«ВИНА» СМЫТА. НАГРАЖДЕН ОРДЕНОМ «СЛАВЫ» III СТ. ЗАЧИСЛЕН В ПОСТОЯННЫЙ СОСТАВ РОТЫ

«ВИНА» СМЫТА. НАГРАЖДЕН

ОРДЕНОМ «СЛАВЫ» III СТ.

ЗАЧИСЛЕН В ПОСТОЯННЫЙ

СОСТАВ РОТЫ

Прошли дни. Жизнь продолжалась. Меня вызвал к себе старшина Красников и передал предложение командира остаться в роте на условиях постоянной службы в качестве экспедитора. Что такое «постоян­ная» служба и «экспедитор» - понятия не имел. Но других предложений не было, и я согласился.

Тогда же старшина объяснил мне, что больше я не должен буду «идти в атаку» (его слова), то есть не буду непосредственно на передовой. «Но, - сказал он, - на войне, как на войне. Все может быть...». И действи­тельно было...

Прошло еще несколько дней. К нам в роту стало поступать пополнение. Мне поручили записывать в специальный журнал вновь прибывших. Не только их личные данные, но и как они экипированы, какое у них оружие, его наименование и номер.

Одновременно я должен был ездить за продукта­ми, отправлять и получать почту, а также делать мно­гое-многое другое. Работа заглушала мысли о пере­житом, и я немного успокоился.

Через месяц-полтора, перед очередным выполне­нием боевого задания штрафниками, капитан Закиров выстроил состав роты и перед строем вручил мне ор­ден «Славы» III степени за участие в бою при взятии высоты 371.3. А очередная партия смертников была отправлена на передовую. На сей раз, как и во многих других случаях, я, как и было обещано, непосредствен­но в атаке участие не принимал. Но все равно мы по­стоянно находились почти рядом с передовой. При этом очень часто немецкие снаряды и бомбы достава­ли и нас.

Наша рота неоднократно пополнялась новыми штрафниками. Неоднократно брала высотки. Ценой жизней сотен смертников прорывала укрепления нем­цев.

В августе-сентябре 1944 года где-то за городом Ляуданы (Латвия), в котором все было сожжено и оста­лись одни трубы от печей, нашу роту в очередной раз бросили на прорыв обороны противника у какого-то небольшого населенного пункта. Наступление штраф­ников поддерживала артиллерия и даже самолеты. Тогда наши ребята взяли много пленных. Атака удалась. Но вскоре прервалась связь с командиром роты, и стар­шина Красников вручил мне запечатанный конверт, приказав срочно доставить его командиру роты.

С автоматом в руках - бегом на передовую. Бежал долго, а когда достиг цели, немцы начали сильный об­стрел артиллерией позиции нашей роты. Капитан Закиров находился в небольшом укреплении из досок и земли, напоминающем ДОТ. Я вручил ему конверт. Он вскрыл его, прочел и приказал остаться при нем.

Артиллерийский обстрел был долгим и плотным, и немцы пошли в атаку. Штрафники открыли по на­ступающим огонь из пулеметов и автоматов. Стрелял и я, находясь в окопе недалеко от ДОТа. Немцы залег­ли, а потом снова бросились в атаку. Слева от меня появились два немецких солдата и бросились к ДОТу, у входа в который стоял капитан Закиров. Я выпустил длинную очередь из автомата по бегущим немцам. Они упали, и тут же, в месте их падения, раздались два взрыва гранат, которые они, по-видимому, намерива­лись бросить в сторону ДОТа.

Огонь наших ребят не прекращался ни на секунду. Стрелял и я, сменив не один диск. Появились наши тан­ки и вместе с ними много новых солдат. Немцы не вы­держали и бросились бежать. Огонь прекратился.

Ко­мандир роты подошел ко мне и сказал: «А ты спас меня, опередив тех двух немцев. Иначе был бы мне каюк...». Он обнял меня и приказал вернуться в штаб роты.

Успех роты был вовремя поддержан, и пришед­шие на помощь подразделения продолжали гнать нем­цев.

А рота ушла на очередное пополнение. Через не­которое время капитан Закиров снова перед строем но­вых штрафников рассказал, как я спас его жизнь и вру­чил мне орден «Славы» II степени.

В составе роты я находился более 8 месяцев. Вме­сте с частями 22-й Армии и другими воинскими под­разделениями 2-го Прибалтийского фронта принимал участие в боях за освобождение городов Латвии: Двинск, Ушаницы, Тукумс, Митава, Ляуданы, Добеле, Рига и других. Мы дрались с немцами и в Курляндии. Это были последние бои, в которых участвовала наша штрафная рота.

К декабрю 1944 года войска Советской Армии ос­вободили от фашистов почти всю Латвию. Остатки не­мецких войск были загнаны на территорию Курляндского полуострова. Отсюда отступать им просто было некуда. За ними - только Балтийское море. Перед вой­сками Советской Армии стояла задача ликвидировать эту группировку врага. Сопротивлялись фрицы отча­янно.

В первых числах декабря 1944 года на террито­рии Курляндии было сосредоточенно огромное ко­личество военной техники и войск. На том месте, где находился штаб нашей роты, артиллерийские орудия разных калибров были расположены на рас­стоянии одного-полутора метров друг от друга. Ору­дий было много, очень много. Кроме артиллерии тут же находились и танки.

В какой-то из дней двадцатых чисел декабря все, что могло - пушки, танки - начало стрелять. Самоле­ты беспрерывно сбрасывали бомбы. Их тоже было много. Создавалось впечатление, что небо покрылось быстро исчезающими черными тучами. Гул стоял не­вероятный. Обстрел вражеских укреплений длился более часа.

Наша рота была выдвинута впереди всех других войск. Сзади роты расположилась 143-я Латышская дивизия. Штаб роты находился недалеко от передо­вой в районе сосредоточения артиллерии и танков. Здесь же был и командный пункт командующего 2?м Прибалтийским фронтом генерала Еременко. Своими глазами видел его. Слышал его распоряжения и бес­прерывную матерщину, которой он украшал свои ко­манды.

Потом пошла в атаку пехота. Первыми на оборо­нительные рубежи фрицев поднялись наши штрафни­ки. И который раз именно они были первыми из тех, кто принял на себя шквальный огонь противника. Жертв было много. На помощь пехотинцам тронулись танки. На них было много солдат, которые через неко­торое время оказались на земле и шли рядом с танка­ми. Наступление было долгим. С большими потерями наши войска прорвали оборону противника и прошли несколько километров.

Впереди их ожидала вторая линия обороны. Она была организованна не хуже пер­вой. Перед окопами противника - минные поля. Мно­го мин замаскировано. Глубже - проволочные заграж­дения. Немцы открыли шквальный огонь из всех ви­дов оружия. Снова много убитых и раненных. Наши войска залегли. К нам толпами приходили раненые и рассказывали обо всем, что сейчас пишу и еще более страшные вещи.

Генерал Еременко приказал артилле­рии продвинуться вперед. Приказ был выполнен. Вме­сте с артиллерией продвинулся вперед и штаб нашей роты. И тут же телефонная связь с ротой прервалась. Один из офицеров нашей роты - лейтенант (фамилии не помню, так как он прибыл к нам в последнее по­полнение) - приказал мне и красноармейцу Жукову восстановить связь. Кабель в руки и, согнувшись (не­мецкие снаряды доставали и наши позиции), мы дви­нулись вперед к месту расположения роты.

Пробежали немногим более километра по лесу. Иногда приходилось даже падать на землю, потому что рядом разрывались снаряды. Лежа на земле, продол­жали по-пластунски двигаться вперед. Наконец почув­ствовали, что кабель легко тянется к нам. Значит где-то недалеко обрыв. Приблизились к месту разрыва. Ищем вторую часть разорванного кабеля. Вдруг пря­мо над нами свист пуль, и мы отчетливо слышим стре­кот автоматов. Еще сильнее прижались к земле. Пули бьют в землю вокруг нас. Примерно в 30-40 метрах увидели двух фрицев. Ответили длинными очередями из своих автоматов. Один из немцев убит.

Второй, сидя на земле, отбросил автомат, поднял руки вверх и зак­ричал; «Гитлер капут!». Продолжая стрелять, прибли­зились к живому, но раненному в ногу немецкому сол­дату. Мы связали его ноги и руки куском кабеля. Затем его самого привязали к дереву. Забрали автоматы и возвратились искать вторую часть кабеля. Когда на­шли, соединили и подключились своим телефоном (его дал лейтенант). Узнав голос лейтенанта, доложили о выполнении приказа и что мы взяли в плен раненного в ногу немецкого солдата. Услышали приказ: «Вести солдата в штаб!». Но как? Он не мог не только идти, но даже стоять. Отвязали от дерева. Пытались нести, но он был слишком тяжел. Решили тащить его по зем­ле, ногами вперед. Всю дорогу он страшно кричал, видимо от боли. Но ничего другого мы придумать не могли.

У штаба роты нас встретил лейтенант. Пленного отдали ему, а сами пошли в окопы. О дальнейшей судь­бе пленного фрица нам ничего не известно. А коман­дир роты, узнав о наших действиях, нас поблагода­рил. Он приказал лейтенанту оформить документы на награждение. Но никаких наград мы не получили. Почему? Есть некоторая мысль. Но о ней позже.

...От нашей роты осталось несколько человек. Их сняли с передовой и привели к месту нахождения шта­ба. А затем всю роту в тыл - для доукомплектования.

Но вместо пополнения нашу роту со всем хозяй­ством вместе с другими воинскими частями (возмож­но, 22-й Армии), спустя несколько дней, погрузили в товарные вагоны. Вскоре наш состав отправили в путь. Позже мы узнали, что едем на юг. Поезд двигался мед­ленно. Часто останавливался и долго стоял. По обеим сторонам железнодорожных путей видел огромное количество взорванной, сгоревшей, покореженной боевой техники, как немецкой, так и нашей (танки, пушки, автомашины, мотоциклы). Можно было легко представить масштабы былых сражений.