Боевое крещение
Боевое крещение
В Судогодском укоме проходило заседание, на котором обсуждалось положение в российской столице в связи с мятежом левых эсеров. И в это время телеграф принес известие о контрреволюционном выступлении в Муромском уезде. Эсеры в сговоре с вооруженными белогвардейцами неожиданно напали на Муромский совет, милицию и гарнизон. Красноармейцы и милиционеры не сумели оказать им должное сопротивление, многие были арестованы и заключены в тюрьму, а несколько человек убито. Отстреливавшаяся до утра группа служащих горсовета отступила к Селиванову. Успел уйти из города в сторону Коврова поезд с М.Д. Бонч-Бруевичем. Уже через короткое время Ковров известил, что поезд прошел благополучно.
Бывший генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, родной брат управляющего делами Совнаркома, вставший на сторону советской власти с первых дней ее существования, возглавлял в то время ВВСР — Высший военный совет республики. ВВСР с марта 1918 года организовывал так называемую «завесу» — систему отрядов от Онежского озера до Курска, противостоявших на территории РСФСР немецким войскам, впоследствии руководил Красной армией. Опасность германской интервенции еще не была снята, и многие учреждения перевели из центра в глубокий тыл. Так, материальную часть Военной академии эвакуировали в Екатеринбург, ВВСР попал в Муром, государственный золотой запас оказался в Казани и т. д. Кто мог предположить, что как раз эта территория вскоре окажется охваченной огнем Гражданской войны?..
10 июля 1918 года муромский контрреволюционный повстанческий центр объявил запись населения в Белую гвардию. За мятежом стояли полковник Сахаров и эсер Григорьев. Они намеревались начать с освобождения от большевиков Поволжья и Прикамья. Если удастся создать здесь плацдарм борьбы с Советами, то, кто знает, может, именно отсюда пойдет великий поход за реставрацию прежней России. Сахаровские курьеры рыскали по окрестным деревням, собирая разрозненные группы борцов против Советов. Формировались дружины под лозунгом «За Советы без коммунистов». Но создать хотя бы мало-мальское подобие армии эмиссары Сахарова не смогли.
Несмотря на то что мятежники развернули антисоветский террор, вели в отношении простых людей активную политику кнута и пряника, муромцы не поддержали контрреволюционеров. Согнав на митинг рабочих железнодорожной станции, они стали раздавать мешки с мукой, похищенные со склада, чтобы показать свою «заботу о народе». Потом «нашли» двух железнодорожников, которые «приветствовали» от имени рабочего класса белогвардейского вожака Сахарова как «спасителя» граждан от власти большевиков…
Из Владимира в Судогодский военкомат позвонил губвоенкомиссар Лешко:
— Мерецков, готовь отряд для наступления на Муром.
— Есть! — по-военному ответил Кирилл. — Завтра же отправляемся. Кто еще пойдет на Муром?
— Мы пошлем свое особое подразделение. Помнишь муромчанина Тагунова? Он будет политическим комиссаром. Вместе с нами выступят рабочие Гусь-Веркуца. Мы ударим с запада. С юга подойдут к Мурому отряды из селений Выкса, Меленки и Кулебаки. С северной стороны должны замкнуть кольцо твои ребята и ковровцы.
— Ладно придумано. — И повторил: — Завтра отправляемся.
Как могло случиться, что контрреволюционное выступление в Муроме застало местные власти врасплох? Всё дело в том, что оно готовилось в полной тайне, эсеровские и белогвардейские подпольщики отрабатывали план захвата города на островах посреди Оки, соблюдая строжайшую конспирацию…
На подавление мятежа к Мурому двинулись отряды с нескольких направлений: из Владимира, Судогды, Меленков, Выксы, Кулебак, Гуся и Коврова. Самым крупным был владимирский отряд, состоявший из 250 бойцов. Вскоре город был взят в полукольцо. Группа бойцов, посланная из Москвы, владимирцы и гусевцы атаковали белогвардейцев со стороны Курловского, судогодцы и ковровцы — со стороны Горбатки, остальные — с юга. Контрреволюционеры не оказали сколько-нибудь организованного сопротивления. После недолгой перестрелки они поняли безвыходность своего положения и стали разбегаться кто куда. Но их всюду настигали бойцы красноармейских отрядов. Небольшая часть повстанцев, в том числе полковник Сахаров и эсеровский комиссар Григорьев, все-таки сумела скрыться.
Всем участникам подавления мятежа предоставлялся длительный отдых. Однако судогодцам отдохнуть не довелось. Не успели они вернуться домой, как пришло сообщение об измене левого эсера М.А. Муравьева. Месяц назад он был назначен командующим Восточным фронтом, действовавшим против белочехов. Когда левые эсеры подняли в Москве мятеж, Муравьев бросил Казань, где находился его штаб, и бежал с отрядом матросов на пароходе в Симбирск. В Симбирске по его приказу матросы заняли телеграф, телефонную станцию, кадетский корпус, арестовали командующего 1-й армией М.Н. Тухачевского, председателя Симбирского губкома РКП(б) И.М. Варейкиса и других руководителей советской власти. Однако вскоре находившиеся в то время в городе солдаты-латыши освободили арестованных, и 24-летний литовец Иосиф Варейкис немедленно созвал заседание губисполкома. На это заседание был вызван Муравьев с целью взять его под стражу. Но схватить живым мятежника не удалось: завязалась перестрелка, в результате которой он был убит.
После восстания Муравьева чехи усилили наступление на разрозненные слабые части Красной армии, они заняли Челябинск, Новониколаевск, Томск, Сызрань, Пензу, Омск, Красноярск, Владивосток, Златоуст, Самару, Симбирск, Екатеринбург, Казань. В Поволжье к власти пришел Комитет Учредительного собрания, на Урале — Уральское временное правительство, в Сибири — Временное сибирское правительство.
Основными причинами поражений армии большевиков были недовольство народа политикой советского правительства, низкий уровень военной подготовки и воинской дисциплины в красных частях.
Губвоенком Лешко получил из центра указание создать 1-ю Владимирскую территориальную дивизию. Из нее выделялись наиболее боеспособные отряды для посылки в действующую армию на Восточный фронт. Судогодскому уездному военкомату предписывалось сформировать группу из опытных бойцов и влить ее в первый 227-й Владимирский полк, отправлявшийся на фронт. Полком командовал бывший унтер-офицер Кузнецов. Партийный комитет полка возглавлял коммунист Наумов, а политкомиссаром была ковровская работница Настя Корунова. Через Тешу, Арзамас, Сергач и Шумерлю полк двинулся на Канаш, за которым владимировцам пришлось впервые столкнуться с белочехами.
11 августа 227-й полк прибыл в 5-ю армию, наступавшую на захваченную противником Казань. Полк разделили на две части. Одна часть попала на правый берег Волги, вторая (судогодский красноармейский отряд, командир — бывший царский офицер С.М. Говорков, перешедший на сторону советской власти еще в 1917 году, комиссар — Кирилл Мерецков) — в Левобережную группу, очищавшую от чехов и белогвардейцев местность между железнодорожной станцией Красная Горка и рекой Казанкой.
Командующим Левобережной группой был Я.А. Юдин. Под его началом сосредоточилось около двух тысяч пехотинцев и 250 конников с девятью орудиями и одним бронепоездом.
Беженцы из Казани рассказывали, что в городе зверствуют белогвардейцы — так называемая народная армия. Идут массовые расстрелы матросов и рабочих-коммунистов. Следовало торопиться. С северо-востока на Казань наступала под командованием В.М. Азина Арская группа 2-й армии. Это облегчило действия 5-й армии, и командарм П.А. Славен отдал приказ перейти в наступление. Белые решили опередить красных и двинули вперед группу генерала Пепеляева. Ее костяк составляли офицерские батальоны. Против них сражались различные красноармейские отряды — как местные, отступившие от Казани, так и направленные сюда из многих областей. Особенно много было пролетарских и коммунистических подразделений, посланных на Восточный фронт по партийной мобилизации. Это были пестрые подразделения, состоявшие из тверичей и петроградцев, москвичей и туляков, нижегородцев и ярославцев. Они были еще плохо сколочены, слабо обучены и не имели боевого опыта.
На усиление красной группировки по Волге подошли направленные к Казани с Балтики три миноносца, а также несколько вооруженных барж. При их артиллерийской поддержке отряды Левобережной группы решительным ударом отбросили части белых к самому городу. Однако закрепиться они не успели, и противник внезапной контратакой бригады Каппеля восстановил прежнее положение, угрожая оттеснить их в глухие леса, а затем в тыл Правобережной группы. В одном из боев за железнодорожную станцию Красная Горка погиб командующий группой Юдин, и в память о нем эта станция тогда же была переименована в Юдино.
Перелом в боях наступил 29 августа, когда крепко были побиты каппелевцы, получив мощнейший удар под Свияжском. Белые, неся большие потери, откатывались к Казани. Отряд Говоркова продвигался по левому берегу, уничтожая мелкие группы и заслоны, выставленные противником.
Кирилл Мерецков вспоминал, что первым боевым опытом для него, конечно, была борьба с мятежниками, однако настоящее боевое крещение он получил в стычках с белыми под Казанью. Именно это крещение, напишет потом Кирилл, «решило мою судьбу, подсказало, что мое место — в Красной армии, вселило в меня желание всю свою жизнь посвятить военной службе. Юношеские мечты о педагогической деятельности и о работе инженером-химиком были вытеснены новыми планами. Планы эти созревали постепенно, в ходе суровых испытаний».
Под Казанью он впервые узнал, что такое обстрел тяжелыми снарядами. Над тобой непрерывно гудит и свистит, взлетают фонтаны земли и осколков. Бойцы все время кланяются, припадают к земле и отрываются от нее очень неохотно. Каждый стремится найти укрытие и только потом, чувствуя себя в относительной безопасности, начинает оглядываться по сторонам. Особенно болезненно воспринимали отдельные красноармейцы налеты аэропланов. Большинство видели их впервые в жизни. Сбросит бомбу аэроплан где-то за полверсты, глядишь, а цепочка бойцов дрогнула, некоторые поворачивают назад. Двое-трое слабонервных пускались в бегство, лишь заслышав рокот моторов, другие старались не подавать вида. Так же реагировали сначала на налеты и соседи слева и справа — Оршанский и Невельский полки.
И еще одно, что он тогда прочно усвоил: умение воевать не приходит сразу. Это трудная наука, и не каждому она дается, в том числе не каждому командиру. Один становится настоящим военным с мужественной душой, расчетливым умом и ведет людей к победе. Второй превращается в хорошего штабного работника, но под пулями празднует труса. Третий ведет себя отважно, однако не умеет руководить подчиненными. А четвертый вообще годен только на то, чтобы мечтать о ратных подвигах, лежа на диване. «Увы, — пишет Кирилл, — жизнь впоследствии убедила меня, что даже среди профессиональных военнослужащих попадаются порой представители второй, третьей и четвертой категорий лиц. И мне приятно сейчас думать, что человек, который своим личным примером и умными советами открыл мне глаза на то, каким должен быть командир, принадлежал к первой категории». Этим человеком для Мерецкова был краском Говорков.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.