С наступлением весны

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

С наступлением весны

В конце 1941 года Красная Армия не только остановила продвижение врага, но и, разгромив немецко-фашистские войска под Москвой, Ростовом и Тихвином, развеяла миф о непобедимости гитлеровских вооруженных сил. Зимой 1941/42 года советские войска провели наступательные операции. В ходе этих операций враг потерял большое количество живой силы и техники. Красная Армия сорвала планы «молниеносной» войны гитлеровской Германии.

Немецко-фашистское командование, стремясь оправиться от поражения и вновь захватить инициативу, перебросило на советско-германский фронт все свои резервы, включая резервы сателлитов. Гитлеровцы начали подготовку к новому наступлению.

Весной 1942 года обстановка на фронте для наших войск значительно ухудшилась, в частности, в результате неудачного исхода операций в районе Харькова и на Керченском полуострове. Гитлеровское командование не планировало наступление по всему фронту, а стремилось нанести удары по советским войскам лишь на юге нашей страны. Направления главных ударов обозначились на Ростов и Сталинград.

Весна на Нижнем Дону наступила рано. День ото дня сильнее грело солнце, в приазовских плавнях подтаивал и оседал снег, оголялись займища. В первых числах марта Дон, а затем Азовское море вскрылись ото льда. Весенним паводком залило луга и займища, лишь островок «Комитета донских гирл» избежал затопления. На высоких оголенных вербах, выросших на островке, грачи поднимали суматошный крик.

Многие моряки — москвичи, ленинградцы — впервые видели вольный разлив степной реки. Куников с интересам наблюдал, как под яром с силой бурлил, клокотал весенний поток. Сильное течение в глубокой котловине кружило воду вместе с попавшими в коловерть пучками старого камыша. Нередко у самого береста вскидывался золотоспинный сазан.

В вечерних сумерках, когда всходил ущербный месяц, вдали начинали вспыхивать осветительные ракеты. Там, где темнел высокий берег, вдоль Самбекских высот, проходил Миус-фронт. Оттуда доносились приглушенные расстоянием разрывы снарядов, пулеметные очереди. Враг часто вел артиллерийский обстрел переднего края обороны наших войск. Активных наступательных действий гитлеровцы не предпринимали, усиленно действовала лишь их разведка.

Командование армии поставило перед нашими отрядами задачу: охранять побережье, не дать врагу возможность просочиться на противоположный берег Азовского моря, преодолеть приазовские плавни. Морское побережье, куты, лиманы, которые находились под контролем моряков и партизан, простирались на десятки километров. Чтобы надежно все охранять, следовало увеличить число катеров и лодок.

На совместном совещании командования отрядов Куников предложил поднять с донского дна катера, затонувшие в ноябре 1941 года. Не было водолазных костюмов, но нашлись охотники, которые с концом троса ныряли в воду и зачаливали катера. А затем катер подтягивали к берегу с помощью трактора или лебедки. Я тогда предложил изготовить для этого ворот в колхозной мастерской.

Оружейную мастерскую перенесли с островка в расположение колхоза. Там в удобном помещении с помощью колхозных умельцев удалось отремонтировать пять катеров, поднятых со дна реки, а затем — трофейные пулеметы и минометы. Катера спустили на воду, на них установили пулеметы и передали командам. Отряд получил катера с малой осадкой, необходимые на мелководье.

Я с восхищением наблюдал, с какой изобретательностью, завидной энергией Цезарь Львович занимался оснащением и вооружением катеров. «Я здесь занимаюсь весьма активно техническими усовершенствованиями», — писал Куников в те дни своим товарищам по работе в Москву. Цезарь Львович просил их оказать помощь в изготовлении приспособлений для ремонта пулеметов и другого вооружения. Приспособления он сконструировал и вычертил сам. Москвичи охотно откликнулись на его просьбу. Мастерская была хорошо оборудована. При надобности пользовались ею и партизаны.

Командир моряков отличался разносторонними знаниями.

В пору временного затишья на его тумбочке появлялись различные книги, в том числе по истории, военному искусству, уставы, наставления, техническая литература. Мне, донцу, особенно нравилось то, что Куников увлекался историей нашего края. Однажды я зашел к нему, когда он сидел один, обложившись книгами.

— До чего же интересна история Дона, — восхищенно сказал Цезарь Львович. — Оторваться не могу. Древние греки Дон называли Танаисом. Об этом я знал раньше. А вот о том, что его в более древние времена именовали Амазонией, узнал впервые. Будто бы в реке купались амазонки. По представлениям древних историков, это было воинственное племя женщин, занимавшихся охотой.

Я сказал, что у села Недвиговки при раскопках древнего городища найдено много предметов, относящихся к тем временам. Если удастся, побываем там.

— Как ты знаешь, недалеко от станицы Елизаветинской Дон разделяется на два основных рукава, — продолжал Цезарь Львович. — Левый рукав носит название Старый Дон, правый — Каланча. Название «Каланча» произошло от двух турецких укрепленных башен — каланчей. Стояли они во времена владения турками Азовом по берегам, у самого разделения Дона. Между башнями протягивались цепи, преграждавшие путь судам. Укрепленные башни, державшие под пушечным обстрелом Дон, были штурмом взяты войсками Петра Первого во время Азовского похода… Понимаешь, Дон раньше перегораживался. А ведь это очень важно!..

Куников предложил вблизи хутора Рогожкино соорудить заграждение.

И по его предложению Дон по пути к Ростову перегородили пятью рыболовецкими баркасами, наполненными бочками с горючим, которого оказалось в достатке на ближайшем нефтехранилище. В случае попытки немцев прорваться с моря вверх по реке горючее намечалось поджечь. Горящая нефть разлилась бы по воде, и вражеские суда, попав в зону огня, оказались бы выведенными из строя.

Вода в Дону постепенно убывала. Берега реки, проток и ериков, приазовские займища быстро покрылись густой зеленью. Это облегчало проникновение вражеских лазутчиков в плавни. Пришлось усилить наблюдение за камышовыми зарослями, протоками и кутами, выставить дополнительные посты. Большую помощь нам оказали местные жители, участники подпольно-диверсионных групп. Они знали в плавнях потайные тропки, по которым могли пройти незамеченными немецкие лазутчики и диверсанты.

В Синявке находились и районный комитет партии и командование партизанского отряда. Время от времени мы встречались в райкоме с Куниковым и его помощниками, совместно намечали действия по боевому охранению порученного нам участка и разведке противника. Нередко через линию фронта к нам пробирались с важными донесениями участники подпольно-диверсионных трунил. Они сообщали сведения о расположении воинских частей противника, рассказывали о зверствах фашистских варваров на оккупированной советской земле.

Из села Покровского старики подпольщики Кузьма Маркович Фоменко и Петр Степанович Бондаренко прислали донесение, с ним к нам прибыла комсомолка Наташа Ткаченко. Мы с Цезарем Львовичем слушали горестный рассказ девушки. В селах и хуторах немцы провели регистрацию взрослого населения, на особо строгий учет взяли молодежь. Большинство девушек и подростков-парней получили повестки — враг отправлял их в Германию, в фашистскую кабалу. Многих жителей угнали на восстановление разрушенных заводов Таганрога. Сотни колхозников, женщин и стариков, гитлеровцы согнали на рытье окопов и оборудование блиндажей. Заставляли работать с раннего утра до поздней ночи. За малейшее ослушание — плети, а то и расстрел.

На учете у врага не только люди. По дворам переписана вся живность, до последней курицы. Если хозяин осмеливался зарезать свинью или овцу, даже птицу, то полицаи забирали мясо, а заодно и всю живность со двора.

Здания нового клуба и школы-десятилетки немцы разрушили, а строительные материалы использовали на постройки оборонительных сооружений.

В селе Николавке фашисты создали лагерь для пленных советских воинов и патриотов, подозреваемых в борьбе против оккупантов. В лагере — до пяти тысяч человек. В дождь и стужу заключенные находились под открытым небом. Ежедневно умирали сотни людей.

От рук фашистов погибли члены подпольно-диверсионной группы Иван Федорович Скрипка, Поликарп Ефимович Минка, Василий Федорович Ткаченко, Дмитрий Сергеевич Акименко. Погибли и другие советские патриоты.

Но ни террор, ни зверства фашистов не останавливали отважных борцов. Они становились лишь осмотрительнее. Ткаченко рассказала, что руководитель подпольно-диверсионной группы Петр Степанович Бондаренко в целях конспирации поступил на работу сторожем общинного огорода. На берегу Миуса он отремонтировал сторожку, достал старый мотор и налаживал его там для полива — хотел войти в доверие к немцам.

Периодически на огороде, в старом овощехранилище, поросшем бурьяном, собирались подпольщики, печатали листовки, там же укрывали от вражеских глаз красноармейцев, бежавших из плена. Женщины-огородницы тайком приносили им из дому хлеб, одежду.

Девушка-разведчица сообщила важные сведения о немецких войсках. В села Покровское, Николаевку, Марьевку прибыли танковые части. В колхозном саду в Покровском она насчитала свыше пятидесяти танков. Во дворе райпотребсоюза сложены штабелями снаряды и авиабомбы. Враг накапливал силы…

В тот день мы с Куниковым встретились и со стариками станичниками. Собрались полеводы, трактористы, рыбаки. Цезарь Львович поблагодарил их за лошадей, которые пригодились морякам и партизанам в ледовых походах. Теперь же их возвращали колхозам.

— А то табунщики из моряков незавидные, — пошутил он. — Двух лошадей больше суток никак в камышах не разыщем.

Трактористы в свою очередь благодарили моряков и партизан за участие в подготовке к севу.

— В чем же наша помощь? — озадаченно опросил Куников.

— Саман первейшая, — ответил ему Панфилов, бригадир из слесарной мастерской. — На станции Синявка вы добре немцам перцу дали. Они там богато техники побросали. Вот мы из того трофейного хозяйства пять тягачей на сев и подладили. А ихний танк, по вашему совету, после ремонта гвардейцам-танкистам передали. От генерала благодарность получили. — Все бы хорошо, — продолжал бригадир, — и тракторы, и сеялки в порядке. Вчерашнего дня пробовали пахать, землица, считай, готова. Особенно во второй бригаде у хутора Водино, хороший клин под пшеницу. Но вот беда. Не успели по кругу пройти, как он, вражина, давай из орудий палить. Обошлось благополучно. Только Ивану Возику плуг осколком повредили. А по правде оказать, страху набрались. Досталось мне от командира с передовой. Он меня предупреждал: «Вы, деды, не суйтесь немцу в зубы. Ведь до переднего края обороны — всего десяток километров». А разве удержишься — земелька-то какая, в самый раз пахота. Завтра попробуем потрудиться за Белой балкой, туда фашист не достанет.

Я посоветовал Трофиму Ивановичу слушаться военных. А сам, признаться, восхищался в душе мужеством земляков-хлеборобов.

После беседы с полеводами мы с Цезарем Львовичем побывали в кузнице. Он отобрал куски упругой стали и сам отковал замысловатые детали для оснастки катеров. Наблюдая за ним, кузнецы одобрительно переглядывались.

На пути нам повстречался завхоз партизанского отряда. У Петра Федоровича моряки пользовались особой симпатией. Он с радостью приходил на помощь побратимам. Те, в свою очередь, в долгу не оставались. Вот и теперь, дружески улыбаясь, Куринков расспрашивал Куникова, в чем нуждается отряд. Цезарь Львович поблагодарил за участие и заверил, что моряки обеспечены всем необходимым. Наш завхоз все же распорядился погрузить на катер командира отряда подарок морякам от партизан — мешок муки-крупчатки.

В тот день мы в последний раз пообедали с Цезарем Львовичем в сравнительно спокойной обстановке. За столом он шутил. Вспоминал, как обжегся рыбацкой ухой, когда впервые пробовал ее у стариков. Теперь в отряде сами научились и ловить рыбу, и варить уху.

— А вот с икрой не получается, — рассказывал он. — Сколько ни приготовляли, то недосол, то пересол. Впору Ивана Герасимовича в консультанты приглашать.

После обеда речь зашла о серьезном. В штабе Куникова от подпольщиков стало известно, что гитлеровцы организовали в Таганроге специальную школу. В ней готовили шпионов и диверсантов, главным образом, для засылки на Кавказ.

— Штаб дивизии требует от нас высокой бдительности, — сказал Куников, подводя итог разговору.

…В начале мая в плавнях появилось несметное количество комаров. В мирное время рыбаки спасались от комаров дымом, жгли костры с сырой заправой. А сейчас — вокруг посты, секреты, соблюдалась строгая маскировка. Ни марлевые сетки, ни нефтевание прилегающих к базе участков почти не помогали. Выручила мазь «Тайга», присланная товарищами Куникова из Москвы. Морякам и партизанам легче стало нести дозорную службу.

В ночь на 28 мая команда катера «Стрела» захватила в море шлюпку с тремя агентами немецко-фашистской разведки. Агенты пробирались в приазовские плавни. Вначале они заявили, что бежали из фашистского плена. Но на допросе а штабе отряда моряков задержанные признались во всем. От них удалось выяснить, что последует переброска еще двенадцати человек. В результате усиленного патрулирования были взяты в плен и эти двенадцать.

Шпионы и диверсанты обеспечивались фальшивыми документами и крупными суммами советских денег. Они направлялись в глубокий тыл — Баку, Грозный, Тбилиси для диверсионной работы. При допросе выяснилось, что фашисты возлагали большие надежды на предполагавшуюся ими непрочность советского тыла на Кавказе. Заправилы гитлеровской Германии считали, что как только немецкие войска прорвутся на Кавказ, среди горского населения начнутся распри и восстания против Советской власти. Чтобы способствовать этому, разведка врага пыталась создать среди кавказских народов свою агентуру.

Как известно, история посмеялась над этими потугами незадачливых фашистских политиков. Народы Кавказа, освобожденные Великой Октябрьской социалистической революцией, с помощью русского народа и других народов Советского Союза ликвидировали свою вековую отсталость, за годы предвоенных пятилеток добились больших успехов в развитии социалистической экономики и культуры. Они плечом к плечу со всеми народами нашей необъятной Родины отстаивали свободу и независимость Страны Советов…

Пленных доставили в штаб 56-й Отдельной армии. Их показания помогли полнее вскрыть замыслы фашистов на юге. За поимку вражеских агентов командование армии объявило благодарность куниковцам и партизанам.

В прифронтовых населенных пунктах, освобожденных от гитлеровцев, шла своя жизнь. Каторжный режим, введенный фашистами, кровавые расправы над мирным населением оставили глубокий след в сознании колхозников. Жители Синявки, Морского Чулека, других сел, станиц и хуторов отдавали все силы обороне от ненавистного врага. С наступлением весны на плечи колхозников легла двойная забота. Они обеспечивали фронт продовольствием, создавали оборонительные рубежи. Старики, женщины и подростки вместе с саперами рыли противотанковые рвы, извилистые траншеи, вкапывали в землю колья и натягивали на них колючую проволоку. От морского побережья до Матвеева Кургана и дальше вырастали вторая и третья линии обороны.

Накануне первомайского праздника комсомольцы организовали сбор подарков для воинов, находившихся на передовых позициях. Девушки на кисетах, носовых платках вышивали слова привета и сердечных пожеланий. Женщины-хозяйки и в прифронтовых условиях сумели испечь пироги, печенье. Ребятишки-школьники неуверенным детским почерком выводили в письмах фронтовикам патриотические призывы.

Бригада синявских рыбаков под руководством Ивана Герасимовича Евтушенко на реке Средней за одно притонение поймала более пяти тонн донской сельди и несколько штук красной рыбы. Весь улов передали советским бойцам.

В середине мая в Ростове состоялся пленум обкома партии. После доклада секретаря обкома слово взял командующий 56-й Отдельной армией. Он подробно охарактеризовал обстановку на фронте. Всем нам стало ясно, что враг на юге готовится к новому наступлению. Перед райкомами партии, перед всеми коммунистами пленум поставил неотложные задачи. Предстояло убыстрить оборонительные работы, в сжатые сроки провести заготовки продовольствия и фуража, обеспечить мобилизационную готовность всех видов транспорта. Особое внимание пленум уделил воспитанию населения в духе постоянной бдительности. Участники пленума обсудили деятельность подпольных групп и партизан. На очередном заседании командирам, комиссарам и бойцам партизанских отрядов Неклиновского, Азовского и Александровского районов были вручены правительственные награды.

Вскоре после пленума я побывал на приеме у первого секретаря обкома партии. Б. А. Двинский тепло поздравил меня с боевой наградой.

— Вот это я понимаю, — оказал он. — Секретарь райкома с медалью «За отвагу». Хорошо, что крепко дружите с Красной Армией. Мне, кстати, известно, как ваши рыбаки на передовой уху фронтовикам варили. А молодежь, ваши комсомольцы такой концерт дали, что фашисты всполошились и открыли минометный огонь…

Мы перешли к обсуждению насущных дел. Я рассказал, что в районе по чекам-требованиям воинским частям выдано больше пятисот тонн зерна-фуража и до ста тонн муки. Пекарни выпекли для фронтовиков полсотни тонн хлеба. Население освобожденных сел и хуторов внесло десять миллионов рублей на создание танковой колонны.

Секретарь обкома просил передать благодарность от имени обкома партии и Военного совета армии всем, кто внес трудовые сбережения на строительство колонны.

Зашла речь о ходе полевых работ в прифронтовых колхозах. Я сообщил, что в колхозе имени Яна Фабрициуса колхозники засеяли свыше тысячи гектаров колосовых и подсолнечника. Хутор Водино — вблизи передовой, часто обстреливается врагом. Но женщины, пренебрегая опасностью, умудряются пропалывать подсолнечник. Всходы замечательные. Рассказал и о таком случае. Немцы с утра, как обычно, открыли огонь по позициям наших войск. Мины залетали и на участок, где работали полольщицы. Они лишь перешли на другой клин и продолжали работать.

А однажды крестьяне убирали сено на лугу и увидели, как неподалеку падал объятый пламенем самолет. Летчик опускался на парашюте. Рассмотрев, что это немец, колхозники с вилами, граблями окружили его, разоружили и передали советским воинам.

Б. А. Двинский, медленно расхаживая взад-вперед вдоль своего длинного стола, оказал убежденно:

— Все, что делают наши люди в прифронтовой полосе и в тылу, в сельском хозяйстве и в промышленности, войдет в историю как беспримерный трудовой подвиг в борьбе с оголтелым врагом. И в неклиновских колхозах крестьяне быстро применились к военной обстановке. Сказывается, конечно, влияние коммунистов. Партия повседневно укрепляет в нашем народе веру в победу над захватчиками.

Секретарь остановился, что-то записал на календарном листке. Распорядился:

— Колхозников, которые пленили немецкого летчика, представьте к наградам. Это же геройство.

Лицо Бориса Александровича приняло озабоченное выражение.

— Готовьтесь к боевым делам, — оказал он. — По всему видно, немцы готовятся к новому наступлению. Вам необходимо удвоить бдительность. Враг за последние дни активизировал свою разведку, засылает целыми группами шпионов и диверсантов. Знаю, территория Неклиновского района — огромная. Луга, займища. Вам лучше известны все потайные места. Поэтому своевременно обезвреживайте вражеских лазутчиков. Еще раз пересмотрите явочные квартиры. Если вам придется воевать в тылу врага, то условия будут более сложными, чем в прошлом году. Особенно сейчас, когда ерики, протоки полноводны. С моряками держите крепкую связь. Куников — человек большой силы воли. Он показал себя настоящим командиром и на воде, и на суше. Встретишь его, передай сердечный привет. В обкоме, — секретарь взял в руки список, — для партизанских отрядов подготовлены портативные типографские машины и радиоприемники. Заберите, что для вас выделено.

Кончая разговор, Борис Александрович опросил:

— Ты на чем ездишь? «Козел» бегает?

— С резиной плоховато, — ответил я.

Он тут же распорядился выдать комплект скатов. Я обрадовался. Теперь шоферу не придется часто клеить камеры.

Узнав, что первый секретарь направляется на оборонительные рубежи, я попросил его заехать и к нам в Синявку, в райком партии.

— Времени в обрез, — ответил Б. А. Двинский. — Не обещаю. А с вашими колхозниками рад бы повстречаться. Передай им большую благодарность за помощь фронту. Да скажи, чтобы на полевых работах вели себя поосторожнее, зря не рисковали…

По пути из Ростова в райком я обдумывал наш разговор с секретарем обкома партии. Его высказывания о предстоящих боях настораживали, беспокоили.

К концу июня 1942 года на южном крыле советско-германского фронта создалось напряженное положение. Появилась угроза прорыва противника на воронежско-сталинградском и ростовско-кавказском направлениях. 28 июня немецко-фашистские войска перешли в наступление на воронежском направлении. Противник в районе Воронежа вышел к Дону. Немецко-фашистские войска перешли в наступление на Кантемирозку и Миллерово. 1-я танковая армия противника в это время нанесла удар из Донбасса, в стык между Юго-Западным и Южным фронтами. Войска Юго-Западного фронта не выдержали мощных вражеских ударов и отошли на восток за Дон. Между двумя фронтами образовалась брешь, в которую устремились танковые соединения гитлеровцев.

В начале июля вражеская авиация все чаще бомбила Ростов. Особенно настойчиво немецкие самолеты рвались к железнодорожному мосту через Дон. Немало налетов совершили они и на Батайск.

Перед донским отрядом Азойской военной флотилии под командованием Куникова стояла задача быть готовым к боевым действиям на суше и к обороне морских сообщений. Моряки хорошо воспользовались временным затишьем на фронте и усилили вооружение катеров. Часть судов находилась у причалов Синявского рыбозавода. При участии кузнецов-колхозников моряки покрыли броней наиболее уязвимые места катеров, установили на судах зенитные пулеметы и минометы.

В колхозной кузнице вместе с местными рабочими Цезарь Львович нередко сам трудился у горна. Панфилов, бригадир слесарей колхозных мастерских, при встречах с ним поторапливал освободить кузницу для ремонта жаток-лобогреек.

— Пшеничка почти подошла, а косить пока нечем, — говорил он Куликову. — Немец бомбежку усилил. Вчерашнего дня ухнул в поле бомбой, так пшеница загорелась. Пришлось тушить, трактором опахивать. Скорее бы скосить пшеницу да обмолотить. Молотилку тоже ремонтировать надо. Девять лет без дела стояла, а теперь пригодилась. Комбайнеры-то в армии…

— Все будет готово к сроку, — успокаивал его Куников. — Кузницу освобождаем. В нашем отряде есть краснофлотцы, знакомые с колхозной техникой. Пришлю вам помощников.

Летом 1942 года рыбаки вели массовый лов рыбы. Они заботились о фронтовиках и тружениках тыла.

Дыхание войны становилось все жарче. С передовой шли тревожные вести. В полевой госпиталь в Синявке поступало все больше раненых. На помощь медицинскому персоналу пришли женщины села. Все грознее становились раскаты артиллерийской стрельбы.

17 июля из обкома партии поступило указание — без промедления начать эвакуацию населения в восточные районы области.

Враг наступал в юго-восточном направлении. Гитлеровцы вышли к середине июля силами 4-й танковой и 6-й армий в район Миллерово. 1-я танковая армия врага вышла в район Ворошиловграда, 17-я армия начала наступление с рубежа реки Миус на Ростов.

Войска Юго-Западного фронта к середине июля отошли за Дон. Войска же Южного фронта отражали атаки противника с востока, севера и запада. Они стремились сдержать наступление врага, имевшего численное превосходство на рубеже рек Северский Донец и Миус.

Поздно вечером ко мне зашел Трофим Иванович Панфилов. В руке зажата старая кепка, седоватые брови насуплены, на глазах слезы. Сел, сказал глухо:

— Горит степь. А на бригадном стане — в полной готовности тракторы, молотилка.

Мы вышли на крыльцо. Вдали небо освещали красноватые всполохи. Возле нас скрипели подводы, слышались детский плач, голоса женщин. В небе раздавалось хищное урчание «хейнкелей», немецких бомбардировщиков, державших курс на Ростов.

— А все-таки выдюжим, — убежденно сказал я, отвечая собственным мыслям.

— Не об этом я веду речь, Александр Пахомыч, — откликнулся Панфилов. — У фашистов кишка тонка одолеть Россию. Сообщения с фронта печалят меня.

На печали нам войной времени не отпускалось. Мы тут же решили с Панфиловым как можно быстрее вывезти из-под удара врага технику колхоза.

К утру село опустело, Ушли последние штабные машины. За околицей в рассветных сумерках тревожно дышала разбуженная орудийным гулом, опаленная пожарам степь. Последними покинули Синявку партизаны. Отряд уходил в плавни.

Вскоре я, Рыбальченко и Куринков в штабе моряков встретились с Куниковым. Цезарь Львович сидел в своей комнатке за столом. Рядом на кровати, прикрытой плащ-палаткой, лежала карта. Непривычно небритое лицо командира выглядело усталым, но глаза смотрели зорко, с обычной лукавинкой. Он вышел нам навстречу, пожал руки и сказал:

— Так вот, товарищи, боевая обстановка вам знакома. Райком снова в плавнях? — пошутил он, обращаясь ко мне и добавил: — Крепче держи партийную инициативу, секретарь!

Моряк склонился над картой:

— Сейчас от устья Дона по восточному берегу Азовского моря, Керченского пролива и дальше занимают оборону войска Северо-Кавказского фронта под командованием Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного. Черноморскому флоту и Азовской военной флотилии приказано помогать наземным войскам в обороне побережья и не допускать высадки вражеских морских десантов. Наш отряд получил распоряжение отойти к Чембур-косе. — Куликов понизил голос: — Я дважды обращался к своему командованию за разрешением оставить отряд в плавнях. Отказали.

Мы с Рыбальченко переглянулись. Партизаны теряли надежных боевых друзей. Позже нам стало известно, что Куников, обращаясь с такой просьбой, выражал желание всех моряков. Бойцам отряда, успевшим узнать в этом районе каждый уголок, пользующимся братской поддержкой населения и партизан, не хотелось оставлять дельту Дона. Куников выдвинул план внезапного удара из плавней в тыл вражеской переправе. Он надеялся вместе со своим отрядам остаться в тылу немецко-фашистских войск, но добиться этого ему не удалось.

Несмотря на то, что моряков и партизан отделяло большое расстояние, мы обсудили возможные совместные боевые действия, обдумали средства связи. Тут же решили подготовить гитлеровцам на островке «сюрприз»: в подвал под домом подложить заряд и взорвать его, когда немцы проникнут в помещение. В виде приманки оставляли пианино.

— Что, старина, не жалко тебе инструмента? — опросил Цезарь Львович у Куринкова. — Устроим концерт фашистам?

— Обеспечим гроб с музыкой, — хмуро ответил Петр Федорович.

Совместно мы обсудили, где лучше базировать партизанский отряд, места размещения запасных баз. Куников рассказал, как, по его мнению, надо действовать при взрыве баркасов с горючим, перегородивших Дон близ хутора Рогожкино.

В конце июля на участке Миусского фронта создалось тяжелое положение: враг, сосредоточив большие силы, перешел в наступление. 24 июля наши войска оставили Ростов и отошли за Дон.

Через два дня под вечер в устье Дона вошел немецкий разведывательный катер. Он осторожно причалил у «Комитета донских гирл». На островок высадились гитлеровцы с овчарками на поводу. Немцы обошли вокруг дома, походили по островку и вернулись на катер. Взлетели две зеленые ракеты — по-видимому, разведчики давали знать, что островок осмотрели, опасности нет.

Вражеский катер заспешил вверх по Дону. Как только он скрылся из виду, партизаны пересекли речку Егурча и залегли на островке в густых зарослях, где находилась подрывная машинка.

Вскоре в сгустившихся сумерках к причалу со стороны моря подошли два сейнера. На одном из них вспыхнул прожектор. Яркий луч заскользил по кустам, траве, деревьям. Не обнаружив опасности, команды отшвартовали суда. На берегу послышались голоса. Говорили на немецком языке и по-русски. Ко мне подползли Леня Сидоренко и Ваня Ющенко. Леня прошептал возбужденно:

— Товарищ комиссар, мы по голосу узнали Зубкова и Чуднова, предателей из Синявки.

Я приказал молодым партизанам занять свои места и ждать сигнала.

Мы слышали, как атаман Зубков советовался с полицаями, где забросить сеть, чтобы из разнорыбицы сварить уху. Вслед затем из распахнутой двери дома сиплый голос прокричал:

— Сообщите господину коменданту, что здесь есть исправное пианино!

В дом вошла группа немцев. Я невольно затаил дыхание. Оглушительной силы взрыв потряс все вокруг. С верб в темное небо поднялись стаи грачей Машинка в руках подрывника Сидоренко сработала безотказно. Прозвучала партизанская команда: «Действовать!»

С возгласами «Смерть фашистам!», «Бей предателей!» бойцы нашей группы ринулись на врагов. На сейнеры полетели гранаты, там начались пожары. Метким огнем почти все гитлеровцы и пособники были уничтожены. Лишь немногим удалось спастись вплавь.

После жаркой схватки мы услышали приглушенные расстоянием автоматные очереди, разрывы гранат. Это выше по реке действовала вторая группа партизан. В одном из ериков народные мстители столкнулись с разведывательным катером фашистов. Бойцы Александр Рымарь и Константин Голоснов без промаха забросали катер гранатами: с десятью гитлеровцами и их овчарками было покончено в несколько минут.

С каждым днем борьба нашего партизанского отряда с немецко-фашистскими захватчиками в плавнях Приазовья становилась все более ожесточенной. Партизаны уничтожали живую силу врага, топили его катера, истребляли пособников оккупантов.

Вскоре после своего появления в дельте Дона немцы направили вверх по реке к Ростову большую труппу сейнеров и катеров. Вблизи хутора Рогожкино на них обрушился вал огня. Пылали баркасы с нефтью, подожженные партизанами. Суда врага долго не могли преодолеть этот барьер.

Фашисты с помощью предателей усилили прочес займищ. В первых числах августа отряд столкнулся с засадой. В ожесточенном бою в районе Борисовского сада погибли смертью храбрых Александр Рымарь, Леня Сидоренко и Ваня Ющенко.

Положение отряда с каждым днем ухудшалось. Разведка сообщила, что фашисты подготавливали облаву значительными силами. В ночь на 5 августа отряд перебазировался в более потайное место — Зеленков Кут. Но к исходу дня нас враги все-таки окружили.

Партизаны приняли неравный бой. Они умело использовали купины, прибрежные яры и заросли. Меткие пули народных мстителей сразили больше сотни захватчиков. Партизанам удалось вырваться из окружения. Отряд, понеся потери, ушел от разгрома. Мы вынесли раненых, сбили фашистов со следа. Но нельзя было оставаться в плавнях.

Мы неоднократно слышали о смелых действиях куниковцев в Азовском море. Их катера базировались в районе Таманского полуострова. Приняли решение: идти на соединение с нашими побратимами — моряками.

…Ночь. Мы плывем навстречу неизвестности. Дует встречный низовой ветер. Гребцы налегают на весла. На душе тяжело. Покидаем родные места, могилы погибших товарищей.

Я окинул взглядом плавни. Там, где почти вплотную подходят они к Синявке, виднелись языки пламени. Горели колхозные постройки и хаты, подожженные врагом. При виде нового злодеяния гитлеровцев руки невольно сжимали оружие.

Подумалось: найдутся и в Синявке патриоты, которые продолжат борьбу с ненавистными захватчиками. А позже я узнал, что под руководством члена райкома ВЛКСМ Аркадия Панфилова синявские комсомольцы создали подпольно-диверсионную группу. По заданию районного комитета партии и военного командования панфиловцы вели агитационную работу среди населения, собирали сведения о противнике, совершали смелые диверсии.

С помощью старших товарищей по подполью молодые мстители казнили синявского атамана, приспешника гитлеровцев, Павла Зубкова, а затем взорвали железнодорожный мост через реку Морской Чулек. В результате взрыва более двух недель фашисты не могли подвозить по железной дороге войска, боеприпасы и другие грузы на участке Таганрог — Ростов.

Укрываясь в пещерах Синявки, юные подпольщики наносили удары по врагу…

А. Т. Панфилов — руководитель комсомольского подполья в с. Синявке

В море вспыхивали сигнальные огни. Гребцы то и дело смачивали уключины, чтобы они не скрипели.

Изредка командир на переднем баркасе — дубе, накрывшись плащ-палаткой, припадал ко дну и при свете фонарика сверял курс по карте и компасу.

Светало. Нервы напряжены: что-то принесет нам наступающий день? Море пустынно… На горизонте обозначилась точка. Она увеличивалась. Подана команда приготовиться к бою.

Партизаны, приподняв над водой весла, взялись за автоматы. В гранаты вставлены детонаторы. Стало совсем светло. И без бинокля видно — на сближение с нами идет катер.

С катера подан сигнал: свои, куниковцы! Катер взял наши баркасы на буксир и поспешил к месту стоянки.

На, берегу в штабе моряков с распростертыми объятиями нас встретил Цезарь Львович.

Куников познакомил нас с обстановкой. Его отряд реорганизовали в Отдельный 305-й батальон морской пехоты. Куников предложил партизанам влиться в ряды батальона. Мы с радостью согласились. 18 августа из партизан сформировали разведывательный отряд. Командиром отряда назначили Рыбальченко, а меня — комиссаром.