однако для соблюдения внешнего порядка и для предотвращения ненужной молвы самозванец послал Игнатия в Старицу просить у святителя Иова благословение на патриаршество. Патриарх Иов не согласился благословить Игнатия, «ведая в нем римские веры мудрования». Самозванец вторично посылал Игнатия в Старицу с той же целью и угрожал святителю

Иову мучениями, если он не даст благословения. Но старец был непреклонен. Он сказал только, характеризуя Игнатия: «По ватаге и атаман, а по овцам и пастырь».77

Монастырским властям приказано было бывшего Патриарха «держати в озлоблении скорбном».78 В то время настоятелем Старицкого Свято-Успенского монастыря был преподобный Дионисий, который вопреки указаниям еретика, пришел с братией поклониться Патриарху-исповеднику и просил его распоряжений. В течение двух лет, которые святитель Иов провел в монастыре, архимандрит Дионисий всеми мерами старался поддержать невинного страдальца. Сам же Патриарх Иов, ослабленный и утративший зрение, молитвой и иноческими подвигами приготовлял себя к вечному упокоению.

Тем временем в мае 1606 года самозванец Лжедмитрий был убит. Патриарх Иов получил возможность вернуться в Москву. Но учитывая то, что новый царь Василий Шуйский, конечно, помнил о его дружбе с Борисом Годуновым, которого ненавидели все Шуйские, Иов решает остаться в Старицком Свято-Успенском монастыре. Тихая провинциальная Старица, с ее зелеными холмами и голубой лентой реки Волги, была идеальным местом для отдохновения после многих лет политической борьбы.

Однако 14 февраля 1607 года Патриарху Иову все же пришлось еще раз прибыть в Москву, так как в это время страну охватил пожар грандиозного крестьянского движения под предводительством И. И. Болотникова. Правительство Василия Шуйского решило прибегнуть к своеобразной церковно-политической демонстрации. Святитель Иов с новым Патриархом Гермогеном в назначенный день прибыли в Успенский собор Московского Кремля. Иов в одежде простого чернеца, поклонившись образам и мощам угодников Божиих, стал у патриаршего места. Стены собора не могли вместить всех «каявших» людей, которые пришли в этот день.

После произнесения народной челобитной архидиаконом, которою составлял от имени народа Василий Шуйский, где слезно просили святителя Иова отпустить именем Божиим все грехи, была прочитана еще одна челобитная, составленная от имени двух Патриархов. В ней, в частности, говорилось напоминание Иова: «… Я сказывал вам, как и когда убит царевич Димитрий, писал обо всем этом в полки к воеводам и воинам, и здесь в царствующем граде Москве по всем сотням разсылал подлинные грамоты, наказывал и укреплял всех вас, чтобы вы помнили Бога и крестное целование. Этого мало. Я сам давал вам на себя страшную клятву в удостоверение, что он самозванец, разстрига, а не царевич Димитрий, и вы все наши убеждения и заклинания презрели и сделали то, что от начала света в Божественном Писании не обретается… За прежние ваши преступления мы, Гермоген Патриарх и смиренный Иов, по данной нам благодати от Святого Духа, уповая на щедроты Божий, всех вас прощаем и разрешаем в сей век и будущий, и молим Господа подать всем, нам и вам, благословение, мир, любовь, радость и всякую благостыню…»79 Послетого, как была зачитана разрешительная грамота, народ вновь упал на колени пред святейшим Иовом и кричал: «Во всем виноваты, честный отец! Прости, прости нас и дай благословение, да примем в душах своих радость великую».80 Великий старец, так много пострадавший среди общих народных бедствий, но вместе с тем и духовно обновленный в эти минуты, с радостью благословлял «колено-преклонный» народ и давал свои последние наставления: хранить верность святому Православию.

После этого Патриарх Иов был отправлен, по его же настоятельной просьбе, обратно в Старицкий Свято-Успенский монастырь. Здесь 19 июня 1607 года он скончался. Для совершения чина погребения прибыли митрополит Крутицкий Пафнутий и архиепископ Тверской Феоктист. Во время службы, которую совершали архиереи совместно с преподобным Дионисием и «протчими священницы», на лице усопшего «бысть аки роса велика». Дионисий же ту росу «отираше и смочиша два полотенца», — повествует «История о первом Патриархе Иове».81 В момент же самого погребения лицо святителя, как передает тот же документ, «бысть светло, яко живу ему сущу».82:

Патриарха Иова похоронили у западной стены монастырского собора, выстроенного еще удельным старицким князем Андреем Ивановичем в 1530 году. Вскоре над его могилой появилась небольшая белокаменная «палатка».83

В 1652 году царь Алексей Михайлович приказал доставить в столицу останки Патриарха Иова. 27 марта ростовский митрополит Варлаам и боярин Михаил Михайлович Салтыков вывезли из Старицы эту небольшую реликвию. Прах первого Патриарха Московского и всей России Иова был торжественно помещен в Успенского соборе Кремля.

На память о Патриархе Иове в Старицким Свято-Успенском монастыре осталась лишь белокаменная и;|ита с его могилы. В 1686 году на месте его первоначального погребения выстроили шатровую колокольню. В ее верхнем ярусе были устроены часы. Каждые четверть часа над рекой Волгой разносился их задумчивый перезвон, напоминавший о бренности человеческих тревог и волнений перед лицом всекрушающего времени.