Ближневосточные посольства

Ближневосточные посольства

По политическим соображениям дальневосточные посольства всегда находились в неуравновешенном состоянии, зато ближневосточные, персидское и турецкое, наоборот, можно причислить к самым спокойным. В этих странах чисто восточные порядки стали исчезать. Новый король Пехлеви, бывший солдат, радикально реформировал Персию, а Кемаль-паша – Турцию. Частично их реформаторская работа напоминала ломку устоев России, и большевикам поэтому нечего было там искать. Да и повороты политики СССР с Запада на Дальний Восток и обратно требовали более спокойной и надежной опоры на Ближнем Востоке.

В этих посольствах жизнь текла тихо, мирно, и этим они выделялись среди других. Было больше времени и для личной жизни. Персидский посол Али Хали-Хан-Ансари женился на молодой красивой русской девушке, дочери царского генерала, а его сын, первый секретарь посольства, на красивой еврейке. Русская жена посла приняла магометанство, перестала быть Ольгой и стала Лейлой, во время поездок в Персию меняла европейский образ жизни и придерживалась строгих правил Корана. Она интересно рассказывала, как в этих путешествиях, например из Тегерана в Москву, она на персидской территории должна была закрывать лицо чадрой и ехать позади мужской свиты, сопровождающей посла. Все менялось после переезда границы, тут она ехала уже впереди всех.

Сам посол был очень интересный, красивый, стройный мужчина, и года на нем почти не отразились, а он пожилой человек. У нас с ним завязались самые дружеские отношения. Советник его посольства Голам Реза-Хан-Нурзад был настоящим европейцем и очень мало вообще жил в Персии.

Посол Ансари подписал с Латвией дружественный договор в Риге, где пробыл со своей женой некоторое время в качестве гостя. О нем вспоминают все как о милом, любезном человеке, а рижские лакеи еще и как о щедром барине.

Из турецких послов Зика Салик-Бей был известен как турецкий парламентарий. Он поражал живостью характера. В Москве пробыл недолго, его сменил Тевфик-Бей, друг турецкого диктатора Кемаля-паши, человек спокойный и степенный. Его считали философски забывчивым, и для этого были достаточные основания. Например, по дороге в Москву на станции Нежин он вышел из вагона и, по рассказам Флоринского, зашел в станционный буфет. Там ему очень понравились знаменитые нежинские огурцы, и он так увлекся ими, что забыл о поезде, который и ушел без него. Поднялась тревога. Пришлось послать экстренный поезд, чтобы догнать первый. Но такие мелочи не беспокоили этого уравновешенного, философски спокойного человека.

Тевфик-Бей приехал в Москву, представился Калинину.

Как посланник, я должен был первым нанести ему визит. Я торопился с исполнением формальности, ибо должен был сейчас же выехать в Ригу. Мой визит был коротким, в тот же день посол принимал и других, все перепутал и забыл. Недели через две я вернулся из Риги и на каком-то приеме встретил Тевфик-Бея. Меня удивило, что он относится ко мне как-то странно. Разгадки долго ждать не пришлось.

Мне позвонил секретарь графа Брокдорф-Ранцау, старшины дипломатического корпуса, и просил принять графа по важному делу. В условный час Брокдорф явился ко мне со своим секретарем Хильгером и весьма церемонно начал объяснять, что его долг старшины повелевает улаживать неприятные дела. Оказалось, турецкий посол обратился к нему с жалобой, будто я его, посла Турции, игнорирую, не нанес ему визит. Я подозревал, что именно по этому делу старшина корпуса ко мне приехал, и привел неопровержимые доказательства, что жалоба посла не имеет ни малейшего основания. Надо было видеть графа. Он весело расхохотался, словно ребенок, это было для него совсем неожиданным сюрпризом.

– Первый случай в моей жизни, когда посол обвиняет посланника в нарушении дипломатического этикета и теперь, вместо ожидаемого извинения посланника, сам должен перед ним извиниться.

Веселился граф, смеялись и мы с его секретарем. Уже на другой день турецкий посол Тевфик-Бей приехал ко мне с извинениями за свою оплошность. Он просидел целый час, мы выпили бутылку портвейна и стали друзьями.

Как персидское, так и турецкое посольства любили устраивать вечера с выступлениями лучших русских артистов. Там пели Барсова, Собинов, Юдин, танцевала красавица балерина Абрамова, участвовали многие другие. Восточный ароматный кофе с надлежащей сервировкой способствовал общему веселью, на этих приемах мы чувствовали душевную успокоенность, столь свойственную Ближнему Востоку.

Был в Москве и посланник Аравии принц Хабиб Лотфалх. Он прибыл как настоящий принц, очаровал посольских дам своими рассказами, нарисовал картину своей будущей жизни в Москве, говорил, как он здесь широко устроится, постарается, чтобы у него всем было весело. Блестящие и упоительные перспективы. Правда, вскоре он исчез, как закатившаяся восточная звезда.