6

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

6

11 марта 1801 года был убит император Павел I. Не ветер, а вихрь перемен пронесся по России, радость охватила всех, словно в душную тюрьму вдруг хлынул свежий воздух. «Умолк рёв Норда сиповатый», — образно сказал Державин.

Москва почти открыто праздновала погибель ненавистного ей тирана. Ждали новых указов. И они появились. Уже 13 марта все исключенные Павлом из гражданской и военной службы получили свои места обратно или ушли в достойную отставку; 14 марта снято было запрещение на вывоз из России различных товаров; 15 марта освобождены были политические заключенные; 16 марта снят был запрет на ввоз в Россию разных товаров; 19 марта издан был указ о том, чтобы полиция не чинила никому обид и притеснений. Уничтожены букли у солдат… Запрещены пытки… и так далее! Указы сыпались, как из рога изобилия. Не мудрено было вскружиться жаждущим гражданских свобод головам.

Члены Дружеского литературного общества восприняли это время как некую многообещающую утреннюю зарю, они ожидали — никак не менее! — возрождения России и окончательной погибели мрака. Они радовались — бурно, по-юношески…

ПАВЕЛ I

Гравюра.

Андрей Тургенев на одном из мартовских заседаний возмущался тем, что стихотворцы, славословившие так недавно Павла, теперь льют елей Александру.

— Херасковы! Державины! — говорил он. — Вы хотите прославлять его, вы говорите в слабых стихах то, что давно миллионы сердец красноречивее вас выразили немым восхищением, — но вы то же говорили о тиранах, вы показывали те же восторги! Мы вам не верим.

Не прощал Андрей фальшивых нот даже такому гению, как Державин.

На том же заседании Мерзляков прочитал свой стихотворный отклик на убийство Павла — «Оду на разрушение Вавилона», поэтическое иносказание, где говорил: «Тиран погиб тиранства жертвой», где радовался, что исчез наконец «Своей земли опустошитель, народа своего гонитель».

Жуковский, вдохновленный общей бодростью, продекламировал перед товарищами стихотворение «Человек», в котором попытался повернуть мрачную юнговскую тему жизни как трудного испытания по-новому:

Гебе послушно всё — ты смелою рукою

На бурный океан оковы наложил.

Пронзил утесов грудь, перуны потушил;

Подоблачны скалы валятся пред тобою;

Твое веление — закон!

Жуковский изобразил человека гигантом:

Ой дерзостный утес, гранитными плечами

Подперши небеса, и вихрям и громам

Смеется, и один противится векам,

У ног его клубит ревущими волнами

Угрюмый, грозный океан.

АЛЕКСАНДР I.

Масло.

…Высокий, сутулый, шел он поутру в Соляную контору. Снег уже почти растаял, солнце вспыхивало на главах церквей; сверкали сосульки на карнизах… В темной воде Неглинки отражались деревья Александровского сада, башни Кремля, голубое небо. Камни мостовой дымились, высыхая. «О, весна, — думал он. — О, радость! Всё идет к лучшему».