15 августа 1979 года

15 августа 1979 года

Сама операция «выход» планировалась на вторую половину дня. С утра мы перенесли в спускаемый аппарат возвращенное оборудование. В основном это были пленки, кассеты магнитных регистраторов, ампулы с фиксируемыми биологическими объектами, результаты наших космических плавок, некоторые возвращаемые приборы, личные вещи. Это было сделано на тот случай, если бы мы не смогли возвратиться в станцию. Такая вероятность ведь тоже не исключалась: космос таит неожиданности.

После обеда, подготовив станцию, мы стали облачаться в специальные костюмы и занимать свои места в скафандре. При моем немаленьком для космонавта росте в 185 сантиметров это совсем не простая задача. Володя помогал, а точнее, запихивал меня туда. К 17 часам московского времени все операции, предшествующие открытию выходного люка, были выполнены. И через 16 минут я открыл выходной люк. Если говорить честно, то выходить из него не очень хотелось — страшновато.

Внизу плыла Земля, и перемещение станции ощущалось очень заметно — все-таки 8 километров в секунду. У нас был как раз сеанс связи, и мы начали выход над Средиземным морем. В «говорящей шапке» голос Виктора Благова: «Ребята, работайте спокойно, не волнуйтесь».

«И вы не волнуйтесь, все будет хорошо», — говорю я, понимая, как все волнуются на Земле.

До входа в тень оставалось минут десять. Выбравшись на поверхность, требовалось откинуть специальный поручень, чтоб, закрепившись около него, переждать темное время. Но поручень не поддавался. Наконец мне удалось его отбросить. Володя оставался внутри отсека и должен был находиться там всю темную часть витка. Солнце быстро зашло за горизонт, и еще быстрее наступила ночь. Внизу виднелась ночная Земля. Связи с ней уже не было. Мы в это время пролетали над Японией, и освещенные города были отчетливо видны. Если бы я знал Токио до полета, то, верно, опознал бы основные магистрали города и отходящие от него автострады. Дальше мы летели над темным сейчас Тихим океаном. Луны в это время не было. Темнота, только светят звезды, яркие, горячие. Работать в такой темноте невозможно, да этого и не требовалось. Так я и висел, как потом говорили, на подножке трамвая, около получаса. Через иллюминаторы я видел Володю, и мы обменивались информацией. Время подходило к рассвету. На орбите рассвет смотрится совсем не так, как на Земле.

Весь процесс идет очень быстро. Сначала появляется на границе Земли и атмосферы тоненькая синеватая или зеленоватая полоска в том месте, где потом должно показаться Солнце. Полоска очень быстро, буквально за несколько минут, разрастается в большую полосу, светящуюся всеми цветами радуги. Это. Солнце, подсвечивая снизу атмосферу, заставляет ее играть такими красками. От состояния атмосферы, наличия облачности и зависят эти цвета и их сочетания. И хотя за полугодовой полет я много раз наблюдал восход Солнца, каждый раз это чудо вызывало восхищение и удивление.

Так и сейчас, находясь снаружи станции и обдумывая все трудности предстоящей работы, я тем не менее с восторгом встречал рассвет. Это был уже юг Тихого океана, и впереди должна была показаться оконечность Южной Америки. Там в это время была зима. Горы и ледники ослепительно сверкали. А в проемах гор виднелись незамерзшие, наверное, соленые озера с зеленоватой водой. Солнце еще не взошло, а я уже стал двигаться вдоль станции. Володя начал выход из отсека. Ему следовало занять мое место и травить мой фал, через который к скафандру проводилось электропитание. Кроме того, он должен был затащить меня в отсек, если бы со мной что-нибудь случилось.

Итак, я начал двигаться к антенне. Ориентация станции была такова, что антенна была обращена к Земле и продольная ось станции также направлена к Земле. Поэтому по отношению к Земле мне пришлось идти как бы головой вниз.

Я довольно быстро добрался до торца и осмотрелся. Кроме этого мертвого зацепа, жесткие элементы конструкции вошли в мягкую обшивку станции и расклинили ее. Но начинать надо было с основного места, и я стал туда подбираться. Во что бы то ни стало следует перекусить четыре стальных тросика, чтобы освободить основной зацеп. А дальше — посмотрим.

Обследовал зацеп и все время разговаривал с Володей, рассказывая ему о характере предстоящей работы. Инструмент у меня был привязан к перчатке. Медленно начал перекусывать первый тросик. Толщиной он был около миллиметра и натянут, как струна.

Антенна качнулась и пошла прямо на меня. Слышу, в наушниках Володя кричит: «Осторожно, вправо!»

Постепенно колебания затихли. Отрезал второй тросик, и антенна качнулась в другую сторону. И так все остальные...

С собой у меня была длинная, метра полтора, палка с усами, которой я должен был защититься в том случае, если бы антенна стала меня накрывать, и этим же инструментом я должен был как можно дальше оттолкнуть антенну от станции по направлению к Земле. Мне удалось это сделать, и антенна довольно быстро стала удаляться от станции. Пошла!

Мы оба радостно закричали. Все! Освободились! Зоны связи еще не достигли. Мы подходили к Африке. И тут мне очень захотелось вернуться в станцию. Уж слишком удачно все вышло. Как-то неправдоподобно даже. Честно говоря, я очень сомневался, что все это получится. А теперь... Нет, еще нельзя уходить — надо осмотреть станцию. Да, поработал над ней космос, поизмывался — обшивка кое-где порвалась, выцвела.

Слышим, начинается сеанс связи, ну, мы так спокойно докладываем, что, мол, антенны уже нет. По тишине в Центре управления мы поняли, что нам не очень-то верят. Всю эту работу мы выполнили вдвое быстрее, чем планировала Земля. Нас еще раз запросили, и после того, как мы подтвердили, что антенны действительно нет, в Центре управления грянули аплодисменты, да такие, будто мы подключились к огромному зрительному залу.

А я тем временем дошел до люка, салфеткой, которую прихватил с собой, все-таки протер иллюминатор. Подумал, что специалистам эта космическая пыль пригодится для исследований. Собрал и образцы материалов и покрытий, которые оставила предыдущая экспедиция, — тоже для анализа на Земле. А с Земли все неслись благодарности и поздравления. Завтра у меня день рождения.