Выйти замуж не напасть…

Выйти замуж не напасть…

Однажды я зашла проведать мою бывшую учительницу, а у нее сидела ее хорошая приятельница. Так в доме Марии Ивановны я познакомилась с Переродиной Зоей Викторовной, которая в будущем стала моей свекровью. Ее сын Александр тогда служил в армии. Она взяла мой адрес у Марии Ивановны и отправила ему. Мы стали переписываться с Сашей, через год после его возвращения из армии мы решили пожениться, и я вошла в семью Переродиных.

Возможность выйти за него замуж казалась для меня тогда спасением, потому что жизнь в семье отца, стараниями мачехи и ее дочери, стала для меня настоящим кошмаром.

Мне трудно было жить в доме, где не было любви и понимания. Хотелось быстрее покинуть отцовский дом, обрести свободу и душевное равновесие. Сашины родители относились ко мне трепетно, в июне 1978 года состоялась наша свадьба с Александром.

Свадьба получилась пышная и красивая. На ней собралось почти восемьдесят человек гостей, большая их часть были мои коллеги с обувной фабрики. На мне, как и полагается, было надето красивое белое платье, специально сшитое в лучшем ателье города, воздушная фата, белые перчатки. Все это я купила сама.

Во дворе дома моего будущего мужа и его родителей установили огромный шатер. Два дня продолжалось свадебное застолье, с плясками и пением. Было много цветов, подарков. На второй день, по уральской традиции, на свадьбу приходят ряженые. Мои подруги переоделись в русские народные костюмы и шумно, с гармонью ходили по поселку, приставая к прохожим с предложением выпить за молодых. У меня осталось много свадебных фотографий, но нигде я не улыбаюсь. В моих глазах грусть и глубокая печаль.

На свадьбу приехали родственники из Казахстана по папиной линии. Конечно, мне очень хотелось, чтобы на этом торжестве за праздничным столом сидела моя мама, я послала ей приглашение через сестру и надеялась, что она придет. Но мама не пришла, передав через сестру очередные проклятия. Она не захотела поздравить меня и хоть что-то изменить в наших отношениях. Увы, ниточка, оборвавшаяся несколько лет назад, не смогла соединиться даже в день моей свадьбы.

Прошло больше года после свадьбы, я, возвращаясь с работы, стояла на остановке в ожидании трамвая. Был осенний дождливый, холодный день. Порывистый ветер разметал по асфальту желтые листья. Подъехал трамвай. Войдя в него, я встала у окна, держась за поручень, и неожиданно почувствовала на себе пристальный взгляд. Оглянулась. В полуметре от меня стояла моя мама. Она была одета в старое зеленое осеннее пальто, на голове клетчатый платок. Я видела перед собой родные, когда-то красивые глаза, постаревшее осунувшееся, морщинистое лицо, но на лице был легкий макияж – мама, как всегда, продолжала ухаживать за собой. Мы смотрели друг на друга, и обе молчали. Трамвай мчался к следующей остановке, громыхали колеса. Мамины большие голубые глаза были наполнены грустью и безнадежной тоской, от этого сильно защемило сердце. Она пристально рассматривала меня, на лице не было улыбки, просто холодный взгляд когда-то добрых, любящих глаз. Мне казалось, это длится целую вечность. Помню, как я выдавила из себя:

– Здравствуй, мама!

Мама вздрогнула от этих слов, резко повернула голову в другую сторону и, ничего не сказав мне в ответ, подошла к двери и вышла из вагона на остановке. Через стекло я смотрела на маму, и наши глаза еще раз встретились. Трамвай медленно тронулся с места, все дальше и дальше увозя от самого родного и близкого на всем белом свете человека. От той женщины, которая вынашивала меня под своим сердцем и пела мне колыбельные песни. От матери, которая учила меня ходить, учила разговаривать, читала мне первые книжки, дарила великолепные игрушки. Одевала меня королевой и любила своей любовью сквозь муки и душевные страдания.

Я вышла из трамвая на следующей остановке и села возле ближайшего дома на пустую скамейку. Не помню, сколько времени прошло. Стемнело, пошел холодный моросящий дождь. Осеннее пальто насквозь промокло, волосы на голове слиплись, и по ним стекали капли дождя прямо на лицо. Я не чувствовала холода, сидела и рыдала навзрыд, вытирая слезы и размазывая рукой по лицу тушь. Несколько раз жители подъезда останавливались возле меня, спрашивали, чем могут мне помочь. Я безутешно плакала, повторяя одну и ту же фразу:

– Мама, мамочка, родная моя, если бы ты знала, как мне больно и трудно без тебя! Ты так и не дала мне благословения на счастливую семейную жизнь! Почему такая несправедливость?!

Вернулась я домой поздно. Муж встретил меня с возмущением, бросил сердито, не отрывая глаз от газеты:

– Ты где ходила в такую погоду, вся мокрая, посмотри на себя в зеркало!

Я ничего не стала ему рассказывать, молча переоделась и ушла в спальню. Этот день оказался днем прощания с матерью. Тогда я еще не знала, что в последний раз вижу свою маму…. Через три года она умерла.

Наша семейная жизнь шла своим чередом. Сначала мы с мужем жили у свекрови, затем сняли комнату на первом этаже в городской новостройке. Вскоре в семье мужа произошло несчастье – скончался его отец.

Свекор, Иван Федорович, мечтал о внуке. Каждую субботу мы встречались на традиционном ужине. После русской бани, разомлевшие и уставшие, мы проводили вечера за беседой. Свекор садился рядом со мной и говорил:

– Сноха, роди внука, мечтаю его понянчить, научу рыбачить…

Судьба распорядилась иначе: Федор Иванович не дожил до рождения внука ровно год.

Мы обустраивали квартиру. Саша своими руками смастерил кухонный стол, скамейки и разные полочки. Приобрели телевизор, мебель. Я, как могла, поддерживала семейный очаг, из скромных продуктов готовила ужин, встречала мужа с работы, вместе с друзьями мы проводили выходные, но отношения все же не складывались. Муж все чаще и чаще стал выпивать, объясняя это тем, что у нас нет детей. И вот долгожданная беременность! Она проходила трудно, с осложнениями, мне приходилось большую часть времени находиться в больнице.

Стояла холодная осень. Выпал первый снег. Я заканчивала техникум легкой промышленности, готовилась к защите диплома. Папа лежал в больнице из-за болезни сердца. В день его рождения я отправилась к нему с поздравлениями, купила торт, конфеты к чаю. Долго сидели с отцом в приемном покое и говорили о моей учебе, о будущем ребенке. Я заметила, что отец сильно нервничает, пьет успокоительные лекарства, постоянно смотрит на часы. Он несколько раз задал мне один и тот же вопрос:

– Ты ничего не знаешь, дочурка?

– Нет, а что я должна знать?

После долго молчания папа тяжело вздохнул и сказал:

– Да так, просто.

И виновато отвел взгляд в сторону. Несколько раз я порывалась уйти домой, объясняя это тем, что мне тяжело сидеть и пора отдохнуть. Папа каждый раз просил меня посидеть с ним еще, наконец взял меня за руки, тяжело вздохнул и, опустив глаза, сказал:

– Дочурка, я хочу тебе сообщить, что твоя мама умерла. Сегодня похороны. И судя по всему, ее уже похоронили. Я не хотел тебя расстраивать и говорить об этом до родов, но понимаю, что ты должна об этом узнать сейчас. Твоя мама умерла – сердечный приступ… ее больше нет. – Отец тут же поспешил добавить: – Тебе надо думать сейчас только о ребенке!

На глазах у папы появились слезы, а мне стало плохо.

– Мама умерла? Папа, почему ты молчал? Почему вы не дали мне возможности похоронить ее по-православному? Даже сейчас вы не дали мне с ней проститься и проводить в последний путь! Почему?

Помню, как сбежались врачи, мне сделали укол успокоительного, дали нашатырный спирт. Отец, прижимая меня к себе, гладил по голове и говорил:

– Доченька, тебе нельзя ехать на кладбище, ты очень тяжело переносишь беременность. Думай о ребенке. Прости меня, прости, родная моя…

Прижавшись к отцу и плача, я чувствовала, как там, внутри меня, под сердцем, шевелится мой первенец, напоминая мне, что он есть и жизнь продолжается. Вскоре пришла машина «скорой помощи», меня отвезли в дом свекрови. С рыданиями я зашла в дом, где меня ждал муж. Узнав причину моих слез, он выслушал меня и равнодушно, с ухмылкой сказал:

– Подумаешь, умерла! Одной пьяницей стало меньше…

Свекровь успокаивала меня, она понимала, как это больно – не иметь возможности встречаться со своей собственной матерью и даже просто по-христиански проводить ее в последний путь.

Через год я смогла посетить ее могилу. Сегодня там установлен красивый мраморный памятник с ее портретом, на котором она изображена с той улыбкой, которую я помню с раннего детства. На плите выбито одно слово: «Прости…» Приезжая в Магнитогорск, я посещаю могилу матери с огромной охапкой цветов, которые она очень любила. До сих пор меня не покидает ощущение, что она где-то рядом. Невозможно забыть теплые нежные руки матери, ее глаза. Это память детства.

Обиды со временем отходят на второй план. Став матерью, я до конца поняла, что нет роднее и ближе никого, чем твой ребенок. Наши мамы, щедрые или беспечные, – это женщины, которые подарили нам жизнь. Жизнь, которая является самым драгоценным даром на этой земле. За это они достойны прощения, независимо от того, насколько грешны перед собой, перед детьми и перед Богом! Только через прощение познается мир во всей красе. Только через прощение моей матери мне стало легче жить. С годами пришли мудрость и осознание того, что при любых обстоятельствах важно принимать родителей такими, какие они есть.

Сегодня я живу на этой прекрасной земле, встречаю рассвет и провожаю закат. Я наслаждаюсь жизнью. Она бывает грустной, веселой, трудной, и в этом ее прелесть. Жизнь, сама жизнь, подаренная мне моей мамой и папой, самый лучший Божественный дар! Свободно дышать и проживать каждый миг на земле – вот главное чудо!