День за днем

День за днем

Шестого августа 1961 года было передано правительственное сообщение о начале полета корабля «Восток-2», пилотируемого Германом Титовым. Наша семья следила за полетом с волнением, переживая за Германа, как за родного. Я близко познакомилась с Юриным соседом еще до полета сына, оценила мягкость, предупредительность, интеллигентность Германа. Мне, как жене и матери, нравилось его отношение к Тамаре, детям. Всей душой желали мы ему успехов в полете, поэтому вздохнули с радостным облегчением, когда по радио сообщили о его благополучном приземлении.

Сопоставив кое-какие свои наблюдения, вспомнив, как часто вместе уезжали на занятия и в командировки Юра, Герман и другие летчики, я поняла, что немало еще будет космических рейсов. А значит, немало еще предстояло работы и у Юры. К тому же летом 1961 года его назначили командиром отряда космонавтов. В конце декабря 1963 года он уже стал заместителем начальника Центра подготовки космонавтов. На руководителях всегда лежит большая ответственность. Можно только предполагать, как она велика. Конечно, космические полеты — дело особенное, специфическое. А когда приходили к Юре домой космонавты, из их бесед — хотя никогда в глаза они сына моего не хвалили — можно было понять, что его помощь и опыт служат им большой подмогой.

Юра сразу после полета встретился с Титовым и, как Герман выразился, помог ему перенести последующие земные перегрузки. Юра был наставником Андрияна Григорьевича Николаева и Павла Романовича Поповича, готовил их к полету, провожал на космодроме. Много занимался с группой девушек-парашютисток, был техническим тренером Валентины Владимировны Терешковой, участвовал в подготовке экипажей космических кораблей «Восход» и «Восход-2» — Владимира Михайловича Комарова, Константина Петровича Феоктистова, Бориса Борисовича Егорова, Павла Ивановича Беляева, Алексея Архиповича Леонова. Может, кому-то мало посвященному казалось, что полеты отличались друг от друга только длительностью, увеличением размеров корабля и числом членов экипажей. Но Юра говорил, что каждый полет — это открытие неизвестного. А неизвестное всегда коварно, таит в себе разные неожиданности.

Андриян Николаев первым в мире должен был покинуть пилотское кресло. Никто не знал, что может произойти с космонавтом, когда в состоянии невесомости освободится он от привязных ремней, начнет свободно «плавать» по кабине. Сможет ли самостоятельно вернуться в кресло или будет совсем беспомощным? Тогда создастся аварийная ситуация... Но Андриян Николаев с заданием успешно справился.

Алексей Архипович — Леша Леонов — первым вышел в открытый космос. Думать об этом страшно — а уж делать и вовсе! Но космонавт выполнил намеченное, совершил настоящий подвиг.

Было в этом полете и еще одно героическое свершение. Во время полета обнаружились неполадки, из-за которых нельзя было автоматически, с Земли включить тормозную установку... Тревога бывает разная. У иных она вызывает панику, а других мобилизует на быстрые поиски выхода. Решено было разрешить Павлу Ивановичу Беляеву принять на себя управление. Приказ передал Юра. Павел Беляев взялся за ручное управление и первым в мире посадил космический корабль без подсказки с Земли.

К этому финишу космонавты всегда возвращались, восторгаясь умением Павла Ивановича, его собранностью, бесстрашием, хладнокровием. Юра говорил, что Павел опередил время, разведал то, что еще не планировали осуществить. Говорил, что это была разведка боем.

Все эти годы Юра и сам готовился к следующему своему полету. В 1967 году он был дублером Владимира Михайловича Комарова, когда тот полетел в космос на корабле «Союз-1». Правда, мне об этом стало известно лишь месяцы спустя...

В Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского Юра вместе с товарищами поступил вскоре после космического полета. Когда Юра объявил нам, что продолжает учиться, Алексей Иванович заметил:

— А я уж думал, что с учебой покончено.

— Что ты, отец, работа предстоит серьезная, знания нужны глубокие.

Учился Юра, как всегда, хорошо. Хотя сам иногда был неудовлетворен, когда наряду с пятерками проскакивали в зачетке четверки.

Однажды Алексей Иванович предположил, что им — известным людям — профессора небось оказывают снисхождение.

— Как бы не так! — вроде бы с укором преподавателям, но на самом деле удовлетворенный их справедливостью, ответил сын и рассказал: — Недавно говорили на партийном собрании группы о случае с...— Юра назвал известнейшее имя.— Шел экзамен, он задачу полностью не решил, получил тройку. А когда вышел из аудитории, сообразил, как нужно решать. Дождался профессора, тот проверил, говорит: «Правильно! Сам решил?» Наш товарищ: «Сам!» Профессор ему в ответ: «Вовремя надо было решить!» Отметку не исправил. А ты, отец, о снисхождении толкуешь. Тут мы еще и на собрании подсыпали неуспевающему! Ничего, научится побыстрее соображать.

Диплом Юра защитил в феврале 1968 года. Я как раз после больницы была у сына дома. Получал он новый документ о присвоении ему квалификации летчик-инженер.

Подготовка к будущим полетам шла полным ходом.

Не забывал Юра и своих общественных обязанностей. Коммунисты избирали его на партийные съезды, был он делегатом XXII и XXIII съездов КПСС. А это большое и ответственное поручение: решать партийные дела на самом высоком уровне. Был он членом ЦК ВЛКСМ, председателем Общества советско-кубинской дружбы.

В январе 1962 года земляки выдвинули его кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. В день выборов мы пришли на избирательный участок всей семьей. Соседи, знакомые поздравляли нас, говорили, надеются, что депутат поможет родному городу, району.

Наказов ему как депутату было немало. Но Юра и без наказов за работу принялся с энтузиазмом. Весь город жил тогда своей первой большой стройкой — заводом «Динамик». Юра бывал на строительстве. Во время его приездов дом наш превращался в штаб. Приходил первый секретарь горкома партии Николай Иванович Артюхов, директор завода Александр Иосифович Станкевич, другие руководители. Раскладывали чертежи, схемы, проекты. Юра выслушивал, спрашивал:

— Чем я могу помочь?

Договаривались, куда ему нужно пойти, кому доказать, на чем настаивать.

В 1965 году пустили завод. На очереди были другие стройки: кинотеатр «Космос», городская больница, средняя школа № 2, школа-интернат, городской водопровод и канализация. «О чистоте не забывать!» — любил повторять Юра. Первый асфальт был положен в городе по Ленинградской (самой длинной) улице, около парка имени Солнцева.

Бывало, идем мы по улице, проходим мимо какой-нибудь стройки,— сын остановится, с рабочими поговорит и сразу: «В чем загвоздка? В чем нужда?»

Да и села депутат не забывал. Наш район первым в области был полностью электрифицирован. В Клушине построили Дворец культуры, благоустроили улицы деревни.

Очень болел Юра за университет культуры. Он также считал, что жители небольших городов и сел не меньше, чем столичные, нуждаются в культурном отдыхе. Умел заинтересовать родными местами известных артистов, композиторов, писателей. В Гжатск приезжали Тихон Хренников, Александра Пахмутова, Юрий Чичков, Александр Долуханян, Оскар Фельцман, Иосиф Кобзон, Владимир Дружников, Ия Саввина, Евгений Матвеев...

Не только в городе выступали они, ведь в районе было 14 «спутников» университета культуры. Вот артисты, композиторы и побывали в селах Токареве, Карманове, Пречистом, Мишине, Никольском.

Алексей Иванович однажды даже укорил:

— Все Гжатску да Гжатску! Другим что останется?!

Юра не согласился.

— Ты, отец, недооцениваешь энергию, силу убеждения других депутатов.

Вел Юра депутатский прием обычно в горкоме. Мне кажется, что в эти вечера он очень уставал. К депутату приходят с предложениями, но чаще за помощью. Да по таким вопросам, которые не сразу решишь. Юре хотелось всем помочь. Но ведь могло получиться — поможешь тому, кто обратился, а другого, кто к депутату не дошел, обидишь. Особенно это касалось жилищных вопросов. Выслушает он человека, вникнет в его нужду, запишет, но пока возможности предприятия в предоставлении квартиры не проверит — ответа не даст.

Вот и настаивал он на скорейшем строительстве благоустроенных многоэтажных домов в городе. Добился этого решения. Сейчас город наш неузнаваем, расстроился. А начали подниматься большие дома в шестидесятые годы.

Так и складывались дни в делах, заботах, будничных хлопотах. Неожиданно для меня в 1962 году пришло приглашение приехать в Латвию в Вольмиерскую восьмилетнюю школу на празднование 40-летия пионерской организации. Позднее — в Ленинград. Я в недоумении была оба раза, даже немного испугалась. Да еще в письмах просили о выступлениях... Что я скажу?

В нашей семье было заведено, что дети советуются с родителями. А теперь я подсказки ждала от сына. Юра послушал мои сомнения, сказал, что я не права.

— Как это не знаешь, мама, о чем рассказывать? Я всегда говорю, что родители меня научили трудиться, мама привила вкус к книге, к учебе. А ты считаешь, что и рассказывать нечего...

Но мне как-то было неудобно. Хорошо ли, думалось, сыном так похваляться? Юра понял мои колебания, сказал:

— А я считаю, что каждый человек, который чему-нибудь научился, чего-то достиг, должен свою науку дальше передать. Другим свои секреты открыть. Может, мама, и твой материнский опыт кому-нибудь поможет.

И мы поехали. В Латвию отправилась целая делегация из школы: учителя Лев Михайлович Беспалов, Зинаида Александровна Комарова, я и ученики. В Ленинград тоже мы ездили с ребятишками из школы № 1, завучем Геннадием Тимофеевичем Никитиным. Из нашей семьи были я да сестры Ольга Тимофеевна и Мария Тимофеевна.

Так мы более чем через сорок лет приехали в город, где прошли наши детские годы, на завод, где начинала я трудиться. Приехала и поразилась красоте Ленинграда. Ходили мы по улицам, не могли налюбоваться. Побывали на крейсере «Аврора», в Петродворце, Кронштадте. Кировский завод потряс меня своим могуществом. Но особенно порадовали новые дома для рабочих на улице Возрождения — бывшей Богомоловской. Рассказывала я ребятам о моем детстве, о детском труде, о жизни рабочих, о бесправии трудового люда при царизме. Когда возвратились мы из Ленинграда, впечатлений о поездке хватило надолго.

...Жизнь шла своим чередом. Подрастали дети. Юрины Леночка и Галочка, которые часто приезжали к нам, радовали своей приветливостью, ровным характером. Как все детишки, были они любопытными, что необычное заметят — тянутся. Вот увидели у соседей цыплят, разахались. Конечно, им, городским девчушкам, деревенское в новинку.

По Юриной просьбе сходила я к соседке, та подарила им цыпленка. Я в коробку посадила желтый комочек — пусть внучки играют, бабушку вспоминают. Наказала им его кормить да поить.

Старшая наша внучка Тамара закончила школу, поступила в Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова на экономический факультет. Жила она в Москве в общежитии университета, а на выходные дни часто ездила в Звездный. Юра об этом договорился с Зоей сразу же: «Не волнуйся, сестренка, Тамару не оставлю».

Да иначе и быть не могло. В нашей семье так издавна заведено. Ведь и сам Юра, когда в ремесленном учился, выходные проводил у сестры моей, вся семья Марии заботилась о мальчике. Как же ему было долг доброты забыть! Тем более что Зоя, можно сказать, Юру вырастила, не сестрой, матерью второй была. Да и с Тамарой у них было полное понимание, он ее любил, помогал ей, она его слушалась, делилась с ним всем-всем.

Письма Тамары тех лет полны рассказами об учебе, подругах и друзьях, о том, как с Юрой, Валей, девочками ездили они то в театр, то на спортивные состязания, а то и просто в гости в Клязьму к моим сестрам или в Москву к Савелию Ивановичу Гагарину.

Тамара, зная мое и Зоино желание представить их жизнь во всех подробностях, писала обстоятельно о том, какие слова стали говорить девочки, как чувствуют себя Юра, Валя, другие родственники. Тамара в одном из писем писала: Галка пришла с гулянья, раскраснелась, а Юра сказал, что она бесподобна, как помидор.

Внук Юра заканчивал школу. Нам с Зоей приходилось контролировать, как он учится. Мечтал он стать военным, окончил школу — поступил в училище.

Валентин с женой и тремя дочерьми еще в 1962 году переехал в Рязань. Там сын и Мария сразу пошли работать на завод синтетического волокна, девочки продолжали учиться в школе.

А в нашем доме опять ребенок. У Бориса и Азы появилась девочка Наташа. Нянчили ее по очереди: родители да мы — дедушка с бабушкой. Малыш всегда силы прибавляет, хотя годы брали свое. Мы с Алексеем Ивановичем не молодели, прибаливать стали. Вот и приходилось все чаще обращаться к врачам. Юра был по-сыновнему внимателен, всегда навещал в больнице.