VIII. СРАЖЕНИЕ С "ТРЕМЯ ЗВЕЗДАМИ"

VIII. СРАЖЕНИЕ С "ТРЕМЯ ЗВЕЗДАМИ"

Здесь, в городке солдат, мы прожили до тех пор, пока трава не стала наливаться соками, в месяц, когда линяют пони [Май]. А потом отец сказал, что мы уходим обратно к Бешенному Коню и отныне будем сражаться с васичу, ибо нет другого пути удержать нашу страну. Отец сказал еще, что Красное Облако ничего не стоит, — он, как видно, хочет запродать Черные Холмы васичу; Крапчатый Хвост и другие — тоже не годятся в вожди, а "попрошайки" из форта полностью продались врагу. Моя тетя, которая жила вместе с нами в городке солдат, наверное, думала то же самое — когда мы собирались уезжать, она подарила мне настоящий шестизарядный револьвер, какой носят солдаты. Протягивая его мне, она сказала, что теперь я настоящий мужчина. Хотя мне было тринадцать лет и ростом я был невысок — я тем не менее был с нею согласен. Мы, мальчики, часто испытывали друг друга на выносливость, все были хорошими наездниками. К тому же я хорошо стрелял из лука и из ружья.

Ночью небольшой группой мы вышли из городка и как можно быстрее пошли прочь. На пути к ручью Военный Головной Убор к нам присоединились шайела (шайенны). Как и мы, они были сильно разгневаны на васичу и тоже шли к Бешенному Коню. Позже я узнал, что многие небольшие группы сливаются вместе и стекаются отовсюду.

Не успели мы разбить лагерь на ручье Военный Головной Убор, как возвратились разведчики и рассказали, что видели вереницу фургонов васичу, которая движется по той старой дороге, что принесла с собой много бед. Эти люди были частью потока васичу, который наводнял Черные Холмы. Их фургоны тянули быки. Васичу открыли стрельбу по нашим разведчикам, и мы решили атаковать их. Когда готовили военный отряд, я подумал, что как я ни мал, тоже способен с честью погибнуть в бою, защищая свой народ, и если это действительно случится, я, может быть, прославлюсь. Я сказал об этом своему товарищу, моему сверстнику по имени Прыгающий Конь. Друг ответил, что согласен со мной. И вот с третьим нашим товарищем Крабом и несколькими другими ребятами мы присоединились к взрослым.

Когда васичу заметили нас, они сдвинули фургоны в круг и укрылись за ними со своими быками. Мы кружили, кружили вокруг фургонов, все теснее сжимая кольцо. Это был самый лучший прием, ведь сразить быстро движущуюся по кругу лошадь очень трудно. Несколько раз мы начинали двигаться двумя кругами, один внутри другого, мчась в противоположных направлениях. Это делало нас еще более неуязвимыми. В отличие от нас кавалерия васичу не умела вести бой. Кавалеристы всегда держались плотными рядами, и в наступлении их легко было поражать. Мы же, двигаясь по кругу, держались довольно далеко друг от друга. На скаку мы укрывались за крупами и стреляли из-под шеи лошадей. Удержаться на лошади таким образом нелегко, даже если у тебя длинные ноги, а я все же был еще мал. Однако я всеми силами цеплялся за пони и стрелял из своего шестизарядного револьвера, который подарила мне тетя. Перед самым началом атаки я испугался, но один из воинов, Большой Человек, подбадривал нас, ребят, называл храбрецами, и вскоре я преодолел свой страх. Васичу из-за фургонов вели быстрый огонь, кругом слышался свист пуль, но никого из нас они не сразили. Я все время думал о своем видении может, это мне и помогло. Не знаю — убили мы кого-нибудь из васичу или нет. Несколько раз мы проскакали вокруг них и однажды подъехали совсем близко, но нас было мало, а достать васичу, прочно сидевших за фургонами, не удавалось. Поэтому нам пришлось уйти. Это было мое первое сражение. Когда мы возвратились назад в лагерь, некоторые воины-шайела говорили нам, что мы действительно храбрые ребята, и впереди нас ждет еще много сражений.

Разобрав лагерь, мы быстрым ходом двинулись дальше, ведь нам грозила опасность, и все хотели соединиться с Бешенным Конем. Сам Бешенный Конь в это время вместе со своими людьми перебрался на запад к реке Роузбад. Там собирался весь народ. По пути нам попадались другие небольшие группы, двигавшиеся туда же, что и мы. Когда мы добрались до цели и стали лагерем, то все группы порядком перемешались. Здесь с нами находился сын Красного Облака. Сам же Красное Облако остался в городке солдат.

Когда мы взошли на гребень горы по эту сторону реки Роузбад, нам открылось бесчисленное множество типи и несметное число лошадей. Много, очень много людей пришло сюда — оглалы, хункпапы, миннеконжу, санз аркс, черные стопы, брюле, санти и янктонаи. Пришли к нам на помощь шайелы и голубые облака. Деревня протянулась так далеко, что весь лагерь невозможно было сразу окинуть взглядом. Навстречу нам выехали разведчики, чтобы показать место для стоянки. Все радовались нашему прибытию. В лагере сошлись великие люди: Бешенный Конь и Большая Дорога из оглалов; хункпапы Сидящий Бык, Желчь[27], Черная Луна и Вороний Король; Пятнистый Орел из санз аркс, Горб-младший и Быстрый Бык — из миннеконжу, шайелы Тупой Нож[28] и Ледяной Медведь; пришел Инкпандута[29] со своими санти и янктонаи. Да, много великих собралось здесь со своими людьми и лошадьми. Хечету эло!

Где-то в середине месяца сытости [Июнь] всю эту большую деревню перенесли немного выше по реке в то место, где удобнее было устроить Пляску Солнца. Долина здесь была ровной и широкой. Мы разбили лагерь в виде большого овала, в центре которого протекала река. На площадке возвели беседку из травы для танцующих, с выходом на восток, туда, где восходит солнце. Для охраны священного места везде поставили разведчиков. Руководил этой пляской Сидящий Бык, в те времена самый великий знахарь лакотов. Люди должны были пройти обряд очищения и приобрести силу и выносливость. Солнце стояло выше, чем всегда, и силы роста в мире достигли предела — вот почему для Пляски Солнца мы выбираем месяц сытости. Расскажу тебе, как проходила эта пляска.

Сначала посылали знахаря выбрать вага чун, священное дерево, которое должно стоять посреди площадки для танцев. Никому не разрешалось видеть, что он делает, или подслушивать священные слова, которые он говорит. Когда же он выберет нужное дерево, то сообщает об этом людям, и те идут к нему с песнями и цветами. Потом, когда все собрались, несколько женщин, из тех, что носят под сердцем дитя, пляшут вокруг священного дерева: Дух Солнца любит все живое, которое плодоносит. После этого один из воинов, совершивших подвиг этим летом, ударял по дереву жезлом удачи. После этого он должен раздать дары бедным. Чем храбрее и известней этот воин, тем щедрее должны быть его дары.

Потом появлялась группа девушек с остро отточенными топорами в руках. Все они должны были быть непорочными, чтоб никто не мог сказать о них ничего дурного. Каждый, кто знал что-нибудь нехорошее хоть об одной из них, обязан был перед всем народом заявить об этом и доказать свои слова. Если человек лгал, ему приходилось со всей строгостью отвечать за свой поступок.

Девушки срубают дерево, и потом вожди, которые сами являются сыновьями вождей, несут его домой. Четырежды они останавливаются в пути, по числу сезонов в году, и воздают каждому из них хвалу.

Теперь, когда священное дерево принесли в лагерь, но пока еще не установили в центре площадки для пляски, воины верхом на лошадях становятся кольцом вокруг деревни и по сигналу мчатся в центр, туда, где должно быть установлено дерево. Каждый пытается первым коснуться священного места. Кто выходит победителем — тому в этот год суждено выйти живым и невредимым из всех битв, в которых он примет участие. Когда все соревнующиеся мужчины собираются в середине, со стороны это походит на настоящую битву: пони становятся на дыбы, слышится громкое ржание, вокруг стоит облако пыли, воины кричат, борются между собой, пытаясь сбросить соперников с коней.

После этого устраивается большой пир, на котором все получают много еды, а потом большая пляска, словно мы одержали победу.

На другой день знахари устанавливают дерево в центре, поют священные песни и дают священные клятвы Духу. Следующим утром кормящие матери приносят своих младенцев и кладут их под деревом, чтобы те выросли храбрыми мужами и матерями отважных воинов. Знахари протыкают младенцам мочки ушей[30], и за каждый такой прокол родители дарят лошадей кому-нибудь из нуждающихся.

Наутро начинается сама пляска. Те, кто собирается принять в ней участие, уже загодя приготовились. Они Долго постились, молились, прошли обряд очищения в хижине для потения. Знахари раскрашивают их тела. Затем каждый ложится рядом с деревом, а знахари на груди или на спине у них прорезают кожу, чтобы можно было продеть через нее ремень из сыромятной кожи, привязанный к вершине дерева. Этот ремень после того, как его продели, завязывается. Человек встает и начинает плясать под бой барабанов, провисая на ремне. Делает он это до тех пор, пока хватает сил выносить боль или пока не лопнет кожа.

Нам, мальчикам, в течение этих двух дней пляски было вольготно, поскольку разрешалось как угодно досаждать участникам пляски, а те должны были терпеть это. Мы набирали в руки ползучего пырея и, если пляшущий оказывался поблизости, кололи его этой травой — и слушали, не вскрикнет ли он от боли, ведь участникам пляски надлежало сносить любые испытания. Матери носили воду своим детям, а мы мастерили маленькие луки и стрелы, прятали их под своими накидками, подбирались к женщинам, стреляли и делали дырки в кожаных мешках с водой. Женщины тоже не могли бранить нас, когда вода начинала течь из мешка ручьем. Словом, было весело!

Едва только закончилась Пляска Солнца, глашатай оповестил: "Вернулись разведчики и сообщили, что вверх по реке стоят солдаты лагерем. Молодые воины, мужайтесь! Готовьтесь встретить их!"

И все воины стали готовиться к битве. Сам Бешенный Конь собирался повести военный отряд, и мне хотелось быть рядом с ним, так что я тоже готовился. Но мой дядя, который очень заботился обо мне, удержал меня: "Племянник, не уходи. Взгляни на всех беспомощных, что остались в лагере. Будь дома, может быть, сражение разгорится и здесь".

И военные отряды ушли без меня. Видно, дядя посчитал, что я слишком еще мал, а, может, он боялся, что я погибну.

После того, как воины ускакали, глашатай оповестил лагерь, что пора сниматься. Мы разобрали типи и двинулись дальше на запад к реке Скользкой Травы и стали лагерем у истоков Весеннего ручья. Позже мы узнали, что там, на Роузбаде, с нашими людьми сражался Три Звезды[31]. У него было большое количество пеших солдат и немного кавалерии. Вместе с солдатами находилось немало кроу[32] и шошонов. Все они собирались напасть на нас во время Пляски Солнца, однако Бешенный Конь разбил их, и враги ушли назад к Гусиному ручью, где стояли их фургоны. Мой друг, Железный Ястреб в тот день принимал участие в битве — он и расскажет тебе, как все было.

Рассказывает Железный Ястреб:

Сам я хункпапа, Тем летом мне было четырнадцать лет, и я был рослым подростком. На врага тогда пошли два военных отряда. Самый большой вышел с южной оконечности лагеря, поменьше — с северной. Я поехал с последним, составлявшим сорок человек. Большой отряд добрался до Роузбада раньше нас. К утру, когда подошли мы, наши товарищи уже вовсю сражались. Там, у излучины реки, была широкая долина, уже вовсю сражались. Там у излучины реки, была широкая долина, с утесами и холмами, и казалось, что повсюду сражаются люди. Сразу мы очутились лицом к лицу с кроу и солдатами, и тут же вступили в бой. Дела наши шли как будто успешно. Однако с одной стороны стали наступать солдаты, и нам пришлось отступить. Мы поскакали, чтобы присоединиться к большему отряду. Солдаты неотступно преследовали нас; кроу, почувствовав перевес, тоже воспрянули духом. Когда мы добрались до излучины реки, кроу сумели настигнуть нас. Наши схватились с врагом, все кругом перемешалось. Не знаю, удалось ли мне убить кого-нибудь, но думаю, что удалось: была такая жаркая схватка, что если ты не убил, значит убили тебя. Я перепугался и дрался изо всех сил. И вот остался живым. Рядом со мной сражался один лакота по имени Без Типи. Какой-то кроу могучего телосложения сшиб его с лошади, и тот бежал. Я, конечно, тоже испугался и побежал. Не могли же мы сразу биться со всеми кроу и солдатами. Да и не я один спасался бегством. Отступали мы все, а кроу нас преследовали. Вдруг мы увидели, что навстречу нам скачет отряд солдат. Как они попали сюда — не знаю. Может, это были кавалеристы, возвращавшиеся из разведки. Дела наши были плохи. Потом я услышал, как кто-то на нашем языке закричал: "Мужайтесь! В такой день славно умереть! Вспомните о детях и других беспомощных, что остались дома!". Тут мы все разом закричали "Хока хей!" и кинулись на солдат, ехавших нам навстречу. Солдаты, падая от наших выстрелов, обратились в бегство — они устремились к своему основному отряду. Там, где бились главные силы, все смешалось. Невозможно было понять, что происходит — то враг одолевал нас, то мы его. Сражение продолжалось весь день. Потом кроу опять стали наседать на нас сзади. Мы развернулись и бросились на них. Но к ним на помощь спешило много солдат. Поэтому пришлось отступать, все наши кричали "Йе-хей", поскольку нас было мало. На сей раз я перепугался еще сильнее и скакал во весь опор, спасая свою жизнь. Нас загнали в скалистую местность, нога моей лошади застряла между двух камней, и ей чуть было не оторвало копыто.

Рядом со мной оказался мой друг — очень храбрый шайела по имени Сидящий Орел. Когда я спешился, чтобы осмотреть копыто лошади, сзади ко мне стал подбираться кроу. И тут мой друг шайела в открытую пошел на врага. Они схватились врукопашную и кроу упал, поверженный Сидящим Орлом. Жалко, что я не оказался рядом с ним — тогда я первым бы коснулся мертвого врага. Меня опередил другой воин.

Я побежал дальше, держа свою лошадь под уздцы. Неожиданно впереди я заметил дымок, который струился из глубокого оврага, там где протекает ручей. Подбежав к оврагу, я увидел внизу троих лакотов. Они подстрелили бизона и прямо здесь пировали, пока вокруг, на холмах, бушевало сражение. Эти лакота пригласили и меня присоединиться. Я не отказался и вместе с ними принялся за еду. Ведь мне было 14 лет, я рос и все время был голоден. Нет-нет, а нам то и дело приходилось выглядывать, чтобы убедиться, что не грозит никакая опасность. Один из лакотов взял сгусток бизоньей крови, вымазал ею кусок шкуры и обернул копыто моей лошади, чтобы я смог ехать. Мы уже довольно долго лакомились бизоньим мясом, но тут к оврагу неожиданно подскакал другой лакота, лицо которого было в крови и пыли. Подъехав, он гневно воскликнул: "Что вы здесь делаете? Мы там сражаемся, а вы ничего лучшего не могли придумать, как сесть за еду! Или забыли о тех беспомощных, которых мы оставили в лагере! Быстрее, пошли! Мы должны отстоять свою землю!"

Я сгорал от стыда. Поэтому стремглав вскочил на лошадь и поскакал на поле битвы. С перевязанным копытом она скакала быстрее. Мы въехали на гребень холма. Отсюда было видно всю долину Роузбада, где развернулось сражение. Кто кого одолевает — понять было невозможно. Все смешались в кучу. Тут нас атаковали несколько кроу, и я так и не смог присоединиться к главному отряду, который отчаянно дрался в долине. Однако там, где мне довелось быть в этот день, тоже было не легче. Единственная передышка была тогда, когда я сидел с теми лакотами и лакомился бизоньим мясом. Должно быть. я пробыл с ними достаточно долго, поскольку уже вечерело. Понятно, когда мы добрались до гребня холма, битва внизу шла уже довольно долго.

Опустилась ночь, и мы уехали назад в лагерь, чтобы охранять женщин и детей. Враг не стал преследовать нас. Я считал, что васичу нас разбили. Оказалось, совсем наоборот. Битва была не закончена, ночь прервала ее, и все же мы победили васичу. Они не стали нападать на нашу деревню, а отступили назад к Гусиному ручью, и остались там у своих фургонов.

Рассказывает Стоящий Медведь:

Я не участвовал в том сражении и многие другие тоже. Воины возвратились ночью, все в лагере были настолько возбуждены, что не могли заснуть.

Утром человек двадцать молодых людей выехало посмотреть на поле сражения. Первое, что мы увидели, была мертвая лошадь без подков. Затем попалась другая мертвая лошадь, но уже с подковами. Рядом с ней лежал солдат, весь утыканный стрелами. Наконец, мы доехали до того места, где солдаты отдыхали после битвы. В одном месте земля была свежевскопана, а на ней остывала зола от большого костра. Мы принялись копать, чтобы посмотреть, что там спрятано. Вскоре наткнулись на одеяло, в которое был завернут мертвый солдат. Одеяло было перехвачено ремнями в ногах, на груди и шее. Мы вытащили его, и один из наших воскликнул: "Это мое одеяло. Я долго искал себе такое. Возьму его с собой". И он взял это одеяло.

Под первым лежал еще один мертвый солдат, завернутый в одеяло, под ним другой, а потом еще и еще. Четвертый васичу оказался черным. Каждый раз кто-нибудь восклицал: "Это мое одеяло" и забирал его. Я получил одеяло с пятого солдата. В него был завернут молодой человек, на пальце которого блестело кольцо со сверкающим камнем. Я отрезал палец и долгое время хранил у себя это кольцо. Один из наших оскальпировал какого-то солдата и отправился домой со скальпом, нанизанным на жезл. Взобравшись на вершину холма, вдали мы увидели солдат генерала Три Звезды, которые, поднимая облака пыли, отступали в направлении Гусиного ручья. Потом мы отправились домой.

Мы прожили у Весеннего ручья еще несколько дней, а потом перенесли лагерь к реке Скользких Трав.