Четвёртый курс

Четвёртый курс

С четвёртого курса учился лучше, больше ни одной «удочки» не имел. Фактически только к концу 2-го курса освоился с системой подготовки и сдачи вузовских экзаменов. 3-й курс выпал по болезни (коллоквиумы и экзамены сдавал по чужим лекциям, перенёс много неприятных моментов, но добился главного: вопреки увещеваниям не взял академический отпуск, перешёл на 4-й курс).

Известно, «от сессии до сессии живут студенты весело». Символические реперы — экзамены. В зимнюю сессию предпочитал заниматься в научной библиотеке, в весеннюю — на берегах Томи или Сенной Курьи. Я совершенно не мог готовиться к экзаменам в общежитии. Однако в библиотеку не так-то просто попасть, мест для всех желающих не хватало. Существовала система захвата посадочных мест: один представитель комнаты бежит в библиотеку к 8.30. В 9.00 двери открываются, начинается «штурм» студенческого зала, разбрасываются тетрадки по местам. В 9.05 свободных мест нет, хотя в зале на 800 человек находятся, в лучшем случае, человек 50. «Народ» досматривает последние сны или завтракает. К 10–11 часам зал заполняется. Бывало, занятые места пустовали целый день. Не один раз наблюдал, как администрация библиотеки (или университета) пыталась бороться с подобным захватом мест, собирала тетрадки с пустующих мест. Бесполезно! На следующий день всё повторялось, да и студенты ТГУ знали, днём место в читальном зале библиотеки искать бесполезно.

1959–1962 гг. Томск. Вверху коммуна в комнате девушек. Внизу подготовка к экзаменам на Томи.

В великой, не побоюсь этого слова, научной библиотеке ТГУ существовала достопримечательность, заслуживающая упоминания: сортирный юмор. Удивительно (по тем временам) чистые туалеты постоянно исписывались юмористическими стихами и рисунками, чаще не имевшими отношение к порнографии. Не знаю, юмор ли это студенческих умников или записанный на дверцы кабинок плагиат начинающих филологов, но отдельные перлы врезались в память. «Если ты поср… зараза, дёрни ручку унитаза./Если нету унитаза, дёрни за х… до отказа!» «Посмотри налево, посмотри направо, оглянись назад, какого х… вертишься?» Администрация часто красила изнутри кабинки, но студенческие вирши немедленно вновь появлялись, нередко и политического характера. Интеллект рвался за пределы официальной программы обучения.

Сессия изматывала до предела, хотя я никогда не готовился вечером или ночью даже непосредственно перед экзаменом. На экзамены предпочитал ходить в первой пятёрке, на чём потерял немало баллов (чаще всего экзаменатор именно на первой группе сдающих демонстрирует настроение и решительность). Но стоять под дверями, трястись, ожидая очереди, не для меня.

В течение «весёлых» семестров ситуация изменилась, появилось свободное время (активный спорт, художественная самодеятельность, общественная деятельность остались в прошлом).

На 4-м курсе вновь обратился к филателии, попытался заняться серьёзно. В 60-е городское общество филателистов и нумизматов собиралось в хорошо известном томичам «Доме науки имени Макушина», в основном, интеллигентная, научная публика. Моя доверчивость к людям опять здорово подвела, когда столкнулся с местными хищниками. Конкретный пример.

Пришёл знакомиться, захватив для обмена лучшее, что у меня было: вторые экземпляры старинных монет, ~ сотню монет 18-го, 19-го, начала 20-го века подарил мне Дима Дзюбачук (собирал его дед). О реальной цене монет представления не имел. Дельцы носом учуяли лоха. Закружился хоровод с предложениями дефицитных марок, красиво выглядели колониальные марки. Оказался в положении непорочной девушки (нет!!! нет! нет, не-е-е-т…), которой обещано великое счастье, но «после того, как» ощущающей великое разочарование. Не успел осмыслить ситуацию, как монет у меня не стало. На следующей сходке коллекционеров бизнесмены от филателии меня «в упор не видели», кляссеры с лучшими марками для обмена со мной оказались закрытыми. Прекратил посещать общество, кое-что приобретал в магазине.

1959–1962 гг. Томск. Студенческий отдых. Слева внизу рыбалка на Томи.

В 1961 г. в свободной продаже появились красивые марки из дальних стран, глаза разбегались (ограничитель — деньги). С интересом посмотрел коллекции нескольких профессионалов. Один (аспирант, фамилию не помню) показал большой альбом, способный вызвать шок, заполненный красочными марками гитлеровской Германии отличной сохранности, сотни видов фюрера. Поясню, выставки подобных марок мировым сообществом запрещены, как и их коллекционирование, ни один мировой каталог не включает марки фашистской Германии. Не мог понять, как филателист не боится показывать постороннему лицу своё собрание. То ли жизнью не бит, то ли хрущёвская оттепель повлияла.

Завёл переписку с разными странами, наиболее эффективно шёл обмен с китайцем из Шанхая, я ему посылал наборы открыток, он присылал марки Китая на пропорциональную сумму. С социалистической Европой сложнее обмениваться, так как современные советские марки и допечатки старых отечественных марок (государственный бизнес) к ним в магазины поступали быстрее, чем в магазины России, а приобретение довоенных марок для обмена требовало больших денег. Тем не менее, поддерживал переписку с филателистами ГДР, Чехословакии, Польши, Болгарии.

В основном же свободное время я проводил с Ниной, главные развлечения кино и концерты, благо билеты были дешёвые, серьёзная проблема — их достать. Какая разница с Томском 21-го века, когда стоимость билетов на концерты заезжих гастролёров зачастую превышает мою месячную пенсию. Сейчас и не вспомнить, сколько концертов мы посетили в филармонии, доме офицеров, драмтеатре, заводских домах культуры. Потрясающе красивые для юного провинциального сознания рекламы типа «Гарри Гольди! Джаз-банд!» Кто это такой? Ни до, ни после не слышал.

Мне уже далеко за 60. На глазах и при участии моего поколения российское общество раз за разом продолжает совершать крутые переломы, сотрясающие жизнь человека, изменяющие его судьбу. Первый перелом, который я воспринимал сознательно (во время войны мало что понимал) — это хрущёвская оттепель. Студенческие годы (1958–1963), захватили пик оттепели. Вместе с американскими кинофильмами общество знакомилось с искусством советских и русских (эмигрантов) авторов 20-40-х, скрытым ранее жестокой цензурой. Зазвучали песни в исполнении Вертинского, Лещенко (Пётр?), Рубашкина… Невозможно забыть мелодию песни «На карнавале». «Под сенью ночи Вы мне шептали: люблю Вас очень…», и продолжение «под маской леди краснее меди торчали рыжие усы…». Или мелодия песни (название забыл) «Из Стамбула в Константинополь…», под которую студенты с удовольствием отплясывали рок-н-ролл, «лабали буги».

1959–1962 гг. Томск. Студенческий отдых вместе с Ниной.

Джаз воздействует на слушателей индивидуальной аранжировкой мелодии, импровизациями непосредственно на концерте. Вспоминаю одну из самых любимых мелодий «Вишнёвый сад», в течение двух десятков лет исполнявшуюся многими солидными оркестрами, не говоря уже о местных джаз-бандах. Оркестры соревновались, кто красивей исполнит этот шлягер (тогда и слова такого не знали, теперь на смену пришёл другой термин популярности — хит). Услышав «как цветёт вишнёвый сад» на импортной пластинке в исполнении национального оркестра Чехословакии ощутил нечто божественное, показалось, что оркестр достиг абсолютного музыкального совершенства.

Мне посчастливилось услышать, увидеть на концертах лучшие джазовые оркестры Советского Союза пятидесятых, шестидесятых годов. Имена Олега Лундстрема, Эдди Рознера магически звучали в студенческой среде. Как и имена авторов исполнявшиеся оркестрами произведений Дюка Эллингтона, Луи Армстронга, Глена Миллера… Отечественные джаз-оркестры исполняли лучшую музыку разных авторов, а не только музыку руководителя оркестра, как часто практикуется сейчас. За репертуаром эстрадных оркестров, как и других коллективов, выступающих в широкой аудитории, тщательно следили. Помню фельетон про руководителя эстрадного оркестра Армении Айвазяна, опубликованный в «Правде» вскоре после понравившегося мне концерта в Томске. Критиковали репертуар оркестра за то, что половина произведений — композиции самого Айвазяна, в том числе и спрятанные за подставные фамилии. Айвазян лишился места.

Олег Лундстрем под влиянием музыки и исполнения Дюка Эллингтона создал джаз-оркестр в 1934 г. в Харбине, переехал с коллективом из Китая в Советский Союз в 1947 г., если память не изменяет, в Казань. Однако гастроли ему начали разрешать с 1956 г. Чекистами или их прихлебателями в сознание общества внедрялась мысль «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». Имелся в виду не персонально Лундстрем, а обобщённый исполнитель джазовых композиций. Я был на концерте Лундстрема в Томске, и помню его в 60-х седым, подвижным дирижёром. Не могу вспомнить, что конкретно исполнялось, но невозможно забыть всплеск положительных эмоций после концерта. В зрелые годы неоднократно слушал и наблюдал его концерты на ТВ. В 1994 г. джаз-оркестр Олега Лундстрема занесён в книгу рекордов Гиннеса как долгожитель на эстраде. В апреле 2001 г. в Москве торжественно отметили 85-летие маэстро и заложили памятную звезду около концертного зала «Россия». Лундстрем в числе немногих эстрадных музыкантов стал при жизни эпохой, как таран пробивал косность и догматизм партийных руководителей культуры.

1961–1963 гг. Томск. Студент.

Оркестр Эдди Рознера базировался в Минске. Среди однокурсников большой любитель джазовой трубы — Эдик Антипенко, от него я услышал легенду, как английская королева подарила Рознеру золотую трубу (по-видимому, позолоченную). Естественно, мы всей комнатой ходили на выступление оркестра в томском драматическом театре, но понять из зала, на какой трубе солирует Рознер, невозможно. Великолепный концерт. Кстати, Эдик Антипенко остаётся фанатом джаза, приезжал в ноябре 2004 г. в Томск на джазовый фестиваль, ночевал у меня, подарил совместное фото с патриархом российской эстрады жителем Магадана Вадимом Козиным.

Запомнился оркестр Эстонской филармонии из Таллина под руководством композитора Юрия Саульского, сейчас всем известного мэтра эстрады. На концерты оркестра в томском доме офицеров билеты невозможно было достать, в зале забиты проходы. Кстати, оркестр Саульского имел приличных солистов, выделялась певица Хелли Лятт.

После Московского фестиваля молодёжи (1957 г.) популярность приобрёл эстрадный ансамбль «Дружба» под руководством Броневицкого. Необычное явление: отличный оркестр, специфический тембр голоса солистки Эдиты Пьехи, множество слухов о её французско-польском происхождении. В Томск «Дружба» приезжала не один раз, я запомнил первый. Пришли на концерт в дом офицеров, висит рукой написанный листочек, Пьеха заболела. Позже выяснилось, Пьеху не пустили в город, как не имевшую советского гражданства, а Томск закрыт для иностранцев. Но концерт неплохой и без Пьехи. Позже Пьеха приезжала в Томск. Певица продолжает выступать, хотя ушёл в историю ансамбль «Дружба», да и Броневицкий, создавший яркую солистку, давно умер. Манеру пения Пьехи нельзя спутать. Не являюсь фанатом Пьехи, но ряд ранних песен в её исполнении нравится, скажем «Венок на Дунае».

Постепенно у основной массы студенческой молодёжи интерес к джазу начал замещаться интересом к песням с глубоким смыслом под гитару. Впервые в Томске я услышал пение Булата Окуджавы в записи «на костях» (в столице налажен подпольный выпуск грампластинок на использованных рентгеновских снимках). Необычная, спокойная манера пения Булата Окуджавы мне нравилась всегда, его песни могу слушать и сейчас. Врезалась в память с 1962 года: «Как хорошо быть солдатом, солдатом…». Окуджава не первый (таковым принято считать Юрия Визбора) поэт, певший собственные стихи под гитару, но остаётся интеллектуальным камертоном, по которому сверяют уровень многочисленные барды.

Задержусь на кино студенческой поры.

Несколько слов о документальном кино. Имеется великое множество отличных фильмов, «Обыкновенный фашизм» Ромма вне конкуренции, но отечественный зритель как-то избегает их, предпочитая художественные фантазии авторов. Зритель, массовый зритель, ждёт в кино отвлечения от мирской суеты. По силе воздействия на зрителя хорошее документальное кино превосходит художественное. Кстати, этим пользуются многие создатели художественных кинокартин, предваряя фильм надписью о реальных прототипах или обманывая зрителей якобы документальностью происходящих событий. Помню маленький зал кинохроники в кинотеатре им. Горького в студенческие годы. Билеты по 10 копеек, дешевле не было даже для детей. Зал, как правило, полупустой. Но с появлением первых красочных документальных фильмов о США, Париже неделями невозможно было достать билеты. Хрущёвская эра, студенты (многие!) научились видеть то, что показывают, игнорируя синхронную болтовню диктора о загнивании Запада. В советские времена пропагандисты коммунистического образа жизни добились обязательного показа перед художественным фильмом документального, продолжительностью 10–20 минут. Чаще всего это были так называемые киножурналы, вбивающие молотком в голову зрителя необходимую идеологическую информацию, скажем, «Новости дня». Я любил смотреть киножурналы, пытаясь, как и в газетах «читать между строк». Дикой популярностью обладал «Фитиль». Любопытна «Иностранная кинохроника». Скучными представлялись выпуски журнала «Наука и техника», постоянно доказывавшие преимущества достижений советских учёных перед западными. Сейчас понимаешь, кинохроника выполняла функцию идеологического «оболванивания» населения, тем не менее, кругозор расширялся, нередко киножурнал доставлял мне большее удовольствие, чем сам фильм.

Оттепель вызвала появление ряда потрясающих отечественных художественных фильмов. Летят журавли, 9 дней одного года, Баллада о солдате, Чистое небо, Родная кровь, Председатель… Фильмы известные, многократно показываемые по ТВ. Иностранные фильмы в России известны меньше, особенно японское кино.

Когда-то студентом во время каникул в Талды-Кургане я пошёл днём на японский фильм «Расёмон». Совершенно пустой зал и потрясающий по эмоциональному воздействию фильм. Может быть, я и ошибаюсь, но «Расёмон» — первый японский фильм в прокате СССР (на родине выпущен в начале 50-х, завоевал множество призов на международных кинофестивалях). К стыду своему я впервые услышал фамилию великого режиссёра — Акира Куросава и увидел гениального актёра Тосиро Мифуне. В японских фильмах всё необычно для ориентированного на европейскую культуру зрителя. В фильмах хороших режиссёров можно попытаться понять стиль жизни японца, необычность поведения японца в одинаковых с европейцем ситуациях (быт, работа, отношения начальник — подчинённый, семья и многое другое). Интересно, что Акира Куросава снял совместный советско-японский фильм «Дерсу Узала» по мотивам дневников русского путешественника Арсеньева (актёр Юрий Соломин). В главной роли снимался отличный тувинский актёр Тунзук (не уверен в правильности написания фамилии). Никаких японских мотивов в работе режиссёра я не заметил, разве что регулярный показ великолепной картины восхода солнца (напомню, Япония считает себя страной восходящего солнца). Ходили слухи, что в прокат Японии поступил отличающийся вариант фильма, не видел, не знаю. Красочный широкоформатный «Дерсу Узала» является гимном приморской природе, оправдал мои ожидания (о фильме писали постоянно, когда ещё обсуждали сценарий) и понравился. В 70-е посмотрел японский фильм «Гений дзюдо», вызвавший зрительский ажиотаж. Возможно, мы видели специально адаптированный для европейского и американского зрителя фильм, но японскую специфику можно было заметить только на улицах городов. Ещё один запомнившийся японский фильм я смотрел уже в Томске в 80-е. «Легенда о Нараяме» — потрясающая история бедной деревни, откровенно показывающая всю цепочку от зарождения новой жизни до смерти высоко в горах, куда дети уносят и оставляют умирать родителей. Редко какой фильм оказывал на меня такое влияние, если через 25 лет я помню многие мелкие детали фильма. Именно борьба за выживание в труднейших условиях простого человека заслуживает внимания и уважения, фильм даёт понять, как веками ковался стойкий национальный характер японцев.

Спускаюсь на землю.

Проблемы со здоровьем не остались на 3-м курсе. Только определился с мерами по профилактике хронического радикулита, периодически начали донимать боли в желудке. Обратился в университетскую поликлинику, очередной раз убедился, там работают люди (говорю только о тех, с кем сталкивался), которым абсолютно наплевать на здоровье студентов, в каждом розовощёком пациенте видят потенциального «сачка», т. е. отлынивающего от занятий («у всех гастрит!»). Начал пользоваться советом одного из студентов, мучающихся аналогичным заболеванием: выпить графин кипячёной воды, затем пальцы в рот… Что-то у меня плохо получалось, но после сильного опьянения (а поводов выпить у студентов всегда хватает) с традиционными последствиями явно наступало облегчение на 1–2 месяца. Жизнь убедила, обострение радикулита и язвенной болезни (однозначный диагноз установлен лет через 20, после появления УЗИ) в моём организме проходят одновременно.

4-й курс завершала полуторамесячная производственная практика на химзаводе в Новосибирске. Заводское общежитие переполнено, нас (человек 5) поселили в гостинице городского аэропорта. Добираться до завода приходилось с двумя пересадками. Утомительно, зато более основательно познакомился с Новосибирском (железнодорожный вокзал упоминал выше). Великолепен Красный проспект — центральная магистраль Новосибирска. Только положительные эмоции захлёстывают при виде построенного в сталинские времена оперного театра (запомнил балет «Легенда о любви»). Хрущёв «отметился» в Новосибирске, прежде всего, созданием Сибирского отделения Академии наук, строился отличный, не имевший аналогов в Советском Союзе, Академгородок. В институтах химического профиля уже работали десятки выпускников химфака ТГУ, включая студенческого друга Жоржа Дубовенко. Я много раз бывал в Новосибирске и, откровенно говоря, город мне не нравится. Центр застроен в сталинские времена серыми зданиями в 4–6 этажей, что придаёт городу мрачный вид. Мне неизвестно, что думали градостроители Новосибирска, очевидно, выбор отделочного камня не случаен. Новые районы Новосибирска не отличаются от аналогичных в других городах, застроенных «хрущобами». Город стремительно растёт «вширь», население давно перевалило за 2 миллиона. На городских дорогах сплошные пробки, транзитный транспорт основных направлений (Омск, Алтай, Кузбасс и Томск) идёт через центр города.

Ещё до формального завершения производственной практики уехал из Новосибирска поездом на крымский курорт Саки. Путёвку, точней курсовку (проживание не в санатории, а в частном секторе) получил без блата, в студенческом профкоме. Впервые пересёк Урал в юго-западном направлении. Несколько суток у окна. Не перестаёшь удивляться огромной территории России. Волгоград, Краснодар, паромная переправа Кавказ — Крым, наконец, Симферополь. В Симферополе я был и позже несколько раз. Особого впечатления не произвёл. Может быть потому, что крутился рядом с вокзалом и аэропортом, не знаю. Зелёный город! Много цветов! Обычные атрибуты южного города областного уровня. 20 км в сторону Евпатории и курорт Саки, старейший грязевый курорт на территории СССР, стоит памятник Гоголю с пометкой о его лечении в 1837 г. Курорт расположен на солёном бессточном озере в 6 км от побережья Чёрного моря. С противоположной стороны озера находится крупнейший в СССР химический завод по производству брома и йода. Воздух в Саках очень тяжёлый, как только приспосабливаются местные жители. Лечебное действие грязи и рапы на больных отменное. Саки запомнились появлением космонавта Титова (дикая популярность!) с женой, толпы сбегались в грязелечебницу посмотреть на Титову, лечившую что-то из гинекологии. Поясню, военный санаторий и гражданский пользовались одной грязелечебницей.

Ловил момент и ездил на все экскурсии, которые не шли в ущерб лечению. Евпатория выделяется среди других крымских курортов обилием детей и песчаными пляжами. Ялта — много не расскажешь, всё сказано. Удивили: отсутствие песка (сплошная галька), холодная вода при 30-ти градусной жаре, поразительно грязная поверхность воды около берега и ненормально большое количество народа. Бахчисарайский дворец очень красив, хотя реставрация не была закончена. Музей Чехова — серый, как и большинство литературных музеев. Особо следует сказать о Севастополе.

Первые впечатления от однодневного пребывания в Севастополе оказались такими сильными, что когда через 12 лет я провёл там месячный отпуск, выяснилось, мало принципиально нового в свою черепную коробку смог добавить. Красивое расположение города, бухты с разнообразными военными кораблями, на улицах обилие моряков. И, конечно, памятники. Величественная панорама кисти Рубо, показывающая оборону Севастополя в 1855 г. Памятники адмиралам Нахимову и Корнилову, инженер-генералу Тотлебену (в 1962 г. гиды стыдливо называли красивейший памятник «русским сапёрам», так как русский генерал по национальности немец). Кстати, памятник Тотлебену — один из немногих, устоявших без разрушения в военных катаклизмах 20-го века. Скромнее смотрятся памятники героям последней отечественной войны, в т. ч. диорама на Сапун-горе.

После лечения в Саках на каникулы к родителям сознательно поехал длинным железнодорожным маршрутом (не через Новосибирск) Симферополь — Москва — Алма-Ата — Уштобе, в Талды-Курган добирался автобусом. Моё место — у окна. Чем дальше от Симферополя на север, тем бедней привокзальные базарчики (денег у студента мало, а поесть чего-нибудь вкусненького хочется). Поразила станция Мелитополь, сотни вёдер отборных абрикосов, 1 рубль ведро. Походил, посмотрел, был бы на рубль 1 кг взял бы, а куда мне ведро. Во время московской пересадки бродил по трём знаменитым рядом стоящим вокзалам. Такой грязи, как на Казанском вокзале в 1962 г. я что-то вообще не припомню. Люди валяются на полу, в переходах, дух внутри вокзала такой, что глаза не выдерживают, слезятся. Архитектура вокзала очень даже неплохая, просто надо следить за порядком. Большую часть времени старался находиться на перроне или привокзальной площади, ночью это чревато известными неприятностями. Тяжёлая дорога до Алма-Аты начинается южнее Караганды с построенного в 50-е годы участка Моинты — Чу. Пустыня. Движущиеся барханы. Из растительности только «перекати-поле», верблюжья колючка, редкие заросли саксаула. Из живности изредка видны верблюды. Жара на уровне 40R, а может и выше, открытые окна (о кондиционерах никто не слышал) только утяжеляют ситуацию в плацкартном переполненном вагоне. Длинные перегоны. На остановках пассажиры бегут за водой. Кошмарные двое суток, о еде совсем не думаешь. Никогда в будущем у меня больше не возникало желания проехать летом этим маршрутом. Но опыт есть!

В Талды-Кургане, наткнулся на мамину обиду, которую она помнила десятки лет. Почему я не откликнулся на смерть бабушки? Произошло недоразумение. Бабушка умерла 26 апреля, родители дали телеграмму в Томск. А я раньше уехал с Ниной в Бийск (старшекурсники своеобразно относятся к расписанию занятий, уверенные в безнаказанности). Появились в Томске 10 мая и только дней через 10, т. е. в 20-х числах мая кто-то в общежитии вспомнил (на 4-м курсе я жил в сборной комнате на 13 человек) о похоронной телеграмме. Очень расстроился и начал ждать письма из Талды-Кургана, не дождался и уехал на практику, оттуда на курорт.