ОРУЖИЕ ПРОТИВ ТАНКОВ

ОРУЖИЕ ПРОТИВ ТАНКОВ

В Министерстве вооружения Дегтяреву сообщили, что до показа правительству противотанковое ружье должно быть подвергнуто комиссионным испытаниям на одном из подмосковных полигонов.

Рано утром Дегтярев вместе с работниками министерства выехал на полигон.

Еще накануне вечером Василий Алексеевич узнал, что одновременно с его ружьем будет испытываться противотанковое ружье Симонова. Это известие было для него неожиданным, и он даже переспросил:

— Какого Симонова, Сергея Гавриловича?

— Да, Сергея Гавриловича, вашего ученика.

— Неужели? — обрадовался Василий Алексеевич. — Давненько мы не видались... Интересно посмотреть на его изобретение.

Василий Алексеевич дорогой думал о Симонове, вспоминая, как тот деревенским пареньком пришел в 1918 году в опытную мастерскую, как он изучал оружейное дело и конструкторское искусство, как они с Федоровым послали его руководить самым ответственным участком производства «ДП» — сборочным цехом... И вот тихий, скромный оружейник Симонов изобрел самозарядную винтовку. Она прошла успешно несколько испытаний.

Шли годы. Отделенные большими расстояниями друг от друга и поглощенные своей работой, они не виделись и лишь по рассказам друзей знали друг о друге.

Но вот и полигон. Василий Алексеевич, выйдя из машины, увидел невысокого плотного человека в темном пальто и кепке, с простым лицом рабочего. Это был Симонов.

Заметив Дегтярева, он поспешил ему навстречу. Его серо-голубые глаза приветливо улыбнулись, и небольшая жесткая рука крепко пожала руку Дегтярева.

Пока шли приготовления к стрельбе, конструкторы присели на скамейку.

Василий Алексеевич, закурив, стал расспрашивать Симонова о том, как он живет, в каких условиях работает.

— У меня все благополучно и в работе и дома, —сказал Симонов. — Как у вас?

— У нас тоже все по-хорошему. Слышал, вы, Сергей Гаврилович, сделали пятизарядное?

— Да, пятизарядное, — подтвердил Симонов.

— Это хорошо, молодцом! А я вот торопился, сделал однозарядное, — правда, стремился к тому, чтобы было полегче. Народ у нас золотой, Сергей Гаврилович, так работали, что рассказать невозможно!.. Одно слово — герои! Работают, не щадя себя!

В это время члены комиссии подошли к стрелкам, которые должны были испытывать новые образцы, и конструкторов позвали.

— Ну что ж, пойдемте, Сергей Гаврилович, — сказал Дегтярев. — Желаю вам успеха!

— И вам от души, Василий Алексеевич!

Они вместе приблизились к месту испытаний.

Испытания велись очень долго. Из ружей стреляли и лежа, и стоя с упора и под разными углами наклона.

Симонов все время стоял рядом с Василием Алексеевичем, наблюдая за стрельбой. Он думал лишь о том, чтобы какое-нибудь ружье (не важно даже чье) выдержало испытания и было бы принято на вооружение. Оно было сейчас до крайности нужно фронту, так же как противотанковые пушки. Ружье даже имело свое преимущество перед пушками, — сделать его было во мною раз легче, быстрее и дешевле.

Василий Алексеевич в эти минуты думал о том же. Если бы вдруг объявили, что принимают ружье Симонова, он с радостью пожал бы руку своему ученику.

А если одобрили бы его ружье, но предложили в нем сделать кое-какие переделки, то и он и Симонов здесь же, на полигоне, взялись бы за эту работу. Оба они думали о судьбах Родины, и личные интересы для них не существовали. Все их желания в эти минуты сводились к тому, чтобы дать воинам такое оружие, которое остановило бы танки врага.

Оба ружья работали хорошо. Если и случались маленькие заедания, то их тотчас же устраняли сами стрелки. Испытания закончились поздно вечером. Конструкторы, разумеется, не могли определить, которое из ружей предпочтут. Члены же комиссии, забрав все материалы и образцы, уехали в Москву, не объявив своего решения.

Симонов заметно волновался. Василий Алексеевич, очевидно желая успокоить его, сказал:

— Ну, Сергей Гаврилович, судя по стрельбе, мы оба потрудились неплохо! Я доволен: какое-нибудь из ружей будет принято несомненно.

— Я тоже так думаю, — согласился Симонов.

— Жалко, что не объявили решения теперь, — сказал Дегтярев. — Ну, да ничего, надо полагать, завтра же узнаем результат.

На другой день Василия Алексеевича вызвали в Кремль. Когда он приехал, члены правительства уже рассмотрели оба ружья.

Симоновское ружье имело преимущество в скорострельности: оно было пятизарядным; дегтяревское — в весе и удобстве действия.

Боевые качества обоих ружей оказались отличными, и оба противотанковых ружья были приняты на вооружение Красной Армии.

Члены правительства поздравили конструкторов с успехом и поручили Дегтяреву передать коллективу завода, что производство противотанкового ружья должно быть налажено немедленно. Таково было задание партии и правительства.

Труженики конструкторского бюро и завода еще до возвращения Василия Алексеевича узнали о том, что «ПТР» (противотанковое ружье Дегтярева) получило высокую оценку и что заводу поручено спешно приступить к изготовлению этих ружей.

Партийная организация завода перебросила на этот важный участок лучших работников с других производств. В конструкторском бюро спешно размножали рабочие чертежи, в цехах устанавливали новое оборудование и приспособления, а в литейной и кузнице уже шла заготовка полуфабрикатов. В обрабатывающих цехах работа была распределена по операциям: в одном делали стволы, в другом — затворы, в третьем — приклады и т. д.

Прошло всего несколько дней, как были собраны первые серийные образцы. Эти первые образцы противотанковых ружей, отлаженные и отстрелянные под наблюдением самого Дегтярева, были посланы в действующую армию и испытаны непосредственно в бою.

Слава о них облетела все фронты. На завод за новым боевым оружием стали приезжать представители из действующих воинских соединений. Потребность в противотанковых ружьях была так велика, что с завода их перебрасывали на фронт на самолетах.

А известия с фронтов день ото дня становились тревожнее. Враг подходил к родине Дегтярева — Туле.

На заводе ко всем цехам были поданы составы, в стенах сделаны проломы на случай немедленной эвакуации, а люди продолжали работать.

«В эти дни, в дни грозной опасности для нашей Родины, — вспоминал впоследствии Дегтярев, — труженики тыла совершали поистине героический подвиг. На завод пришли женщины и подростки, они стали у станков и выполняли тяжелую мужскую работу. Почти всюду я видел своих сверстников, убеленных сединами стариков-пенсионеров, сосредоточенно стоящих за станками, и рядом — молоденьких и хрупких девушек-подростков с ясными глазами и сурово сжатыми губами.

Чувствовалось, что девушкам трудно, что они работают из последних сил, но попробуй скажи об этом, — рассердятся, даже могут сгоряча обругать. Они, как и старики, пришли в цехи добровольно и гордились этим. Их маленькие, еще не успевшие огрубеть руки приносили большую пользу. Сложные станки и машины, которыми были оснащены цехи, слушались их беспрекословно.

Глядя на этих девушек, я вспоминал, как в отрочестве работал на «шарманке», понукаемый мастерами, унижаемый всяким, кому не лень. Разве можно сравнить того полуграмотного, забитого мальчишку, умевшего лишь нажимать рычаг примитивного механизма и думавшего лишь о том, как бы скорее кончился рабочий день, с этими девушками, овладевшими сложными и точнейшими машинами? Девушки выполняли эту работу не ради куска хлеба, а ради великого патриотического долга, ради спасения своей Отчизны!

...Я видел великие перемены в технике, в работе, в сознании и характере людей и гордился, что все эти перемены были осуществлены партией большевиков, членом которой я готовился стать!..»

В эти дни тяжелых испытаний, в дни, когда Родине угрожала смертельная опасность, труженики завода еще крепче объединялись вокруг Коммунистической партии, вступали в ее ряды.

В числе этих передовых и мужественных людей был и Василий Алексеевич Дегтярев. В самое трудное для Отчизны время, когда шли напряженные бои у стен столицы, он был принят в члены Коммунистической партии.

Всеобщий трудовой подъем и приход на завод новых пополнений из молодежи резко сказались на росте производительности труда в цехах. И все же та продукция, которую выпускал завод, оказалась далеко не достаточной.

Фронт требовал не удвоить или утроить темпы, а увеличить производство противотанковых ружей в десятки раз.

В мирных условиях такая задача показалась бы фантастической. Но тогда каждый из тружеников многотысячного коллектива понимал, что от его усилий зависит победа, и работал с предельным напряжением всех своих сил.

Завод работал круглые сутки. Ночью, когда фашистские летчики прилетали со смертельным грузом, завод замирал, маскировался, погружался во мрак, но работа в его цехах не прекращалась ни на одну минуту.

Десятки «молний», которые выпускались во всех цехах, знакомили коллектив с опытом передовых рабочих. На многих станках появлялись красные флажки и лаконичные плакаты: «Наше звено работает по-фронтовому».

Коммунисты не только осуществляли партийный контроль за проведением всех производственно-технических мероприятий, — они были инициаторами социалистического соревнования, показывали пример твердости, выносливости, работая на самых ответственных участках.

То тут, то там в цехах можно было видеть невысокого седоволосого человека в рабочей куртке, с приветливым и в то же время озабоченным лицом. Он подходил к рабочим, присматривался к их работе, советовал, а зачастую и сам становился к станку или верстаку: показывал, помогал, учил.

Это был Дегтярев. Его спокойствие передавалось другим. При нем работалось уверенней и веселей.

Он успевал давать советы конструкторам и чертежникам, объяснять особенности своего ружья посланцам с фронтов, беседовать с инженерами, приехавшими с Урала, чтобы изучить процесс производства противотанковых ружей.

Дегтярев перестал бывать дома, — для этого не было времени. Он постоянно находился на заводе.

Так в эти дни жили и трудились все члены коллектива. Завод заменял им дом. Они были солдатами трудового фронта.