Часть третья

Часть третья

1. Кандидат партии

Яшка Курбатов привык за последние годы и месяцы к поездам, к перестукиванию колес под полом вагона, когда думается легко и спокойно, а колеса, словно бы в лад мыслям, поддакивают.

На этот раз ехать ему было недалеко — всего лишь до губернского города. Однако та стремительность и суетливость, с которой его собирали и провожали, больше походила на долгое расставание; в спешке у Курбатова даже не было времени спокойно посидеть и еще раз подумать о том большом, что вошло в его жизнь.

…Рекомендации ему дали директор завода Чухалин и старший мастер цеха Мелентьев. Оба они знали Яшку с 1916 года, когда он был еще учеником слесаря.

На бюро партячейки прием Яшки в кандидаты РКП(б) занял мало времени: вопросов к нему почти не было; вырос он у всех на глазах, и только в заключение секретарь партячейки, Булгаков, сказал:

— Кончился теперь Яшка. Теперь ты — товарищ Курбатов; так гляди, брат, не подкачай.

На общем собрании партячейки вопрос о приеме Курбатова рассматривался в текущих делах и тоже не вызвал особых прений. После нескольких вопросов, заданных Курбатову, выступил старик Пушкин; никто не ожидал от него столько слов сразу, и все поняли, что старик волнуется, видимо чувствуя значительность происходящего.

— Я не оратор и красиво говорить не умею, а скажу просто, по-рабочему. Не осрами нас, Яша; меня, старика, не осрами, не ходи по кривым переулкам. Пускай в них тебе обещают молочные реки и кисельные берега. Всегда иди прямой дорогой, той, которую нам Центральный Комитет да Владимир Ильич указывают. Понял ты меня, парень? Смотри, помни мои слова.

Курбатова приняли единогласно.

На следующий день он зашел к секретарю партячейки за кандидатским удостоверением. Выписав удостоверение, Булгаков положил его перед собой и кивнул Курбатову: «Да ты садись, в ногах правды нет».

Потом он долго молчал, словно собираясь с мыслями, и, наконец, поднял на Курбатова задумчивые и строгие глаза.

— А знаешь, Курбатов, что тебе хотел на собрании Пушкин сказать. Коряво у него вышло, но прав старик: иди только прямой дорогой. Дорогу эту всегда нам Центральный Комитет партии большевиков указывает; вот ты прямехонько по ней и иди. Как бы и кто тебя ни звал, — никогда не ходи за отдельными людьми, пускай они тебе хоть как красиво говорят.

Иди только за ЦК. Коллектив — он не ошибается, а один человек, будь он семи пядей во лбу, может ошибаться и завести черт те знает куда.

Весь этот разговор он вспомнил сейчас с отчетливостью, ощутимой почти физически. И, дотрагиваясь до кармана, где лежало кандидатское удостоверение, будто заново переживал чувство какой-то необычайной приподнятости, какое бывает, наверно, у молодых птиц перед их первым большим полетом…