Будем выигрывать время!

Будем выигрывать время!

Мы, работавшие в оборонной промышленности, особенно хорошо ощущали приближение большой войны. К нам поступала информация не только из газет. Мы встречались с участниками испанских боев, представителями наркомата, выезжавшими в страны Европы и США. Возвращаясь из-за рубежа, они рассказывали о тех изменениях, которые быстро происходили в мире.

В США для размещения оборудования был командирован инженер нашего главка Мадунцев, очень наблюдательный человек и хороший специалист. Нам нужно было крупное станочное оборудование, в особенности для обработки броневых корабельных плит. Большие станки такого типа изготовляли всего несколько фирм. В Америке тяжелым машиностроением, в частности, занимался завод «Места» в Питтсбурге. Мадунцев рассказывал о том, что американские заводы неохотно принимают наши заказы.

Газеты были заполнены сообщениями о военных действиях в Испании, о подготовке Германии к военным действиям против Чехословакии и Польши. В воздухе пахло близкой грозой.

А у нас в самом разгаре было строительство новых заводов и реконструкция действующих. Да какая это реконструкция, когда площади новых цехов по существу были равны или даже превышали площади действующих цехов старых заводов. Возникали уникальные заводы с новым оборудованием. На Южном заводе заканчивалось строительство кузнечно-прессового цеха с мостовым краном для подъема стальных слитков весом в триста тонн. В Европе был всего одни такой цех – на заводе Круппа. У нас их будет два. На Северном заводе также сооружали аналогичный цех для пресса мощностью в двенадцать тысяч тонн. Этот пресс мы купили у известной английской фирмы «Деви», а пятнадцатитысячный пресс для Южного завода приобрели в Германии. Пресс уже прибыл на завод. Огромные ящики с немецкими надписями «не кантовать» вызывают непрерывные нарекания на строителей.

Лежит импортное оборудование и не монтируется! А строители работают круглые сутки. Всю ночь горят прожекторы. Строители и монтажники понимают, что надо спешить. Использованы все стимулы для ускорения работ.

Но есть пределы всему. Хотя это слово вслух не произносится. Нет на производстве более бранного слова нежели «предельщик». А комсомольцы на разговоры о трудностях с горячностью кричат: «Не расхолаживай!»

Вначале составлялись квартальные графики, затем перешли на месячные, а на Южном заводе строители ввели почасовые. Сроки строительства и монтажа были сокращены. На площадке установлен огромный циферблат с двумя стрелками. Одна – белая – обозначает задание, которое должно быть выполнено к определенному часу дня, и вторая – красная – сколько фактически сделано. Красная всегда здесь опережала белую. Но хочется сделать еще больше и поскорее ввести в действие оборудование.

На заводах и строительных площадках работу людей можно легко оценить. Красная стрелка на циферблате свидетельствует об огромных усилиях людей, их энергии и труде. Здесь не может долго удерживаться бездельник, инертный человек – он быстро распознается.

Как-то на собрании строителей я услышал гневный голос возмущенного молодого рабочего:

– Да який же вин бригадыр, бисов сын. Ему тильки за волами ходыты, да и то не поспие.

Другой, поддерживая первого, кричал:

– Ну не принимает его бригада. Поймите вы это. Будто дохлую жабу проглотили, так и выворачивает все нутро. Уберите его от нас, ради бога, только мешает он нам.

Речь шла о временно назначенном взамен заболевшего бригадира новом человеке, только что прибывшем mi завод.

На предприятии надо быть инициативным вожаком коллектива пли энергичным, неутомимым членом бригады. Иначе по удержишься, быстро раскусят и выбросят.

В наркомате все обстоит сложнее. Одни отдают все свои знания и энергию, чтобы быстрее и лучше организовать дело. Другие не работают, а служат. Случайно попав в наркомат, они создают впечатление занятости и держатся в таких рамках, что по чисто формальным соображениям их нельзя уволить. Они мешают работе тех, кто песет основную тяжесть всех забот.

К сожалению, удалить погодного сотрудника не так легко. Возникает столько трудностей, что многие предпочитают не связываться и терпят присутствие таких работников.

Подбором кадров мы занимаемся уже несколько десятилетий, но это важнейшее дело нередко сводится к сбору тех сведений, которые излагаются в сухих вопросах анкеты, заполняемой, кстати, самим кандидатом на вакантное место, и формальных характеристик с мест прежней работы.

В ответ на замечание, что «он» какой-то неподвижный, нередко следовал ответ: «А вам что, танцор, что ли, для ансамбля песни и пляски требуется? Руководителями никто не родится, поработает, войдет в курс дела, и все будет стоять на своем месте. Людей учить надо. Где же их обученных-то брать. Отзывы о нем хорошие».

Основной трудностью было то, что и у вновь прибывающих на работу в наркомат не было времени, чтобы постигнуть все премудрости руководства. Кое-кто терялся, другие быстро усваивали наиболее порочные методы руководства – грубость и недоступность, третьи проявляли себя как талантливые самородки.

Одним из таких блестящих организаторов был Михаил Васильевич Хруничев. Он пришел в Наркомат оборонной промышленности с поста директора завода. У нас появился еще один руководитель, к которому валом повалил народ.

– А вы идите к Хруничеву – он сразу же все ваши вопросы решит.

К некоторым руководящим работникам наркомата, включая и самого наркома, ходить не любили и даже опасались.

– Чего мне нарываться на ругань, я лучше к Хруничеву пойду, – нередко можно было слышать от сотрудников.

– Да ведь он вашими делами не занимается?

– Ну и что же. Он ео всех делах хорошо разбирается, а главное, разумные решения принимает. Всегда подскажет, как действовать надо, – такие разговоры можно было слышать в приемной Хруничева.

При разделении наркомата для всех стало ясно, что наркомом авиационной промышленности будет Хруничев. Каганович не сможет долго продержаться.

Мне редко приходилось в те годы встречаться с Михаилом Васильевичем, но каждая встреча оставляла след. Уже значительно позже, когда мне пришлось работать в атомной промышленности, я часто обращался к его помощи и неизменно получал у него дельные советы. Высокого роста, хорошо сложенный, с простым открытым лицом, он уже всей своей внешностью как бы олицетворял спокойную мощь.

Кто-то в шутку у него спросил:

– А ты не проверял, откуда свой род ведешь? Не от Ильи Муромца?

– Нет, не проверял, – спокойно ответил он. – У нас есть кому проверять. Давай-ка лучше делом займемся.

В конце 1938 года происходило премирование наиболее отличившихся работников. В небольшой премиальный фонд входило несколько радиоприемников, выпускаемых оборонными заводами, и отрезы на платья и костюмы.

После торжественного собрания был зачитан приказ наркома о награждении. Кагановича не было, и открывал собрание Хруничев, он же выдавал премии. Надо было видеть, как он это делал!

Называя по имени и отчеству награжденного, он развертывал перед всеми сидящими в зале отрез и, пожимая руку товарищу, приговаривал, обращаясь к сидящим в зале:

– Ну и костюм получится. Вы только посмотрите, какой это материал!

Для каждого у него находились особые слова приветствия. Об этом собрании долго потом говорили в наркомате.

…Темпы работы нарастали. С пуском новых цехов возникали новые сложные вопросы освоения незнакомого для большинства работников оборудования.

Нам нужно еще четыре, пять лет и вот тогда… Мы не договаривали, от перспективы захватывало дух.

Время работает на нас – так будем же выигрывать время!