Ростовская операция

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ростовская операция

Глубокая осень 1941 года… После четырехнедельных боев на подступах к Ростову-на-Дону, где захватчики оставили более двухсот танков, 19 ноября они все-таки прорвались на северную окраину города, попытались захватить переправу через Дон в районе Аксая — не удалось. Тогда они направили удар в центр Ростова. Наши войска отошли на левый берег.

В городе, окутанном дымом пожаров, гитлеровцы грабили, убивали, насиловали. «Кровавой неделей» назвали эти дни ростовчане.

Из Ростова гитлеровское командование намеревалось осуществить поход на юг, завладеть нефтью Майкопа и Грозного, пробиться к Баку. Однако командование советских войск заблаговременно подготовилось к контрнаступлению. На дальних подступах к Ростову формировались и готовились к наступлению хорошо оснащенные соединения и части, которые затем были подтянуты к линии фронта и перешли в наступление.

Советские войска, приблизившись к рубежам у реки Тузлова, создали угрозу флангу и тылу немецких войск, захвативших Ростов. Главная сила врага — 1-я танковая армия перешла к обороне.

В это время моряки и партизаны разведывали силы противника, днем и ночью занимались боевой подготовкой. С нетерпением ждали приказа вступить в бой.

25 ноября командира отряда и меня пригласили в штаб к Куникову по срочному делу. Отправились мы ночью. Наш путь пролегал больше по займищу. В беззвездном небе гудели самолеты. Со стороны Ростова не смолкала артиллерийская канонада. С берега, занятого врагам, в направлении плавней время от времени взлетали ракеты. Они освещали темное небо, ледяную гладь Дона, протоков и ериков.

Моряки встретили нас, по обыкновению, радушно. Куников подробно рассказал о боевой обстановке на нашем участке фронта. По сведениям разведки железнодорожный мост у станции Синявка, взорванный партизанами, восстановлен. Станция по-прежнему имела большое значение для врага. Из Таганрога сюда прибывали эшелоны с военным снаряжением. После внезапного нападения партизан и моряков станция усиленно охранялась. Камышитовый завод противник превратил в главный опорный пункт обороны.

Куниковцам и партизанам поручалось нанести удар по оборонявшимся фашистским частям с фланга в районе Синявки. Одновременно с контрнаступлением советских войск на Ростовском участке фронта морякам предстояло разгромить ту часть гарнизона, которая охраняла станцию, подорвать железнодорожное полотно в направлении Таганрога, чтобы гитлеровцы не смогли увезти эшелоны с боевой техникой. Партизаны должны были наносить фашистам удар с фланга, с западной стороны села в районе камышитового завода, и оседлать дорогу из Ростова на Таганрог.

Со станции, расположенной на возвышенном месте, хорошо просматривались и простреливались донские займища. Все подходы к ней, по данным разведки, враг заминировал. Лед на реке еще не окреп.

Начальник штаба развернул карту и рядом положил карту-схему, составленную разведчиками-партизанами. Он быстро перенес на свою карту сведения о вражеских огневых точках и минных полях, расположенных вдоль железной дороги. Особо выделил маршрут движения через два с лишним десятка гирл и ериков, предложенный нами.

Главным подходом к станции являлось русло Мертвого Донца. Мы с Рыбальченко предупредили моряков, что лед на реке замерзает плохо, даже в сильные морозы кое-где остаются полыньи. Причина тому — подпочвенные теплые родники. Куников попросил выделить в отряд людей, хорошо знающих каверзные места.

Наконец решены все вопросы, связанные с предстоящей боевой, операцией. Цезарь Львович предложил посмотреть, как в отряде готовятся к нападению на синявский гарнизон.

Невдалеке от штаба в наскоро приспособленной мастерской кипела напряженная работа. Моряки сняли с боевых катеров вооружение и установили его на рыбачьих санях. Куников сам разработал удобные крепления для пулеметов, минометов и руководил установкой оружия.

— Вот бы приспособить к саням еще и пушку, — предложил кто-то.

— А ведь это мысль, — подхватил Цезарь. Львович. — Жаль времени в обрез, а то бы можно испытать наши малокалиберные пушки.

Начинало светать. Командиры приступили к занятиям. По глубокому снегу, в маскировочных халатах, матросы рассыпались в цепь, повели наступление. Они готовились к боевым действиям на льду и на суше днем и ночью, в любую погоду.

…27 ноября после перегруппировки сил наши войска перешли в наступление. 56-я Отдельная армия нанесла удар по врагу с трех направлений. Под натиском наступающих противник, спасаясь от окружения, вынужден был отходить.

На следующий день с наступлением темноты куниковцы и партизаны выступили в поход. Предстояло преодолеть многие километры по молодому льду, который еще не везде выдерживал тяжести пешехода.

Бойцы шли осторожно, минуя полыньи. Не обошлось без происшествий. Несколько раз неглубоко проваливались сани с пулеметами или боеприпасами, но их быстро вытаскивали с помощью заранее приготовленных канатов и досок.

Пошел снег, с каждой минутой усиливался низовой ветер. Нам повезло. Едва ли немцы ожидали нашего нападения со стороны плавней в такую погоду да еще по неокрепшему льду. Ни трудный путь, ни предстоящий бой с сильным противником — ничто не могло повлиять на радостное настроение бойцов и командиров обоих отрядов. Мысль о том, что советские войска штурмуют Ростов, умножала их силы.

Вблизи Синявки в небе почти непрерывно висели немецкие осветительные ракеты. Но моряки и партизаны замаскировались: надели белые халаты, сани и вооружение прикрыли пучками камыша.

К полуночи мы достигли исходного рубежа неподалеку от станционной водокачки. Отсюда до вокзала — не больше километра. Но прежде чем действовать, требовалось узнать точное расположение минных полей и постов. По данным разведки, водонапорную башню круглосуточно охраняли часовые. Куников решил, что здесь легче всего бесшумно захватить «языка».

Через минуту группа моряков и партизан ползла, укрываясь прибрежной кручей, к посту. Разведчики действовали ловко и стремительно. Гитлеровский часовой даже не вскрикнул, как в рот ему вставили кляп. Двух немцев в сторожке, успевших схватить оружие, пришлось прикончить.

Пленный оказался румыном. Он немного знал русский язык. Когда солдату объяснили, что от него требуется, он торопливо рассказал обо всем — и о минных полях, и о расположении постов в районе станции.

Моряки угостили пленного табаком, Куников налил ему стопку водки, дал бутерброд. Румын растрогался, заплакал и стал уверять, что воюет не по доброй воле. От него потребовали, чтобы он провел наши боевые группы безопасным путем. Солдат согласился без колебаний.

Боевые группы заняли исходные позиции. В ожидании сигнала моряки прислушивались к отрывистым командам на чужом языке, которые доносились со стороны станции. В едва освещенных местах, мелькали фигуры гитлеровцев, к станционным путям, одна за другой подходили автомашины. Шла разгрузка вагонов.

Партизаны изготовились к штурму опорного пункта врага — камышитового завода. Хорошо зная местность, они умело использовали скрытые подступы, складки Крутой балки.

Взметнулись в ночное небо красные ракеты — сигнал к бою. Тишину разорвали автоматные и пулеметные очереди. Бой разгорался стремительно. Куниковцы громили немецкий гарнизон на станции, партизаны атаковали опорный пункт врага — камышитовый завод. Этот укрепленный пункт надо было занять любой ценой — недалеко проходила автомобильная дорога Ростов — Таганрог.

Партизаны, укрываясь в складках местности, обошли огневые точки противника с тыла. Заводские постройки остались позади. Внезапная атака партизан одновременно с нескольких направлений завершилась успешно. Сопротивление врага было сломлено, лишь с чердака каменного здания продолжал строчить пулемет. Александр Рымарь, Иван Ющенко и Леонид Сидоренко, действуя смело и осмотрительно, подобрались к пулеметному расчету и уничтожили его.

На рассвете станцию Синявка и камышитовый завод заняли боевые группы. Не теряя ни минуты, они продолжали выполнять задачу, поставленную командованием 56-й Отдельной армии и Азовской военной флотилии.

На следующий день в сводке Совинформбюро сообщалось: «В ночь на 29 ноября, когда войска 56-й армии штурмовали Ростов, подразделение морской пехоты под командованием Куникова во взаимодействии с партизанами ворвалось в село Синявку и заняло железнодорожную станцию, разрушило полотно железной дороги, телеграфную связь, оседлало шоссейную дорогу Ростов — Таганрог».

Трудно передать словами то сложное чувство, которое охватило бойцов, когда они победителями входили в родное село. Навстречу своим освободителям, партизанам и морякам, спешили со слезами радости на глазах женщины и старики. За небольшой срок подлого хозяйничанья фашистские варвары причинили много горя мирному населению: полностью сожгли Примерку, Некрасовку, разрушили многие дома Синявки, Морского Чулека. Больше шести тысяч стариков, женщин и детей остались без крова….

Нахмурившись, смотрели бойцы на закопченные трубы, обгорелые стропила. В кюветах лежали трупы немецких солдат, припорошенные снегом. Их настигло возмездие на месте совершенных преступлений. В улицах и переулках неподвижно стояли грузовые автомашины фашистов — красноречивое свидетельство панического отступления врага.

На следующий день партизаны и моряки, получившие короткий отдых после тяжелого боя, помогали жителям села, пострадавшим от захватчиков. Я зашел к односельчанину, другу детства моего отца, — Петру Белоусову. Старик сидел у стены сожженной хаты и тупо смотрел перед собой. Неподалеку валялась окровавленная шкура убитой фашистами коровы. Из погреба доносился приглушенный плач жены старика.

— Смотри, Пахомыч, — говорил мне старый рыбак, — на фашистский «порядок». Все разорили дотла. Вон куча пепла — это мои сожженные сети. Не хотел я рыбалить на вражью свору. Так мне на старости лет и плетей всыпали, еле жив остался, и сети сожгли. Да что говорить, в каждом дворе горе…

Помолчал. Потом Белоусов заговорил снова, в его голосе зазвучали бодрые нотки:

— Как ни лютует враг, а не сломить ему советский народ! Проучили их, собак бешеных, под Ростовом. Да и у нас в селе добре им досталось. — Немного повеселев, он добавил: — Скажу тебе, не все, гады, сожгли, не до всего дознались. Запасные сети вон в том углу прикопаны. Скоро позовете на рыбалку?

— Скоро, — ответил я.

Население станиц и городов, воины Красной Армии потом с благодарностью принимали подарки от рыбаков…

Контрнаступление Красной Армии под Ростовом сорвало план врага прорваться на Кавказ. Части Южного фронта сковывали крупные силы противника в самый напряженный период битвы под Москвой. Враг, понеся потери, отступил от Ростова на шестьдесят-восемьдесят километров.

После ноябрьских боев на фронте установилось относительное спокойствие. В те дни, мы вновь повстречались с Куниковым. Для всех нас бои под Ростовом и Таганрогом явились своеобразным учением. Мы смогли во многом изучить повадки противника, его тактические приемы, моральное состояние. При встрече Цезарь Львович познакомил меня с письмом к другу. В письме он как бы подводил итог нашей общей борьбы с захватчиками.

«Вот уже три месяца, — говорилось в письме, — как находимся почти в непрерывных боевых операциях. — Писать тебе, рассказывать о них весьма трудно. Это — когда-нибудь позже. А вообще имеют место все элементы для новелл и трагедий. Основные боевые действия ведем ночью. Было все: ночные походы в тыл противника, взрывы, поджоги, ледовые походы по нескольку суток без сна, тепла и горячей пищи. Фашисты — редкая сволочь. Истреблять их надо беспощадно. В каждом — зверь. Я видел в отбитом нами Ростове квартиры, население которых — старики, женщины, дети — целиком было расстреляно. Пепел сожженных стучит в наши сердца. Мы с каждым днем все более понимаем, что мы — армия мстителей.

События на ростовском фронте тебе уже известны из газет. Я участвовал в разгроме группы войск Клейста как командир сводного морского отряда. Были успехи, были неудачи. Но я счастлив, что дожил до дня, когда наши дивизии наконец получили приказ наступать и разгромили врага… Что долго говорить — все мои помыслы и интересы направлены на организацию истребления противника…

Во мне живет страстное желание видеть жизнь всепобеждающей, здоровой, красивой во всей ее полноте, осязать, ощущать покой, красоту природы, дышать чудесным запахом моря, земли… Я этого хочу так же упорно, бешено, свято, как победы над врагом, в которую верю, и она свершится. Желанное святое будущее завоюется в жестокой битве. Врага надо не только победить, его надо навсегда отучить воевать!»

Секретари обкома партии: Б. А. Двинский (слева), П. И. Александрюк

— Цезарь Львович, — сказал я, прочитав письмо. — У вас накопилось столько фронтовых наблюдений, такие интересные обобщения вы порой высказываете. Почему бы вам не выступить в газете, в журнале?

— Оно-то так, — ответил Куников. — И все же к обстоятельному выступлению в печати, к такому, чтобы каждая строка жгла сердце, я не готов. А если, к примеру, передать, каш скромный боевой опыт, так для этого я еще недостаточно овладел тактикой.

В ответе Цезаря Львовича не было и тени рисовки. Куников постоянно отличался высокой требовательностью к себе.

Наступившее затишье на фронте командир использовал для того, чтобы еще больше повысить боевую способность своего отряда. Он добивался от подчиненных высокого боевого мастерства, и сам непрерывно повышал знания, навыки. Цезарь Львович научился метко стрелять из снайперской винтовки, изучил системы пулеметов, которые находились на вооружении у моряков, умел вести огонь из миномета, из пушки, освоил вождение катеров и автомашин. Он умело применял в военном деле обширные инженерно-технические знания: и опыт и инженера — организатора, комсомольского вожака, советского журналиста.

— Основной вид боя для нас, — говорил однажды Цезарь Львович на служебном совещании командного состава, — неожиданный налет с применением всего нашего вооружения. Задача такого налета — уничтожение переправ, плавучих средств противника. Это может быть также десант первого броска, нападение на вражеский гарнизон, скоротечный бой в полевых условиях и наконец диверсия. Люди должны уметь безупречно действовать днем и ночью, особенно ночью. Наши катера не имеют брони, поэтому должны обладать исключительной маневренностью. Задачи наши, как видите, большой сложности. Главное для отряда — использовать каждую передышку для напряженной боевой учебы.

И Куников настойчиво добивался, чтобы весь личный состав мастерски владел оружием и механизмами. Все знали подрывное дело. Все неустанно овладевали мастерством боевых действий. Овладевали, не жалея сил, занимались по 12 часов в сутки и больше. В случае необходимости водолазы в отряде научились заменять мотористов или пулеметчиков, а те, в свою очередь, любого товарища в экипаже катера. Экипажи стали водить катера по неизвестным местам на полной скорости. Водить не только днем, но и в ночной темноте.

Мы, партизаны, перенимали опыт моряков. По их примеру неутомимо учились громить сильного и коварного противника, которому удалось закрепиться на выгодных рубежах. Гитлеровцы создали линию обороны, которую назвали Миус-фронтом.

Моряки и партизаны постоянно находились в боевой готовности. Нередко по ночам звучал сигнал тревоги, и бойцы, уходили на выполнение боевых заданий.