Глава 17 Новые попытки выйти из сельскохозяйственного тупика

Глава 17 Новые попытки выйти из сельскохозяйственного тупика

При всех неудачах в сельском хозяйстве, которые, начиная с 1958 года, сопутствовали почти любым реформам Хрущева, было очевидно, что он действительно искренне и не жалея сил старается поднять экономику и сельское хозяйство, создать в стране изобилие продуктов. По его теории, именно изобилие продуктов питания позволит ускорить и демократизацию общества. Но парадокс состоял в том, что все неудачи Хрущева по существу и объяснялись именно отсутствием настоящей демократии, не только в стране, но и внутри партии. Не было того, что принято называть «внутрипартийной демократией», особенно когда дело касалось предложений самого Хрущева.

После засухи 1963 года, в том числе и на целине, он наконец понял, что целина, которая должна была помочь выиграть несколько лет, необходимых для развития интенсивного сельского хозяйства в основных районах (машины, удобрения, механизация производства), по существу затормозила их развитие и производство удобрений и отвлекла внимание от тех обещаний, которые были сделаны в 1953 году. Тяжелый урок 1963 года заставил Хрущева по-новому взглянуть на все эти проблемы. Но и тут ему помешал его необузданный размах.

Уже летом 1963 года, когда стало ясно, что урожай будет плохим, Хрущев все-таки провозгласил главным направлением химизацию сельского хозяйства, увеличение производства удобрений. Он выдвинул для советской химической промышленности неожиданную программу – довести производство удобрений к 1970 году до 100 миллионов тонн, то есть увеличить его за семь лет в пять раз. Для решения этой грандиозной задачи ежегодный прирост производства удобрений с 1964 года должен был составлять 12 миллионов тонн, то есть в 10 раз выше, чем в 1953–1963 годах.

Хрущев объявил эту нереальную программу, не обсудив ее с плановыми органами и с экспертами в области агрохимии и производства удобрений. Производство химических удобрений, ставшее основой высоких урожаев в США и Европе, в СССР являлось сильно отстающей отраслью. В 1937 году после окончания второй пятилетки в СССР производилось только около 3 млн тонн химических удобрений – явно недостаточно для такой огромной страны. Любая из маленьких стран Западной Европы производила больше. После войны производство удобрений стало увеличиваться, но планы постоянно не выполнялись. В 1950 году было фактически произведено около 5,5 млн тонн удобрений – в три раза меньше, чем было предусмотрено послевоенной пятилеткой. Решение сентябрьского пленума в 1953 году увеличить производство удобрений к 1959 году до 17 млн тонн также не было выполнено, в 1959 году оно оставалось на уровне 13 млн тонн [50] .

В начале семилетки развития народного хозяйства, начавшейся в 1959 году, именно планы по удобрениям выполнялись наиболее плохо, на 40–45 %. Только в 1962 году производство удобрений достигло той контрольной цифры в 17 млн тонн, которая объявлялась еще на 1950 год, а потом на 1959 год. Но и в 1962 году в СССР на гектар посевов вносилось (теоретически, без учета потерь и прочих недостатков) химических удобрений в 3 раза меньше, чем в США, в 7 раз меньше, чем во Франции, в 11 раз меньше, чем в Англии, и в 15 раз меньше, чем в ФРГ.

При этом удобрения были в основном негранулированные и худшего качества. Почти не применялись гербициды. Было очень слабо развито и химическое машиностроение. В колхозах почти не было складов для удобрений (только на миллион тонн), а также специальных вагонов для перевозки. По данным контрольных органов, по этим причинам почти четверть производимых удобрений терялась и портилась до внесения в почву. В колхозах не хватало и машин для внесения удобрений, и часто эти работы производились вручную. Существовало много и других проблем.

Поэтому неожиданное задание Хрущева о 100 млн тонн и ежегодном увеличении производства на 12 млн тонн (за 30 лет сумели достигнуть только 17 млн, и то без нужного освоения) было совершенной утопией. Ему это разъяснили очень быстро. Но нужно было объявить меньшую цифру и отступить без потери престижа. На конец 1963 года Хрущев наметил специальный пленум ЦК КПСС по вопросам химизации сельского хозяйства. Группу видных ученых, химиков и агрохимиков попросили написать и опубликовать письмо, в котором они бы предложили несколько уменьшить конечную цифру в 100 млн тонн и выделить больше средств на постройку хранилищ и улучшение использования удобрений. После этого Хрущев учел «замечания» ученых и предложил пленуму 70–80 миллионов и ежегодный прирост в 7–9 миллионов тонн.

Но и сниженные задания были нереальными. Можно отметить, что в 1964–1965 годах этот план выполнялся не более чем на 50–60 %. Большая часть удобрений все еще шла под технические культуры, а средняя нечерноземная полоса, наиболее нуждавшаяся в удобрениях, имела весьма ограниченные возможности для интенсивного земледелия.

После неурожая 1963 года следующий год стал для Хрущева решающим. Он собирал в ЦК КПСС одно совещание за другим, и все по сельскому хозяйству. Но каких-либо коренных изменений не намечалось. Летом 1964 года, вернувшись из поездки в Данию и Швецию, Хрущев подготовил и разослал членам Президиума ЦК новый доклад о перестройке всего руководства сельским хозяйствам. Эту перестройку он планировал реализовать на пленуме ЦК КПСС в ноябре 1964 года. Хрущев предложил создать в Москве двенадцать Государственных комитетов для руководства отраслями сельского хозяйства: Госкомитет по животноводству, Госкомитет по птицеводству, Госкомитет по производству зерна, Госкомитет по техническим культурам, а также по химизации, мелиорации, механизации и т. д. В каждом из них должно было быть не менее 500–600 экспертов в данной отрасли. Записку с этим предложением Хрущев направил не только в Президиум ЦК, но и во все обкомы. В августе ее начали обсуждать на разных совещаниях. Было очевидно, что этот проект совершенно неосуществим, ведь он вводил уже не двоевластие, а полное раздробление руководства сельским хозяйством. И без того секретари обкомов по сельскому хозяйству были недовольны своим профессиональным статусом, а теперь у каждого из них было бы в Москве по двенадцать разных начальников.

Обсуждение «Докладной записки» Хрущева стало поводом для серьезного объединения против него членов ЦК КПСС и секретарей всех обкомов. Это не был заговор, подобный тому, который организовывали в 1957 году Маленков, Молотов и Каганович. Противники Хрущева и рады были избежать его смещения, но это было невозможно. На смену ему не было очевидного лидера. Почти всех членов Президиума ЦК КПСС и многих членов пленума выдвинул сам Хрущев, они когда-то успешно работали вместе с ним, составляли ударную силу на его пути к власти. Но неизбежное решение нужно было принять. Управление огромной страной в условиях сложной научно-технической революции не под силу одному человеку, особенно если него нет нужных знаний, терпения и разумного отношения к опыту других. Пусть у него благие намерения, но ими, как известно, вымощена дорога в ад. Хрущев, может быть, и хороший человек, но вел к развалу и страну, а главное – и партию, он подрывал основы партийной диктатуры, единства и устойчивости. Не нужно больше никаких реорганизаций, думали члены ЦК, нужно вернуть СССР к надежным формам спокойного централизованного руководства. С этой мыслью они начали не спеша готовить заседание Президиума ЦК КПСС, чтобы снять Хрущева с главных постов. Одновременно готовили пленум ЦК КПСС, который бы одобрил это решение. Задачу им облегчало то, что Хрущев отдыхал в октябре на берегу Черного моря в своей резиденции в Пицунде. Этот знаменитый мыс, на котором растет единственный в мире лес древней реликтовой сосны – ботаническое чудо, – был на 2/3 обнесен многокилометровой бетонной стеной, за которой недалеко от моря находилась дача Хрущева. Именно здесь провел он последние дни своей политической карьеры.