Глава восьмая

Глава восьмая

Со временем я смирилась с тем, что у меня не будет свадьбы, на которой я отдам свою невинность, как священный сосуд, наполненный миром, в руки тому единственному человеку, которому захочу служить и подчиняться до самой смерти.

Вернемся в экспоцентр, где я работаю выставочной моделью.

На Международной выставке ногтевой индустрии я знакомлюсь с Викторией Дольче. Ее явление подобно шествию ангела. Ослепительная Виктория Дольче идет по проходам между стендами, на которых мастера художественного выпиливания и обтачивания превращают ногти в произведения декоративно-прикладного искусства. Виктория идет в сиянии своей славы, и ее свет отражается в отполированных ногтях, в наклеенных стразах, в хроме и позолоте щипчиков, ногтей, пилок и щеточек.

Виктория стройна и худа, как мальчик-подросток. Изгибы ее божественного тела создают ту особую сексуальную геометрию, которая способна довести до безумия своей необъяснимой притягательностью. Рельеф ее оголенного загорелого живота не имеет ничего общего с грубой маскулинной статью красавиц, часами изнуряющих себя занятиями на тренажерах и с персональными тренерами. Ненавязчивый рельеф живота Виктории – это радующий глаз спокойный рельеф альпийских долин. Такой рельеф может быть вылеплен только Творцом в порыве вдохновения.

Ноги Виктории Дольче ступают по земле легко и уверенно. Как и полагается легким ногам ангела.

Когда Виктория идет по проходу в направлении стенда «Школа ногтевого искусства», я, одетая в лиловый наряд, сделанный, по всей видимости, из термоизолирующей ткани для космических кораблей, сижу в кресле. На закрепленные специальным клеем на моих пальцах искусственные ногти полуметровой длины художница наносит хохломскую роспись. Ногти на пальцах одной руки уже разукрашены красно-черно-золотыми орнаментами из ядреных цветов, кудрявых листьев и развесистых ягод. Чтобы лак высох, а изображение не смазалось, я держу руку полусогнутой, направив вверх широко расставленные пальцы и шевеля ими в воздухе.

Кому и для чего могут понадобиться хохломские ногти размером с хлебный нож – вопрос, который может прийти в голову только очень отсталому от жизни человеку. Искусство вообще бесполезно. И чем бесполезней, тем дороже. Это я понимаю. Хотя что может делать обладательница такого маникюра, мне трудно представить.

Когда вторая рука будет закончена, я превращусь в лайт-версию Фредди Крюгера. Но в отличие от него мои ногти-кинжалы я не смогу снять сама. Я буду ходить с ними, пока не закончится оплаченное хозяевами стенда время моей аренды и помощник мастера не отклеит их. И мне очень повезет, если в предстоящие часы мой мочевой пузырь и кишечник не потребуют от меня никаких действий.

Но когда в дальнем конце ряда появляется в сиянии Виктория Дольче, я забываю обо всем. Мое сердце начинает биться в такт ее легким шагам. Она нигде не останавливается. Виктория только смотрит на происходящее ясным, не выражающим эмоций взглядом. Ее большие серо-зеленые глаза видят что-то невидимое остальными. Пухлые губы Виктории Дольче застыли в едва уловимой печальной улыбке архангела, который держит в руках огненный меч.

Я знаю, что она не могла появиться здесь просто так. Виктория Дольче пришла разрушить этот мир или забрать того, кто достоин находиться в мире ином, где обитает она. Я надеюсь, что она пришла за мной.

Но Виктория Дольче проходит мимо, едва взглянув в мою сторону.

Меня накрывает волной восхищения и благоговения. Я вижу, как дерзко и непреклонно раскинули крылья ее ястребы-брови. Я вижу ее пепельные волосы, собранные сзади и обнажающие длинную изящную шею. Ее ресницы рождают ветер. Изумрудные сферы украшают ее безупречные уши. За ее спиной сгорают миры и исчезают галактики. Я понимаю, что сейчас погибну, но не могу оторвать взгляд от этого совершенного создания с лицом ребенка, которому открыты все тайны вселенной.

Когда с ногтями, похожими на адские цветы, я выхожу из-под рук художницы, у меня есть только одно желание: найти ангела, который прошел мимо меня, и убедить его в том, что именно за мной он послан. Рассекая воздух лезвиями ногтей, я начинаю марафонский забег по лабиринту ногтевой выставки. Мимо меня пролетают стенды, где ногти украшают мозаикой. Стенды, где ногти разрисовывают аэрографом. Стенды, где ногти лечат, втирая в них индийские масла и минеральные составы. Стенды, где ногти шлифуют лазером. Стенды, где на ногти приклеивают стразы и полудрагоценные камни. Стенды, где ногти укрепляют шелком. Стенды, где ногти наращивают материалами, используемыми в протезировании зубов. Стенды, где делают хрустальные ногти с рисунком внутри. Стенды, где восстанавливают и протезируют ногти.

Если бы Бог попал на эту выставку, он смог бы убедиться, насколько примитивным, безвкусным, неоригинальным и неизобретательным он был, создавая человека. Но Бог не может стерпеть такого позора. Поэтому он послал сюда ангела с огненным мечом – Викторию Дольче. И ее я должна найти прежде, чем она уничтожит это богомерзкое сборище «улучшателей» человеческой природы. Если бы Гитлер победил в войне, нынешние специалисты по ногтям имели бы большие карьерные перспективы.

Я почти бегу, опустив руки, чтобы не изрубить хохломскими ногтями тех, кто попадается мне навстречу.

Наконец я обнаруживаю преследуемое мной неземное существо на стенде «Aura Soma». На каждой специализированной выставке обязательно найдутся один или несколько стендов, которые не имеют никакого прямого отношения к теме мероприятия. На выставке торгового оборудования можно легко наткнуться на стенд фирмы, продающей элитные массажные кресла, цена которых сопоставима с ценой семейного микроавтобуса. Прямо посреди выставки похоронной индустрии обязательно будет торчать стенд, на котором выставлено вино, коньяки или элитные сорта чая. Искать в этом какие-то закономерности и пытаться понять причины нет никакого смысла. Возможно, маркетологи коньячного бренда «вычислили», что продавцы гробов – один из сегментов их целевой аудитории. Или, может быть, крупный продавец массажных кресел живет по соседству с владельцем выставочного комплекса и имеет возможность за копеечную плату арендовать стенды на всех проводимых там выставках. Поэтому остается только приятно удивляться, внезапно обнаружив нечто неожиданное там, где, казалось, нет никаких поводов ждать такой встречи. Стенд «Aura Soma» – из разряда таких неожиданных открытий.

Виктория Дольче сидит в удобном кресле напротив женщины в мягком сером платье. На столе перед ней и на полках вокруг расставлены сотни бутылочек разных форм и размеров, заполненных жидкостями всех цветов радуги. В некоторых бутылочках жидкости залиты слоями, которые не смешиваются друг с другом. Полагаю, здесь под видом выставочного стенда размещается магазин, в котором продают пищу для ангелов.

Несколько секунд я стою у входа, застыв в благоговейном трепете. Наконец женщина без возраста в мягком сером платье обращает ко мне лицо с благосклонной улыбкой и указывает рукой на второе кресло, стоящее рядом с креслом Виктории Дольче.

– Проходите, пожалуйста. Присоединяйтесь к нам, – доброжелательно приглашает она.

Я послушно сажусь, положив ногти на колени.

Женщина ждет, когда я размещусь, и голосом мудрого друга поясняет:

– Я как раз рассказывала, что цвет – это объективная вибрация, которую можно описать физически, и даже слепые реагируют на цвет: изменением кровяного давления и ряда функций организма. Метод цветотерапии, который мы используем, изобрела в восемьдесят четвертом году слепая англичанка Вики Уолл, фармацевт, ароматерапевт и ясновидящая. Переняв по наследственной линии знания каббалы, древнего учения о строении мира, она интуитивно создала систему масел для красоты, не подозревая, какая сила от них исходит. Бутылочки выставлялись на эзотерических выставках, тогда-то и было замечено необычное отношение людей к ним, взаимодействие ауры и цвета. – Просветленная тетка ставит на свой стол целый ряд бутылочек и, обращаясь к нам двоим, предлагает: – Посмотрите на них и выберите четыре бутылочки, которые вам больше всего нравятся.

Виктория, практически не раздумывая, берет со стола четыре бутылочки, наполненные жидкостями разного цвета.

Белый…

Коралловый…

Синий…

Красный…

Просветленная тетка смотрит на меня успокаивающе и ободряюще.

В ответ я выжимаю из себя смущенно-кокетливую улыбку и слегка шевелю пальцами-кинжалами. Тетка понимающе кивает.

– Ну конечно! Просто покажите мне их.

Внимательно вглядываясь в манящую глубину бутылочек, осторожно, чтобы не поранить гуру в сером платье, я указываю ногтем, а тетка отодвигает их в сторону.

Оранжевый…

Фиолетовый…

Оливковый…

Розовый…

Все это время я потихоньку наблюдаю за Викторией Дольче. С момента моего появления она еще не произнесла ни слова. Ее взгляд все так же спокоен. Ее тонкие изящные руки не нуждаются в тюнинге.

Наконец я слышу ее голос:

– Я читала, что для счастья человеку нужен определенный цвет… Это научно установленный факт…

Голос Виктории не похож на голоса силиконовых блондинок из программ MTV. Он ниже и сильнее. И в то же время мягче. Этот голос не режет уши, как визг маленькой собачки. И не льется, как елейный голос моей мамы. Я бы сказала, что у Виктории глубокий голос.

И вот она уже обращается не только к женщине-гуру, но и ко мне:

– Эта идея кажется мне интересной по двум причинам. Во-первых, основных цветов всего семь. Поэтому, даже если ученые ошиблись, на поиски своего счастливого цвета не придется тратить много времени. И во-вторых, эта идея нравится мне своей новизной. До сих пор никто ничего подобного не высказывал. А ведь может так оказаться, что некоторых людей делают счастливыми не деньги или драгоценности, а тот цвет, который излучают эти предметы… – Виктория на секунду задумывается и продолжает: – Непонятно, правда, почему нельзя безболезненно заменить доллары на зеленый горох, а бриллианты на что-нибудь другое, ну да это предмет более глубокого изучения. А сейчас я, пожалуй, куплю у вас эти бутылочки.

Каждая бутылочка стоит пятьдесят долларов. И Виктория Дольче не задумываясь отдает гуру в сером платье двести долларов. В моей голове сразу возникает образ Марка, который втолковывает мне, что не нужно мерить счастье деньгами.

И я бы рада отдать любые деньги, чтобы еще минуту удержать ангела, спустившегося на землю в образе Виктории Дольче. Но у меня нет денег. А ангел, купив разноцветные пузырьки с эликсирами счастья, вот-вот снова воспарит на небеса.

Но я, как всегда, ошибаюсь.

Расплатившись с продавщицей счастья, Виктория Дольче протягивает мне руку.

– Мое имя Виктория Дольче. Могу я спросить вас? – И, не дожидаясь ответа, Виктория задает вопрос: – В каком агентстве вы работаете?

Я отвечаю. На лице Виктории появляется едва уловимая тень сомнения. Но Виктория задействует свое ангельское всемогущество и, сверившись с какими-то божественными базами данных, видимо, убеждается, что я не соврала.

– Что ж, прекрасно! Пойдемте, я хочу с вами поговорить.

Перед тем как унести меня на небо, Виктория произносит, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Возможно, ты получила свое счастье, детка… Вот вам и пузырьки…

Так я оказалась на планете Виктории Дольче.

Здесь с меня снимают мою старую одежду и выбрасывают ее в пакет для мусора. Здесь меня ощупывают и оглядывают со всех сторон. То, что годилось для выставочной модели, неприемлемо для НАСТОЯЩЕЙ модели.

– Детка, тебе придется похудеть, – слышу я удручающий диагноз.

– Возможно, это еще подростковый жирок, который скоро сойдет, – слышу я слова утешения.

– Грудь маловата, но это и неплохо.

– Если разовьется еще на один размер – тоже не беда.

– И, детка! – в довершение прибавляет Виктория и делает болезненное лицо. – Твой акцент! С этим нужно что-то делать, если ты не собираешься всю жизнь раздавать буклеты и прокладки!

– А что не так с моим акцентом? – смущенно спрашиваю я.

Виктория мгновенно сообщает диагноз:

– У тебя иностранный акцент. Это, наверно, наследственное. Но ты не переживай – и немые начинают говорить правильно, если нужно.

Жизнь на планете Виктории Дольче подчинена закону, согласно которому Богатство и Красота являются двумя фундаментальными силами, создающими вселенную и приводящими ее в гармонию путем своего взаимодействия.

– Деньги и красота противоположны по своей сути, – рассуждает Виктория, запивая таблетку пирлиндола шампанским в двенадцать часов дня в большой квартире, которую снимает для нее один из «покровителей» – так в этом странном мире называют мужчин, которые платят деньги за возможность делать вид, что они трахают ту или иную самку. Хотя на самом деле, после того как нормальный секс превратился здесь в стратегический товар наряду с нефтью и газом, здесь, в этом мире стразов и больших денег, давно уже никто не трахается. По крайней мере, мне так кажется.

Виктория продолжает:

– Как правило, красота лишена денег. А обладатели денег уродливы, как комодские драконы. Посмотри на банкиров или на депутатов! Но деньги и красота зависят друг от друга. Они создают постоянное движение и поддерживают взаимную гармонию.

Согласно религиозным постулатам Виктории Дольче, наивысшим проявлением божественной гармонии на земле является слияние конкретного живого носителя денег с живым носителем красоты. Как в знаке, символизирующем единство и противоположность инь и ян, Красота и Богатство должны слиться в одной из экстатических поз этой космической камасутры.

Виктория неустанно работает над тем, чтобы реализовать эту цель. Во мне она видит проявление Красоты, поэтому я тоже становлюсь адептом ее веры.

Наш день начинается не раньше двенадцати часов. Выбравшись из постели, Виктория причащается бокалом шампанского и «таблетками счастья» – антидепрессантами, без которых, кажется, невозможно жить в этом «счастливом и благополучном мире», где обитают богатые, знаменитые и влиятельные.

После этого Виктория садится за телефон и начинает обзванивать десятки людей и агентств. Она должна знать все о том, где и какие кастинги будут проводиться, кто на какие вечеринки планирует пойти, премьеры каких фильмов намечены на вечер, кто с кем начал встречаться, кто кого бросил и что пишут газеты и журналы о самых богатых бизнесменах.

Когда вся информация уложена в ее голове, наступает пора привести себя в порядок. Быстро одевшись, она садится за руль, и мы едем к парикмахеру или визажисту, в солярий или на массаж, к косметологу или специалисту по педикюру. Посещение «Nail Room» – это как ежедневная молитва. Иногда все эти процедуры происходят в один день и продолжаются до вечера. Если мы освобождаемся раньше четырех часов, то нас ждут кастинги, где отбирают моделей для рекламы на телевидении, для съемок в толстых глянцевых журналах.

Здесь Виктория знает всех. Ведь это члены ее религиозного ордена. Ордена Богатства и Красоты.

До знакомства с Викторией Дольче я находилась во власти распространенного заблуждения, согласно которому встречи людей – это бесконечный процесс случайностей и совпадений. Теперь мои глаза открыты. В мире Виктории Дольче, где все служит главной цели слияния красоты и богатства, случайности тоже играют роль. Но там сделано все, чтобы максимально уменьшить их влияние. В мире Виктории существуют десятки мест и сотни поводов для того, чтобы богатство и красота могли встретиться и присмотреться друг к другу. Это чем-то напоминает случку породистых собак. Но лучше я не буду развивать эту мысль. Виктория Дольче не похвалила бы меня за нее. В ее мире нет места ничему грубому, пошлому, уродливому.

Вечера мы проводим в клубах и ресторанах, на частных вечеринках и официальных приемах.

Покончив со всеми этими важными делами, Виктория отправляется выгуливать своих покровителей, давая им возможность продемонстрировать в ресторане или каком-нибудь клубе, что они владеют этим совершенным телом, ну и конечно же позволяя им вручить ей очередную порцию пахнущих краской бумажек, чтобы поддерживать на должном уровне это тело, удовлетворять его потребности и капризы.

В мире Виктории Дольче торжествует диктатура пафоса и непрекращающегося праздника. Здесь все время происходит что-то торжественное и требующее присутствия большого числа пьяных и самовлюбленных субъектов. В моей голове вспыхивают неоновым светом бесчисленные события этого мира САМЫХ-САМЫХ.

ТОР-100 САМЫХ КРАСИВЫХ ЛЮДЕЙ МОСКВЫ

ФЕСТИВАЛЬ САМЫХ БОЛЬШИХ УСТРИЦ

ЦЕРЕМОНИЯ ВРУЧЕНИЯ ПРЕМИИ

«TOP-10-SEXY»

ЗОЛОТАЯ СОТНЯ СВЕТСКОЙ СТОЛИЦЫ

На какой-то вечеринке я обращаю внимание на бородатого человека в пиджаке, с копной волос на голове. Собрав возле себя круг таких же нестареющих мальчиков за пятьдесят, он громко травит анекдоты и байки и сам от смеха изгибается знаком вопроса и брызжет слюной.

– И вот он заходит к Евтушенкову в кабинет, – бородач скрючивается в приступе смеха, – и просит денег. – Пожилой юноша брызгает слюной, как пульверизатор. – А тот у него спрашивает: «У тебя что, на презервативы не хватает?!»

Вся компания стареющих мальчиков загибается от восторга.

Мне тоже становится весело, и я спрашиваю Викторию: кто этот бородатый?

– Ну, это же лучший друг ведущего, который умер, забыла, как его имя…

Не дав ей времени отыскать в памяти эту ненужную мне информацию, я перебиваю:

– А что он тут делает тогда, если у него друг умер?

Виктория смотрит на меня так, как будто я говорю на другом языке. При этом спокойная, ровная интонация ее голоса не меняется:

– Как что? То же, что и все, – это же вечеринка по случаю смерти. В общем, поминки…

Попав в этот мир, я впервые близко вижу людей, которые живут так, как будто они бессмертны. И понимаю, что именно поэтому они все производят впечатление сумасшедших.

Чтобы хоть как-то разогнать непрекращающуюся скуку своего бесконечно праздничного существования и ощутить хоть какой-то вкус жизни, обитатели этого мира все делают сверх меры и вопреки здравому смыслу.

Они нанимают десятки телохранителей и вооруженных секьюрити, но сами за бешеные деньги едут в джунгли, чтобы прожить несколько недель без еды, воды и связи с цивилизацией в окружении ядовитых змей и насекомых. Или ныряют в местах, кишащих акулами, чтобы поплавать в непосредственной близости к ним без всякой защиты.

Они покупают дома, в которых никогда не живут. Они заводят детей, которых немедленно отправляют на воспитание за границу, на попечение бесчисленных нянек и сиделок.

Они не едят мясо и пьют только минеральную воду из ледников, но несколько раз в год ездят компаниями, чтобы убивать слонов, львов, леопардов…

У них маленькие и дряблые члены, впавшие в летаргию от изысканной еды, пищевых добавок, безделья, скуки и пресыщения, но они продолжают строить глазки малолетним моделям, щипать журналисток, флиртовать с молодыми женами своих друзей, оглаживать секретарш, залезать пальцами в стриптизерш и облизывать дорогих проституток обоего пола.

Они тратят состояния на то, чтобы разгладить морщины вокруг глаз, улучшить цвет лица, гармонизировать свою жизненную энергию при помощи ведических ритуалов и древних медицинских практик, но каждый день заправляют себя кокаином с усердием кондитера, обсыпающего пончики сахарной пудрой…

Их наручные часы стоимостью, сравнимой с производством космического спутника связи, могут работать в открытой воде на такой глубине, на какую не опускаются даже подводные лодки.

В их гаражах стоят машины, на которых нельзя ездить по российским дорогам, потому что у них низкий клиренс и хрупкая подвеска. Каждая такая машина теряет тридцать процентов в своей стоимости сразу после покупки уже просто потому, что у нее появляется первый владелец. Но это неважно. Важно то, что, продав одну из таких машин, можно объехать весь мир и увидеть его главные чудеса и красоты. Но вместо этого обитатели мира Виктории Дольче лениво фланируют в замкнутых пространствах арт-галерей, где препарируют живых собак и кошек, мажут дерьмом репродукцию «Моны Лизы», рубят топором иконы и распинают на кресте живых свиней…

Гостиные в их пряничных особняках на Рублевке, и спальни в их железобетонно-кирпичных, подсмотренных в кино лофтах, и кабинеты в их раззолоченных ампирных квартирах завешаны подделками под русских реалистов и оригиналами нового поколения аферистов, которые могут выдать за искусство все: от собственных испачканных трусов до конфетных фантиков, приклеенных соплями к старой газете.

На их частные вечеринки приезжают Джордж Майкл, Кристина Агилера, Кайли Миноуг. А почему бы не приехать, если любая названная сумма гонорара не смутит заказчика, уставшего от того, что на свете нет вещи, которую он не может купить?!.

Да, эти люди живут так, как будто они бессмертны, и я, познакомившись с ними, осознаю, что бессмертие – страшно утомительная штука…

Бледный человек с перекошенным от безмолвного крика ртом с картины Эдварда Мунка снова возникает в моей голове. И от напряжения, сводящего судорогой его фигуру, он выгибается, как вопросительный знак. Я вспоминаю корчащегося в истерическом смехе бородача на поминках. И начинаю понимать, почему многие обитатели этого мира так громко разговаривают, буквально орут все время. Они не только стараются переорать друг друга и беспрерывно играющую музыку. Они пытаются заглушить ужас перед пустотой, скукой и одиночеством.

Но мне почти не страшно: ведь у меня есть опытный друг и учитель. Виктория вводит меня в этот мир с терпением мудрой наставницы, объясняя и комментируя все происходящее в нем.

С непременными, как обязательный элемент дресс-кода, очаровательно-идиотскими улыбками на лицах мы стоим посреди просторного помещения, окрашенного в цвет шоколада. В этом колоссальном шоколадном батончике в очередной раз собраны все сливки этого города.

С бокалом шампанского в руках, успевая здороваться и обмениваться ничего не значащими репликами со знакомыми, Виктория проводит для меня экскурс в мир обитателей своей планеты.

Белое длинное платьеBOSS Blackидеально подчеркивает ее фигуру мальчика-девочки – воплощенного прекрасного андрогина, делая ее объектом теплых и мягких, как растопленный сыр, взглядов. Кого-то Виктория просто не замечает. Кому-то улыбается. Периодически ее губы, такие правильные, естественные и свежие и такие подчеркнуто безразличные и отстраненные (что делает их еще более соблазнительными и притягательными) прикасаются к чьей-то щеке или шее. Иногда поджаренной на солнце или в солярии. Иногда покрытой сеткой нездоровых кровеносных сосудов. Кому-то Виктория может небрежно помахать оголенной до плеча легкой ручкой. Она произносит непринужденно и немного небрежно слова, адресованные тем, с кем она здоровается.

– У! Ты с новым кавалером!

– Прекрасно выглядишь!

– Да, ты тоже. Отдыхала?

– Да, в декабре была в Милане. А на Новый год ездила в Кур. А после Рождества улетели на месяц на Маврикий, расслабиться…

– Отлично. Ну а я была с семьей. А потом занималась шопингом…

На птичьем языке этой планеты этот диалог имеет куда больше смысла, чем может показаться. Это больше чем приветствие – это ритуальный танец языков и тел, призванный показать, кто есть кто на момент встречи. Но даже если участники этого диалога в момент разговора брошены любимым, находятся в депрессии и остро нуждаются в деньгах, то они всеми силами будут стараться не выдать этого. Наоборот, они так распушат свой хвост, чтобы у всех рты пооткрывались от их великолепия. В этом состоит главный смысл всех этих ритуалов.

В перерывах между обменом любезностями и знаками Виктория с упоением посвящает меня в тайны обитателей своего мира.

Не меняя положения рук и головы, Виктория улыбается немолодой невысокой брюнетке с бровями-ниточками, похожей на Эдит Пиаф. Одетая в черное короткое платьице дама улыбается в ответ одними губами.

– Это Нателла Азимова. Последний муж, владелец крупной телекомпании, оставил ей около ста миллионов долларов. И все свои акции. Умер от сердечного приступа в прошлом году. Самое интересное, что ее первый муж тоже был акционером этой же самой телекомпании. И тоже умер. Его убили в собственном подъезде. Убийц и заказчиков, естественно, не нашли. Он, естественно, тоже все завещал ей. В результате теперь она является крупнейшим акционером одной из самых успешных телекомпаний ну и наследницей счетов в банках, загородных домов, квартир, зарубежных вилл, оставшихся от двух мужей. – Предупреждая мой вопрос, Виктория коротко замечает: – Естественно, разговоры о том, что мужей заказала жена, тоже были. Но никто ничего не доказал. А главное, что особенно и не старались. Нателла – прекрасный художник и декоратор. Она дружит со всей Рублевкой. Всем делала интерьеры: от прокуроров до миллиардеров. Подозревать ее в чем-то даже не очень прилично. Кто хочет признаваться себе, что дружит с женщиной, которая убила двух мужей?

Пузырьки шампанского приятно покалывают язык и оставляют нежное мускатное послевкусие.

Когда из массы жующих, выпивающих, соприкасающихся друг с другом людей отделяется компактная фигура человека в дорогом костюме без галстука, Виктория на несколько секунд озаряется своим неповторимым ангельским сиянием.

К нам подходит мужчина с приятной неброской внешностью. Так должны выглядеть настоящие мачо: усталый взгляд, густые брови, темные, чуть редеющие волосы, выразительный подбородок, проступающая на щеках щетина. К сожалению, по причинам маркетингового характера в массовом сознании этот образ мачо вытеснили долговязые и длинноволосые пидоры с пухлыми губами, носами, выровненными ринопластикой, и прокачанными мышцами пресса.

Виктория обнимает незнакомца за плечи и целует в губы. Она представляет нас друг другу. У мачо странное имя – Илиас. Несколько минут мы мило беседуем ни о чем. Когда Илиас покидает нас, Виктория не забывает снабдить меня исчерпывающей информацией.

– Илиас – отличный парень. Правда. Верить ему не стоит, но доверять можно. Вокруг него много разных историй. Про его аристократические корни во Франции и еще где-то. Но скорее всего, он сам это все и придумал. Я знаю, что он учился в Ташкенте. Скорее всего, он там и родился. А потом, уже в Москве, понял, что себя нужно дорого продавать. И занялся этим вполне успешно. Илиас знает всех. И умеет стать необходимым именно тем людям, которые хотят потратить деньги на что-нибудь. На ресторан, на издательство, на клуб – не важно, на что… Илиас умеет давать людям то, что они просят. И получает от всего этого удовольствие. С такими людьми приятно дружить: после разговора не возникает желания мыть руки и лицо с мылом…

Я ловлю себя на мысли, что я уже что-то слышала о людях, которые умеют давать людям то, что они просят. Ну конечно же Марк! Иногда у меня возникает ощущение, что многие люди, которых я знаю, говорят одними и теми же словами. Как будто все они прочитали одну книгу и теперь цитируют ее целыми кусками, бросаются заученными готовыми фразами.

Вероятно, на каком-то этапе «посвящения» в этот чудный мир таким профанам, как я, наконец дают возможность почитать здешнюю библию, в которой все объяснено. Ведь именно ее, по всей видимости, цитируют и Марк, и Виктория, и еще десятки и сотни людей, которые говорят про «умение быть необходимыми», про талант «давать людям то, что они просят», про «правильные места», про то, что есть люди, «с которыми нужно дружить»…

В моей голове воскресают эти сакральные словечки из арсенала Марка: «гномить» и «циклопировать», дающие исчерпывающие инструкции относительно возможных моделей поведения в этом мире.

В это время Виктория уже тихонько толкает меня локтем в бок. Ее нордический взгляд направлен на человека, который идет мягкой походкой в сторону бара, скользя взглядом по окружающим и изредка нерешительно кивая кому-то в знак приветствия.

– А вот это Карпухин. Возьми себе на заметку. Темная лошадка. Вкладывает немереные деньги в производство кино. Продвигает себя как актер и продюсер. Но очень скользкий тип. Говорят, был простым телохранителем. Потом его пригрела какая-то пожилая клиентка. Ну, он ее потрахал года четыре и теперь прекрасно себя чувствует. Очень хочет быть своим в тусовке, но пока без успеха… Для этого ему нужна молодая и красивая спутница, которая всем приятна и симпатична и которая будет привлекать к этому слизняку внимание. Имей в виду. Считать его главной целью своей жизни, естественно, не стоит. Такой деревенский поросенок максимум на что способен – это денег на шмотки дать. Пожалуй, у него даже квартиру в Бутово не выпросишь… Но надо же с чего-то начинать…

– А по-моему, он просто мерзкий червяк, – тихо замечаю я.

Видя, как я хлопаю глазами, Виктория поворачивается ко мне всем телом и, внимательно глядя на меня, без раздражения и вполне по-дружески говорит:

– Ты же не собираешься искать здесь любовь, детка? Это было бы глупо даже для такой маленькой и наивной дурочки, как ты. Ну подумай сама. Люди, у которых есть большие деньги, способны любить только деньги. Ко всему остальному они относятся очень прагматично. Как к покупке дома или машины. Красиво – некрасиво. Удобно – неудобно. Дорого в эксплуатации – или нормально. Престижно – непрестижно. Понтово – непонтово. И ты вряд ли увидишь здесь благородных красивых юношей с горящими глазами и чистой душой. Здесь все больше старые, лысые, кривые, хромые, рябые. Если и есть красавцы – то голубые. Так что учись рациональному отношению к жизни. Да, ты можешь поработать фотомоделью лет до двадцати семи – двадцати восьми. Возможно, даже заработаешь немного денег. Но потом тебя перестанут приглашать на съемки рекламы для молодых и богатых. И что ты будешь делать? Рекламировать крем от морщин? Или пойдешь работать водителем трамвая?

В моей голове ветер яростно швыряет какие-то обрывки и куски, которые, как осенние листья, нельзя схватить. Я не знаю, что сказать, потому что просто никогда не думала об этом. Мне никто не говорил, что я должна об этом думать.

Покажите же мне свою книгу тайных знаний об этом мире, чтобы я сразу смогла все понять!