Боевое крещение

Боевое крещение

Обстановка на фронте под Ростовом продолжала накаляться. В конце сентября возник Таганрогский оборонительный участок. Войска получили приказ занять оборону по реке Миусу. Наш партизанский отряд еще не приступал к активным боевым действиям, зато побратимам-морякам вскоре довелось скрестить с врагом оружие.

Командование Азовской военной флотилии поставило перед отрядом Куникова три задачи: оказывать поддержку армейским подразделениям у водных рубежей, охранять переправы и, сообразуясь с боевой обстановкой, предпринимать десантные операции.

Незадолго перед тем в отряд прибыла группа офицеров-москвичей. Комиссаром отряда стал Василий Петрович Никитин, товарищ Куникова еще по совместной комсомольской работе, заместителем командира по строевой части — Вениамин Сергеевич Богуславский, архитектор по образованию, но сведущий в военном деле человек.

В нашем краю отряд, состоявший в основном из москвичей, пополнился молодежью, призванной в Азовском, Александровском и других близлежащих районах. Теперь многие бойцы в отряде Куникова хорошо знали Азовское море, приазовские плавни и южные степи.

Боевая подготовка в отряде велась днем и ночью. Куников составил памятку бойцу-десантнику, по-суворовски афористичную. Вот она: «Идя в море, обеспечь строжайшую маскировку и строгий порядок». «Паника на корабле, катере — смерти подобна». «Неустанно следи за противником». «При высадке на берег действуй быстро и организованно». «Как бы враг ни оборонялся или наступал — он должен быть уничтожен». «От смелого удара — враг бежит». «Научись умело просачиваться в тыл врага». «Проявляй инициативу и военную хитрость». «Точно выполняй приказание командира! Помни, что трусость — это предательство Родины!» «Перед боем забудь обо всем, что есть на душе. Об одном твердо помни — победить!» «Один против двух, нет, сколько бы врагов ни встретилось — всех старайся уничтожить!»

Цезарь Львович готовил к боям команды катеров со всей страстью своей кипучей натуры, максимально приближая занятия к боевой обстановке.

Часто, исхлестанные холодным дождем, краснофлотцы взбирались в ночной темноте на крутой обрыв Турецкого вала на окраине Азова, укрывались в расщелинах, спускались к самому Дону. Команды тренировались «на высадку» каждую ночь. Командиры первыми прыгали в воду с катеров и первыми добирались до берега.

Помнится, однажды на разборе учебных занятий Куников объяснял:

— Командовать — это значит умело использовать все средства боевой техники, все свои знания, изобретательность, инициативу. А главное — ценить человека. Чем больше ты, как командир, ценишь в человеке его достоинство, инициативу, тем на большее он способен. Человек сильнее всякого боевого оружия.

Используя опыт отряда Куникова, занимались боевой подготовкой и партизаны. Но недолго продолжалась напряженная учеба.

В октябрьскую ночь по приказанию командования Азовской военной флотилии часть катеров направилась в Миусский лиман. Вместе с моряками ушла на первое боевое задание и группа партизан, хорошо знавших побережье Азовского моря и Миусского лимана.

Ночь выдалась темной и ветреной. Вдали, на горизонте, багровело зарево. Там горели скирды необмолоченного хлеба, колхозные постройки. Катера, разрезая крутую волну, полным ходом шли по заданному курсу. Бойцы сидели и лежали на низких палубах катеров, не выпуская из рук винтовок, автоматов. Кто спал, кто тихо, вполголоса, разговаривал с товарищем. Иные, накрыв голову, украдкой курили, думая о чем-то своем.

Молодой боец-партизан Леонид Сидоренко примостился на связке канатов, лежавших на носу катера, смотрел на зарево и угадывал, в каком колхозе бушевало пламя. Рядом с ним, завернувшись в плащпалатку, лежал моряк старшина Василий Молотов. Он не спал, ворочался, то и дело приподнимался, оглядывая горизонт.

— Тебя наше море страшит? — спросил Сидоренко.

— Меня-то? — усмехнулся Молотов. — Отец мой моряк. Сам я родился на берегу Балтийского моря. А ваше Азовское против нашего — большая лужа.

Сидоренко вроде обиделся:

— Лужа, говоришь? Погоди, как заштормит, болтанка такая будет…

— Если до утра не высадимся, — примирительно пробасил старшина, — да налетит авиация, тогда заговорите о болтанке иначе.

Под утро ветер усилился. Волны перехлестывали через палубы катеров, но десантники держались уверенно.

В предрассветной дымке показались призрачные очертания высокого берега, светлые пятна домов. Мелководье заставило изменить план высадки. Часть катеров с глубокой осадкой отправилась в обход мимо рыбачьего хутора Ломакино и вскоре достигла указанного, места в Миусском лимане.

Отделение старшины Молотова получило задачу: занять участок у рыбоприемного пункта недалеко от переправы. Это был самый важный участок. Отсюда легко наблюдать весь берег лимана и дорогу, идущую в степь. По этой дороге предполагалось наступление немецкой пехоты, возможно, в сопровождении танков. Предстояло встретить врага и задержать его любой ценой, пока основные силы отряда основательно не закрепятся у переправы через Миус.

С передовых позиций доносился гул канонады, дробь пулеметных очередей. Но с восходом солнца установилась полная тишина. Лишь изредка с неба глухо слышались прощальные крики улетающих журавлей.

Весь день прошел в томительном ожидании. Десантники окопались и замаскировали окопы. Наступила ночь. Молотов внимательно следил за дорогой, но враг не появлялся. Перед рассветом моряка стало тяготить одиночество.

— Сидоренко! — окликнул он тихо. — Как там?

— Морской порядок! Жду команды.

— Тогда швартуйся ко мне!

Леонид лег рядом с товарищем. Он стал рассказывать, как на утренней заре при тихой погоде в донских гирлах от рыбы кипит вода.

— Здесь ночи намного темнее, чем в Ленинграде, — сказал Молотов. — Ты бывал там?

— Нет, не довелось.

— Родом я оттуда. Перед войной окончил школу, поступил в электротехнический институт. Мечтал стать инженером-электриком.

Молотов рассказал, что его накануне отправки на фронт отпустили на сутки домой. Прощаясь, отец наказывал ему защищать Родину с той же отвагой, с какой моряки-балтийцы защищали молодую Советскую власть. Старшина показал кортик — подарок отца.

Сидоренко прервал воспоминания товарища:

— Постой! Видишь?

Он показал на облачко пыли, оно чуть-чуть угадывалось в рассветной мгле. Облако вскоре растаяло. На востоке разгоралась заря. В этот ранний час необмолоченные скирды напоминали степные курганы. Вдруг снова вздыбилась пыль, на этот раз яснее и ближе. Послышался металлический звук.

— Танки! — вскрикнул Молотов и отдал команду приготовиться к бою.

Вскоре на командный пункт десантного отряда старшина сообщил, что на их позицию движется пять немецких танков.

Тем временем шум от движущихся машин перерос в грохот. На крутом спуске к прибрежной полосе лимана показался танк. За ним — второй, третий… Взметая пыль, грозные машины начали спускаться по дороге, навстречу горстке советских воинов.

Где, в каких поверженных странах оставили фашисты следы своих танков, прежде чем появиться в поблекшей степи? В каких грабительских походах по Европе они участвовали, почти не встречая сопротивления? Не потому ли так самоуверенно грохочут они сейчас?..

Ближе всех к головному танку оказался окоп Сидоренко. Старшина Молотов с тревогой подумал, как бы Леонид, парень, видать, горячий, не слишком рано бросил гранату.

Танк совсем близко. Секунда, две… Взрыв! Машина круто повернулась на одной гусенице и поползла по склону к берегу, как подбитое чудовище.

Старшина усмехнулся:

— Морской порядок!

Второй танк остановился довольно далеко и открыл огонь из пулемета. На какое-то мгновение пулемет замолк. Тотчас вперед, пригибаясь, метнулась фигура моряка. Под гусеницу полетела граната. Танк рванулся вперед, потом назад и замер на месте. Немцы попытались выбраться из подбитой машины, но автоматчик Халилов скосил весь экипаж. Боец уничтожил пять фашистов, да и сам не уберегся от вражеской пули: погиб смертью героя.

Старшина подал знак Сидоренко, чтобы тот полз к нему в надежное укрытие — цементную яму-ванну, уцелевшую в рыбцехе. Оттуда удобно было вести огонь.

Невдалеке возвышались штабеля досок и порожних ящиков для упаковки рыбы. Вскоре десантники заметили: между штабелями полз немец с автоматом на шее. В другом просвете мелькнул: еще один, за ним второй, третий…

— Хотят окружить, гады, — тихо сказал старшина Леониду. — Станут ли они перебегать по одному или сразу бросятся в атаку?..

Сидоренко приготовил гранату. Командир отделения сурово взглянул на него своими светлыми, словно стальными, глазами.

— Без команды не смей бросать! — приказал он. — Надо рассмотреть лучше, подпустить ближе.

Вскоре один немец вышел на простор, огляделся, подал сигнал и побежал вперед. Вслед за ним — бросились человек десять.

— Сдавайсь, рус! — кричал первый бегущий фашист.

Десантники открыли яростный огонь из автоматов. В атакующих гитлеровцев полетели гранаты. Две гранаты метко бросил Сидоренко. Не осталось ни одного гитлеровца в живых.

— Ну-ка, давайте следующие! Ну-ка!.. — перезаряжая автомат, шептал Молотов. Пожалуй, и мать не сразу узнала бы в этом грозном воине с воспаленными веками, — с прилипшей ко лбу черной прядью волос своего ласкового сына.

Старшина почувствовал боль в ноге. Он достал индивидуальный пакет, наскоро перевязал рану и снова взялся за оружие.

Моряки хорошо усвоили напутствие командира отряда: «Перед боем забудьте обо всем на свете. Только об одном твердо помните — победить!» И они бились отважно, расчетливо, один за троих. Не отставал от них в мужестве и молоденький партизан Леня Сидоренко.

Все атаки захватчиков отбиты. Горстка бойцов выстояла. Старшина отер пот со лба и ободряюще озорно подмигнул напарнику…

В это же время на западном участке вражеские атаки следовали одна за другой. Гитлеровцы стремились любой ценой овладеть переправой, форсировать Миус.

Комиссар отряда старший политрук Никитин находился вместе с бойцами. Один его вид, уверенный и внешне спокойный, благотворно действовал на необстрелянных моряков и партизан, ведущих свой первый бой. Комиссар требовал подпускать гитлеровцев поближе и стрелять наверняка.

Десантники отбивали седьмую атаку противника. Каждый раз вслед за артиллерийским налетом немцы-пехотинцы бросались к переправе. Их встречали дружным огнем. С фланга выбивал частую дробь станковый пулемет краснофлотца Павла Потери, комсомольского вожака с хутора Павловки, что в Азовском районе. Сам командир отряда вручил ему легендарный пулемет, взятый в Ростовском музее революции. У краснофлотца-наводчика было такое ощущение, что не он обороняется от наседающих фашистов, а враги отбиваются от яростного огня пулеметчика…

Вскоре в оперативной сводке штаба фронта появилось сообщение: «Войска 9-й армии и Таганрогского боевого участка во взаимодействии с моряками отряда Куникова отбросили противника на 10–15 километров к западу от реки Миус».

Десять суток куниковцы совместно с группой партизан вели ожесточенные бои, нередко контратаковали противника, пытавшегося переправиться на этом участке, чтобы захватить Таганрог с восточной стороны. Они сумели сделать лиман непроходимым. Не добившись успеха, гитлеровцы повели наступление на город с севера.

17 октября фашистские войска вторглись в Таганрог. Куников получил приказ: катерам выйти в район Таганрогского залива, где действовать совместно с канонерскими лодками.

На окраине города, у самого порта, на высоком берегу остановились вражеские танки с белыми крестами. Они в упор расстреливали суда с мирным населением и ранеными советскими бойцами на борту. Вначале фашисты выводили из строя у судов, не успевших уйти в море, машины и рулевое управление, затем переносили огонь на каюты и палубные надстройки.

Над портом стоял неумолчный, душу раздирающий крик, разносившийся далеко в море. Женщины, дети взывали о помощи. Огонь вражеских танков не прекращался. Вода кипела от разрывов немецких мин и снарядов. Автоматчики в черных касках бегали по берегу и расстреливали беззащитных людей.

Вскоре в море появились советские военные суда — канонерские лодки и катера. Гитлеровцы перенесли на них огонь. В ответ с канонерских лодок грянули орудия. Фашистские танки окутались черным дымом. Враг отошел в глубь города. Это позволило взять на буксир поврежденные суда и вывести их из зоны огня в открытое море.

В воздухе загудели немецкие самолеты. Командир отряда Цезарь Куников распорядился приготовиться к отражению атаки воздушных пиратов. Завеса огня помешала вражеским бомбардировщикам сбросить бомбы прицельно. Высокие столбы воды и морского ила поднялись поодаль от боевых кораблей и транспортов.

Вскоре противник повторил воздушный налет на корабли. Снова заработали зенитные пушки, пулеметы. Снаряд одного из зенитных орудий попал в цель. Фашистский стервятник быстро пошел вниз, оставляя за собой хвост дыма.

Транспорты с жителями Таганрога и ранеными бойцами удалось отвести далеко в море, когда канонерку, прикрывавшую отход, атаковали немецкие бомбардировщики. На палубе возник пожар. Вышло из строя рулевое управление, Куников отдал приказ снять команду и потопить лодку. Катера подошли к спущенному трапу, раненые и все, кто уцелел, были сняты. Катера отошли на значительное расстояние, когда в воздухе вспыхнуло оранжевое пламя: на канонерке раздались два мощных взрыва.

Куников не мог оторвать глаз от корабля, скрывавшегося в морской пучине. Позже нам стало известно, с каким мужеством билась с врагом команда погибшей канонерской лодки. Командир орудия Корованский получил тяжелое ранение, но вел огонь до тех пор, пока не потерял сознания. Наводчику орудия Шевченко оторвало обе руки. Умирая, он призывал товарищей защищать Родину до последней капли крови. Командир отделения котельных машинистов Чижов, рискуя жизнью, пытался устранить аварию котла.

С непоколебимым бесстрашием, геройски дрались куниковцы, защищая Таганрог, спасая людей. А когда приходилось особенно круто, ни один поврежденный боевой катер не спускал флага, предпочитая гибель позорному плену.

Пострадала от вражеского огня и вторая канонерка. Потеряв ход, она остановилась на виду у противника. Лишь наступившая темнота уберегла ее от артиллерийского обстрела. В ту же ночь во главе группы катеров, прихватив с собой буксир «Фанагория», Куников поспешил на помощь экипажу канонерской лодки. Ее взяли на буксир и доставили в Ростов, где лодку отремонтировали, и она вновь участвовала в боях.

За время боевых действий на Миусском лимане под Таганрогом и на море потери отряда водных заграждений составили 75 человек убитыми и ранеными. Куниковцы же спасли от неминуемой гибели сотни жителей города и раненых воинов Красной Армии.