По дорогам Польши
По дорогам Польши
До Варшавы мы ехали несколько дней, хотя для наших эшелонов везде был зажжен зеленый свет. Проезжали в основном по территории Украины, а потом Белоруссии. До этой поездки я ни разу не бывал в тылу, все время на фронте.
Л. Г. Иванов
Воины 5-й ударной армии вместе с отделом контрразведки Смерш ехали к новым боевым событиям в практически необорудованных товарных вагонах. Приходилось самим столярничать – добывать доски и сооружать полати в «телятниках». Так называли двухосные небольшие вагоны дореволюционной конструкции. В таких вагонах ехало доблестное российское воинство на фронт еще в Первую мировую войну. В хламе разрушенных зданий находили необходимый материал. Его было полно по городу. Работали топорами и пилами. Солдаты и офицеры сами создавали свой транспортный уют.
Молдаване на дорогу приносили советским воинам корзины, коробки и ящики с овощами: морковкой, редиской, дынями и фруктами – знали, что в дальней дороге все сгодится. По пути следования солдаты и офицеры с горечью рассматривали картины, написанные горячей рукой войны: разоренные города и сгоревшие деревни. Впечатление от оставшихся дымоходных труб долго сопровождало Леонида Георгиевича.
Когда эшелон останавливался, вагоны обступали голодные местные граждане и просили хлеба насущного. Советские воины угощали поляков молдавскими дарами. Проезжая по территории Белоруссии, они видели почти те же полотна опустошения, как и в Польше. Поражали обнесенные паутиной колючей проволоки железнодорожные и автомобильные мосты. Эти заграждения сооружались немцами из-за боязни нападения местных партизан, с которыми фашисты вели кровавую борьбу с использованием националистов – местных шуцманов.
Со слов Леонида Георгиевича, командующий 5-й ударной армии генерал-полковник Берзарин поставил ему лично задачу – не допустить в период проведения Варшавско-Берлинской операции ни одного случая измены Родине. И задание командарма с честью было выполнено – до самого Берлина ни один из военнослужащих объединения не перешел на сторону врага.
Об одной операции по поимке предателя и пойдет речь в изложении самого участника этих событий.
Из воспоминаний Иванова:
«Запомнилась работа по задержанию крупного военного преступника. Во время нашей работы в войсках 5-й ударной армии на Магнушевском плацдарме был установлен некий рядовой Петров – якобы радист немецкого разведоргана, действовавший в городе Херсоне. Был известен адрес дома в Херсоне, где он проживал. Для проверки того, действительно ли мы имеем дело с разыскиваемым агентом, в Херсон была послана фотография Петрова с целью его опознания хозяйкой дома, где он жил. Хозяйка его опознала. Чтобы недопустить его переход к немцам, он был задержан на двое суток. Стали его допрашивать (тогда разрешалось допрашивать без возбуждения уголовного дела), и при этом выяснилось, что во время оккупации он все время был в Белоруссии. Выходит, что раз он вообще не был на Украине, то никак не мог быть в немецком разведоргане в городе Херсоне.
Возникло сложное положение. Что делать? Как быть? Освобождать опасно и арестовывать нельзя. Я решил его допросить сам. В ходе вопроса неожиданно задал вопрос «не имел ли он второй фамилии?» Вижу, что допрашиваемый заколебался, смутился. В конце концов признался, что имел уличную кличку Бобок. Товарищ, к которому я обратился с просьбой проверить это имя по разыскным книгам, перезвонил мне через несколько минут и, захлебываясь от радости, сообщил:
– Есть, есть такое имя! Есть Бобок!
Выяснилось, что Бобок проходит по розыску как человек, действительно живший в Белоруссии, где был в партизанском отряде. Из отряда он бежал к немцам, выдал им партизанские базы и людей, был принят на службу в качестве полицейского, принимал участие в расстрелах советских граждан, дослужился до должности заместителя начальника районной полиции. В ходе наступления советских войск в Белоруссии бежал вместе с немецкими войсками в район Кенигсберга.
Получив такие данные, вызываю его вновь и спрашиваю:
– Ты что ж, брат, молчишь? Был в партизанском отряде и не рассказываешь?
– Так вы ж о том не спрашиваете, – скромно отвечает тот…
В общем, дал он показания и о своих преступлениях на оккупированной территории, и о новом разведывательном задании, которое получил…
Бобок был арестован, а следовательно, были предотвращены тяжелые последствия для наших войск, к которым могли привести его шпионские действия…»
Автора долго мучил вопрос, как и где в условиях постоянного движения войск содержали задержанных и арестованных по подозрению в совершении разных преступлений. На него так ответил Леонид Георгиевич:
– Казалось бы, мелочь, – поставь часового и охраняй. Но это не выход – условия полевые, специально обученной охраны нет. Мы во время во время войны поступали так: вырывали яму глубиной три-четыре метра, на веревочной лестнице опускали подозреваемого, лестницу вытаскивали.
* * *
Контрразведчикам Смерш 5-й армии пришлось столкнуться с преступными действиями Армии Крайовой и знаменитой диверсионно-террористической организацией Отто Скорцени, называвшейся «Ягд фербанд Ост».
Армия Крайова (АК) создавалась в противовес Народной армии (Армии Людовой) из бывших военнослужащих польской армии после крушения польского государства в 1939 году, но находилась под руководством антироссийского лондонского правительства в изгнании. Задачи АК уже в сентябре 1939 года озвучил ее командующий генерал С. Ровецкий:
«Исход ожидаемого конфликта между Россией и Германией в настоящий момент предугадать невозможно. Для нас было бы лучше всего, если бы немцы остановили Россию, уничтожили ее вооруженные силы и обеспечили бы тем самым решение в будущем вопроса о нашей восточной границе…
Быть готовыми исполнять специальный приказ по проведению массовых диверсий и организации партизанского движения в тылу у Советов».
Это было безумие – восстанавливать польское государство при помощи гитлеровцев, которые их ненавидели так же, как и другие славянские народы. Но что не скажешь в запале против «закадычного» и вечного врага – России?!
Когда наши войска добивали гитлеровцев в Сталинградском котле, руководители и их идеологические рупоры отнюдь не радовались нашей победе. Они скорее оплакивали судьбу оккупантов:
«Страдания солдат, участвующих в боях в морозы и пургу, лишенных поставок продовольствия и оружия, без медицинской помощи, в открытой степи, ужасны. С нашей стороны было бы несправедливо, если бы мы не подчеркивали исключительную моральную выносливость остатков армии Паулюса…»
А где была их «моральная выносливость», когда за неделю они сдали свою страну агрессору-соседу. Эти слезы лились в то же самое время, когда крематории Освенцима и Треблинки уже работали в полную мощь, когда тысячи поляков в вагонах для скота выселялись из Люблинского воеводства и Замойщины, а сотни детей, оторванных от матерей и отцов, замерзали в этих товарняках…
И вот по прошествии более шестидесяти лет в польской газете «Речь Посполита» 28 сентября 2005 года в интервью некий Вечоркевич, профессор-историк, заявил: «Мы могли бы найти место на стороне рейха почти такое же, как Италия, и, наверное, лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск».
Эко куда хватил гоноровый лях! Дабы да кабы! А не подумал ли он, что и его войско легло бы на полях Подмосковья, занесенное снегами. И по хрустящим на морозе ломающим ребрам окоченевших трупов прошлись бы танки советского контрнаступления зимой 1941 года.
Аковцы, после вступления наших войск в Польшу, оказались в тылу Красной армии, устремленной, словно стрела на луке в мишень, – на Берлин. Объединившись в отряды, они воевали против украинского и белорусского мирного населения, против советских партизан и наших воинов, нередко расстреливая их предательски в спины и затылки. Эти факты общеизвестны.
– А вам, Леонид Георгиевич, доводилось ли встречаться с деятельностью Армии Крайовой?
– Конечно! Отряды аковцев нередко оказывались у нас в тылу. И представляли большую опасность. Отдельные группы их прятались в лесу и действовали точно так, как бандеровцы, – ночными вылазками или устройством засад. Подрывали склады с ГСМ, боеприпасами, вырезали часовых, стреляли нам в затылки, а если промахивались, то в спины. Хорошо были оснащены и вооружены, имели склады боеприпасов. В последнее время им хорошо помогали немцы, понимающие, что война проиграна, но есть смысл, чтобы и поляки постреливали в сторону русских. Я был назначен старшим опергруппы Смерш в прифронтовой полосе 5-й ударной армии по разоружению частей АК.
– Вы в своей книге пишите о диверсантах из организации Отто Скорцени под названием «Ягд фербанд Ост», случайно не она была предвестницей или самой «вервольф»?
– Нет, «вервольф» – вооруженное формирование самообороны. Это было ополчение нацистской партии образца 1945 года. Одно из отделений этого формирования базировалось в Калининграде после капитуляции нацистской Германии и совершало диверсионные вылазки, целью которых было убийство советских военнослужащих. Кстати, сразу же после войны и освобождения территории Восточной Пруссии был создан Особый военный округ Кенигсберг. Возглавил его генерал-полковник Кузьма Никитович Галицкий, а начальником Управления контрразведки Смерш НКО СССР этого округа назначили генерал-майора Николая Григорьевича Кравченко, о котором мы с вами уже говорили. На его долю и пришлась эта самая борьба с «вервольфовцами». И наши воины справились в основном с крупными болезненными очагами – вытащили этот опасный осколок войны на территории Кенигсберга и бывшей Восточной Пруссии оперативными методами и в ходе чекистско-войсковых операций. Однако полностью ликвидировать нацистские банды удалось лишь к началу 50-х годов советскими спецслужбами.
Из воспоминаний Иванова:
«В январе 1945 года после освобождения Варшавы в наши руки попал один немецкий военнопленный, одетый в форму, значительно отличающуюся от форм военной одежды вермахта. Одет он был в добротную куртку зеленого цвета с разводами. Мы заинтересовались им и стали обстоятельно допрашивать. Оказалось, что он был одним из членов знаменитой диверсионно-террористической организации Отто Скорцени, называвшейся «Ягд фербанд Ост». На допросах он показал, что в плен попало несколько десятков других участников этой организации.
По указанию начальника ОКР Смерш 5-й ударной армии полковника Н.М. Карпенко я объехал лагеря, где содержались немецкие военнопленные и по необычно знакомой нам форме одежды выявил более пятидесяти участников организации Отто Скорцени. Это был большой успех Смерш…»
– А как вас встречало польское население?
– Польское население не проявляло тех положительных эмоций и беспредельной радости, которые мы наблюдали при освобождении советских сел и городов. Зато наши войска дружно и восторженно приветствовали узники концлагерей: французы, бельгийцы, югославы… Они двигались обычно вместе, колонной, кто с мешком на спине, кто с коляской, кто на велосипеде. Надо было видеть их восторженные лица, худые руки, сжатые в кулаки и поднятые к плечам, приветствия, несшиеся к нам сквозь топот и лязг, на всех языках Европы.
По указанию Управления КР Смерш фронта мы собирали данные о реакции и реагировании поляков во время входа на их территорию советских войск. Эти данные требовались для личного доклада начальника ГУКР Смерш НКО СССР В.С. Абакумова Иосифу Виссарионовичу Сталину. Конечно, мы собрали данные и подготовили обобщенную справку.
Один молодой человек, с которым я беседовал, мне прямо заявил:
– Зачем вы пришли в Польшу? Мы и без вас бы обошлись.
При этом высказал несколько нелестных фраз против русского народа. Я понял, что имею дело с врагом, и дал ему резкий аргументированный отпор. Мне показалось, что, несмотря на свою антисоветскую ориентацию, поляк был потрясен сутью моих слов. О большинстве приведенных мною аргументов он просто не слышал.
Тогда я еще не ведал, что в боях за освобождение польских земель погибло более 400 тысяч солдат и офицеров Красной армии!
Не может не удивлять поступок президента РФ В.В. Путина, когда он при посещении Польши в январе 2002 года возложил букет к памятнику аковцам. За что, спрашивается, им такая честь? Видимо, плохо работают советники президента, некачественно… Или президент РФ не знает о том, что происходило на территории Польши в годы войны, или решил потрафить нынешнему, уже не только антисоветскому, но антироссийскому руководству Польши? Где же память о тех 400 тысяч павших советских солдат и офицеров? Жестко, но справедливо. Посчитаем, что действительно советники подвели президента!
Так рассуждал человек, которого все уважали за честность и прямоту своих высказываний. На то и власть, чтобы она знала реакцию простого народа на свои действия или бездействия.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.