Талант царевны Софьи — князь Голицын Василий Васильевич

Талант царевны Софьи — князь Голицын Василий Васильевич

Фаворитизм у российского престола продолжал процветать. Елена Глинская позволила себе открыто иметь фаворита, что просто шокировало боярство, которое поспешило отделаться от этого срама простым способом: отравив свою правительницу и тем самым избавившись и от срамницы, и от её полюбовника.

Великая княгиня Елена Глинская была замужней женщиной, вдовой и не была природной русской царевной, она была княжной литовской и воспитана за границей, в европейском, католическом духе.

Правительница Софья, также открыто проявившая своё пристрастие, свою любовь и сделавшая боярина князя Василия Васильевича Голицына своим фаворитом, в отличие от правительницы Глинской, была девицей и природной русской царевной, дочерью царя Алексия Михаиловича. Елену и Софью, так смело и открыто присвоивших себе право иметь фаворитов, сближало европейское воспитание, на основе которого сформировались их миропонимание, их менталитет. И та, и другая, получив власть, имели потребность в мужской руке, в мужской опоре. И каждая выбрала для этого, естественно, того, которого любила и которому более всех доверяла.

Несмотря на то что Франция и Англия были далёкими от России странами, благодаря торговым и иным связям дух фаворитизма проник и в Россию. Во Франции в эти годы царствовал Людовик XIV, и его фаворитка Франсуаза Атенаис маркиза де Монтеспан царствовала в сердце короля и властвовала в его государстве. Жизнь двора, направляемая деспотичной, тщеславной и самовлюблённой фавориткой Монтеспан, проходила в 70-80-е годы XVII века в сплошных удовольствиях и развлечениях.

Царевна Софья, став в 1682 году правительницей, регентшей России при больном, слабоумном брате, царе Иоанне V Алексиевиче, и малолетнем брате царе Петре I, нашла свою любовь и опору в боярине князе Василии Васильевиче Голицыне, который еще при её отце, царе Алексии Михаиловиче, и брате, царе Феодоре Алексиевиче, проявил себя как успешный государственный деятель.

Каким же он был, главный фаворит царевны Софьи?

Боярин князь Василий Васильевич Голицын (1643–1714), потомок Гедимина в XIV колене, названный в родословной первой ветви князей Голицыных «Великим», был одним из весьма значительных персон второй половины XVII столетия.

Род князей Голицыных ведет свое начало от сына Гедимина — Наримонта (в крещении Глеба), а фамилию — от Михаила Ивановича Булгакова (ум 1554), получившего прозвище Голица за то, что имел привычку носить рукавицу (голицу), притом только на одной руке. Родоначальником четырех ветвей князей Голицыных явился князь Андрей Андреевич Голицын (ум 1638), воевода в Тобольске (1633–1635), возведенный в боярский чин в 1638 году, в царствование Михаила Феодоровича Романова От четырех сыновей князя Андрея Андреевича Голицына — Василия, Ивана, Алексея и Михаила — пошли четыре ветви князей Голицыных, неофициально названных — Васильевичами, Ивановичами, Алексеевичами и Михайловичами.

Князь Василий Васильевич Голицын был внуком боярина князя Андрея Андреевича Голицына и сыном боярина князя Василия Андреевича, родоначальника первой ветви князей Голицыных — Васильевичей.

Василий Васильевич Голицын начал службу при Государевом дворе царя Алексия Михаиловича 15-летним юношей в качестве стольника, а затем чашника. Красивый, статный, образованный молодой князь снискал доверие царя, а потому в 1666 году был назначен государевым возницей, и в этом звании 10 лет служил Алексию Михаиловичу. В 1676 году, в первый год царствования Феодора Алексиевича, к которому Василий Васильевич к тому времени был достаточно близок, молодой царь пожаловал князя Голицына главным стольником Государева двора и в том же году — думным чином боярина с дарованием ему крупных земельных владений и поручением руководить Пушкарским и Владимирским судными приказами.

Собственно восхождение князя Василия Васильевича к власти началось не на волне фаворитизма, а с 1676 года, когда царем стал Феодор Алексиевич, человек образованный, находившийся, как и князь Василий Голицын, под влиянием идей просветителя Симеона Полоцкого. Отношение царя к Василию Васильевичу, их сближение основывались, прежде всего, на общих для них, для того времени прогрессивных мировоззренческих позициях относительно внешней и внутренней политики Российского государства, развития науки и культуры. Оба они были первыми у верховной власти западниками, оба считали, что необходимо провести реформы и преобразования в России по западным образцам.

Боярин князь Василий Васильевич Голицын был человеком весьма образованным и прогрессивным. Он получил хорошее домашнее воспитание и образование. К тому же огромная библиотека, которую он собирал в течение всей своей активной жизни, постоянно пополняла его образование. Он знал несколько иностранных языков, среди них — немецкий и польский, и особенно хорошо владел латинским языком, который в те времена был языком международного общения.

Василий Васильевич считал, что Российское государство должно иметь крепкие связи с Европой и приобщиться к европейской культуре. Его отношение к европейской культуре ясно видно из обстановки его дома. Это был не традиционный боярский терем, а вполне европейское жилище: кирпичный, со стеклянными окнами дом, в котором палаты (комнаты) были обставлены европейской мебелью, а стены украшены географическими картами и зеркалами, в ту пору для многих людей диковинными предметами. В столовой палате висела огромная люстра. На специальных полках была выставлена для обозрения (как интерьер) золотая, серебряная и венецианская стеклянная посуда. В опочивальне (спальне) под пологом стояла кровать иноземного производства. В отдельной палате была размещена огромная библиотека, состоявшая из множества книг духовного, философского и светского содержания, что свидетельствовало о высоких духовных запросах ее владельца.

Такая роскошная обстановка в западноевропейском вкусе была большой редкостью даже в среде именитых бояр.

Василий Васильевич Голицын был, безусловно, выдающейся личностью с особыми вкусом и манерами, с мировоззрением, намного опередившим миропонимание многих его современников.

Разумеется, при жизни царя Алексия Михаиловича, у которого Голицын был возницей, князь многого себе позволить не мог, и не только потому, что в те времена он не был особенно богат. Царь Алексий Михаилович требовал от своих придворных, чтобы они «иноземных немецких и иных обычаев не перенимали, волосов у себя на голове не подстригали, також и платья, кафтанов и шапок с иноземных образцов не носили и людям своим по тому ж носить не велели».

Уложением 1649 года, которое было принято на Соборе в царствование Алексия Михаиловича, курение табака строго запрещалось, курильщиков предписывалось ссылать в Сибирь, а продавцов табака предавать смертной казни.

И царь, и его бояре, составители Уложения 1649 года, видимо, понимали, какой вред русским людям нанесет курение табака, это воистину «богомерзкое», как тогда говорили, занятие, уносящее здоровье и отравляющее окружающую атмосферу. Не мог тогда Алексий Михаилович даже предполагать, что его сыночек Петруша, став Петром I, не только сам будет курить табак, но и других к тому будет понуждать. Это теперь понятно, что тогда остановить начавшееся движение в сторону даже такого «прогресса», как курение табака, а тем более европеизации России, было невозможно. Но в те времена Алексию Михаиловичу пресечение европеизации казалось вполне возможным через запрет, и он запретил.

Летописи свидетельствуют, что еще в царствование Василия III щеголи носили европейское платье и брили бороду. Да и сам Василий III, когда женился на литовской княжне Елене Глинской, тоже брил бороду, надевал чужеземное платье и использовал притирания для лица, чтобы нравиться молодой супруге, воспитанной на европейских образцах.

Дошедшие до нас портреты второй половины XVII века, изображавшие русских вельмож с бритыми лицами и в иноземной одежде, являются свидетельством того, что в царствование Феодора Алексиевича, старшего сына Алексия Михаиловича, движение это ускорилось. Связано это было и с тем, что царь был женат на боярышне польского происхождения Агафье Семёновне Грушецкой, её польские родственники окружали царя, а её польские родственницы входили в состав царицына дворового чина. Да и государственная политика России наметила свой курс на более тесные контакты с иноземными государствами и предвосхитила борьбу Петра I с бородами отсталых бояр. При царе Феодоре Алексиевиче одни бояре по своей воле носили бороды, а другие брились, и только Пётр I, переполняемый своей неуёмной энергией, унижал бояр и других разрядных людей, приказывая насильно обрезать им бороды, а иногда и вырывать их с мясом.

Мировоззрение князя Голицына, как последователя новых западных идей, формировалось еще в царствование Алексия Михаиловича под влиянием таких крупных государственных деятелей XVII века, как Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин и Федор Ртищев, как явившийся в Москву из Полоцка просветитель Симеон Ситнианович, известный в русской истории под именем Симеон Полоцкий.

Симеон Полоцкий (1629–1681) родился в Белоруссии, учился в Киевской духовной академии, по окончании которой заведовал школой в Полоцке. Его появление при российском дворе имеет свою историю.

Человек одаренный, Симеон Полоцкий писал вирши (стихи), и когда в 1656 году Алексий Михаилович посетил Полоцк, Симеон поднес ему приветственные вирши собственного сочинения. В 1661 году Полоцк опять перешёл к Речи Посполитой, и Симеон, боясь преследований со стороны поляков за выражение им симпатии к русскому царю, ушел из Полоцка в Москву, где устроился преподавателем в Спасской школе.

Царь запомнил талантливого пиита из Полоцка, показавшего в Москве, что он опытный и добронравный учитель, и в 1667 году пригласил его преподавателем к своему старшему сыну, 13-летнему царевичу Алексию Алексиевичу. Наследник, царевич Алексий, умер в 1670 году, когда ему исполнилось всего 16 лет. И Симеон Полоцкий стал учителем второго сына Алексия Михаиловича — царевича Феодора Алексиевича, которому в то время было 8 лет.

Будучи учителем сыновей царя, Симеон Полоцкий своим просветительством, несомненно, повлиял на формирование мировоззрения и царевича Феодора, и царевны Софьи, которая, нарушив теремные традиции, тоже стала его ученицей.

Вполне естественно, что Симеон Полоцкий оказал влияние и на князя Голицына, который на правах друга молодого царя был вхож в царские палаты Феодора Алексиевича.

Служа при Государевом дворе царя Феодора Алексиевича, боярин князь Голицын внес немалый вклад в дело развития Русского государства и защиты его интересов. Крупным государственным деятелем боярин князь стал именно в царствование Феодора Алексиевича, проявив свои способности прежде всего на дипломатическом поприще, которое было, судя по всему, подлинным его призванием.

Первым его ответственным делом было разрешение весной 1676 года весьма сложных внешнеполитических вопросов, связанных с Правобережной Украиной, которая становилась то принадлежностью Речи Посполитой, то, в связи с большим процентом православного населения, переходила к России.

Голицын был направлен царём в Путивль для переговоров с поляками. В результате его тонкой дипломатии и отпущенных казной денег земли Правобережной Украины перешли к России, причем мирным путем Однако ходили недостоверные слухи, что Голицын присвоил себе из казенных денег 100 тысяч рублей.

В 1677 году турки напали на южные границы России, подошли к гетманской столице Чигирину и в 1678 году, несмотря на отчаянное сопротивление Чигиринских жителей, продолжавшееся почти год, всё же сумели захватить город. В связи с этим среди русских военачальников была проведена перестановка, и боярин Голицын стал воеводой Большого полка, возглавив левый фланг обороны, находившийся в Севске.

Участвуя в Чигиринских походах, Голицын одновременно выполнял отдельные поручения царя, в большей степени дипломатические. Благодаря этому он приобрел полезные связи, позволившие ему в дальнейшем зарекомендовать себя на международной арене крупным политическим деятелем.

В 1681 году царь отозвал Голицына в Москву и назначил его главой Владимирского судного приказа для решения важнейших проблем — установления правого суда, урегулирования налогообложения и создания регулярной армии.

14 ноября 1681 года царь Феодор издал указ о создании комиссии, которой поручалось «ведать ратные дела для лучшаго своих государевых ратей устроения и управления». Главой этой комиссии царь назначил Василия Васильевича Голицына.

При полном одобрении и поддержке его действий со стороны царя Феодора Алексиевича Голицыну удалось реформировать налогообложение, заменив мелкие сборы единой податью, что позволило направлять необходимые средства на «устроение» и содержание армии и государственного аппарата.

Для «лучшаго своих государевых ратей… управления» Голицын учредил три новых приказа Разрядный, Рейтарский и Иноземный, которым подчинил созданные им «полки нового строя» (рейтарские) и стрелецкие полки.

Комиссия во главе с Голицыным провела также реорганизацию дворянского ополчения, заменив существовавшую прежде сотенную систему строгой ротной системой, благодаря чему были учреждены новые ротные командные чины, которые заняли представители дворянских родов, знатных и менее знатных.

Это новшество сразу столкнулось со старыми обычаями местничества, не позволявшими на командные должности назначать талантливых, но менее знатных людей.

Комиссия, возглавляемая боярином князем Голицыным, потомком Гедимина, «била челом» царю об отмене местничества.

Царь откликнулся на это челобитье и 12 января 1682 года, несмотря на своё уже смертное нездоровье, созвал Земский собор, на котором было принято решение: «Да погибнет в огне оное Богом ненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и впредь да не вспомянется вовеки!»

Первым поставил свою подпись под этим решением Земского собора боярин князь Василий Васильевич Голицын.

Но наивысшей славы как государственный, политический и военный деятель Русского государства князь Голицын достиг в годы правления царевны Софьи (1682–1689), когда он, будучи женат, стал фаворитом, возлюбленным правительницы России.

Софья и Василий Васильевич встретились впервые в палатах Феодора Алексиевича и сразу почувствовали влечение друг к другу, притом не столько любовное, сколько духовное, как люди со сходным миропониманием. Влечение Софьи понятно: Голицын был красавец, умница, щеголь и галантный кавалер. Софья была некрасивой девушкой с грузной и мешковатой фигурой, но когда она воодушевленно говорила о просвещении, театральных пьесах и действах, о политических и культурных проблемах, то становилась прекрасной. Она была такая же просвещенная и одаренная натура, как и Василий Васильевич Голицын. Софья говорила по-польски, была знакома с польской культурой, что для двора Феодора Алексиевича было, как уже говорилось выше, весьма актуально. Софья писала пьесы, и под руководством Симеона Полоцкого, и самостоятельно, и эти пьесы разыгрывались в дворцовом театре. Царевна Софья, не будучи старшей среди царевен, её сестер (она была четвёртой дочерью царя Алексия Михаиловича и царицы Марии Ильиничны Милославской), заняла среди них первенствующее место благодаря своей смелости, решительности и воле. Никогда до неё в теремные покои царевен не входили мужчины, даже мальчики-стольники, но в покои Софьи приходил Симеон Полоцкий, её учитель, возможно, и Василий Васильевич Голицын. Ни одна царевна до Софьи не позволяла себе входить в палаты царевичей, а Софья постоянно бывала в палатах своих братьев Алексия и особенно Феодора. Когда царь Феодор болел и уже почти не выходил из своей комнаты, Софья лично за ним ухаживала, ничуть не смущаясь тем, что она, девушка, находится в палатах хоть и брата, но мужчины.

Встреча царевны Софьи с Василием Голицыным в покоях царя Феодора Алексиевича оказалась исторической и связала их настолько, что предопределила их дальнейшую судьбу. Для Василия Васильевича приход к власти Софьи стал восхождением к еще более обширной деятельности его как государственного человека, соправителя регентши. Но и отстранение царевны от власти предопределило падение боярина Голицына.

Когда царевна Софья стала Правительницей, регентшей при двух царях — Иване и Петре (1682), а ближний боярин Голицын ее официальным фаворитом, галантом, как тогда это называлось, она передала своему нежному другу руководство всеми важнейшими государственными делами, поручив ему возглавить российское правительство. Ему были доверены самые важные приказы, в том числе один из наиважнейших — Посольский приказ.

Василий Васильевич Голицын, боярин, князь и воевода, стал именоваться «царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегатель, ближний боярин и наместник Новгородский».

Он действительно оказался, прежде всего, «государственных великих посольских дел оберегателем», проявив себя как знаток большого дипломатического искусства В 1683 году Голицын добился подтверждения (пролонгации) Кардисского мирного договора со Швецией, заключенного в 1661 году. В 1686 году ему удалось заключить, казалось бы, выгодный для России мирный договор с Речью Посполитой. По этому договору, предполагавшему «вечный мир», подтверждались условия Андрусского перемирия, по которым к России отходили Киев, Левобережная Украина, Смоленск и Северные земли. Правда, в этом случае Россия обязывалась войти в Священную лигу, которую составляли Речь Посполитая, Австрия и Венеция. Целью Священной лиги была борьба с Крымским ханством, а следовательно, и с Османской империей. Россия, у которой с Крымским ханством были мирные отношения, должна была разорвать их и начать против крымских татар военные действия. Этот договор, казавшийся таким успешным, оказался причиной многих бед: и неудачных походов самого Голицына, и тягот последующих войн России с крымскими татарами и Османской империей в XVIII и в XIX столетиях. Но тогда, заключая выгодный для России договор, таких его последствий не могли себе даже представить.

В 1689 году Голицын одержал еще одну дипломатическую победу: он заключил Нерчинский мирный и торговый договор с Китаем, с которым граничили русские владения в Сибири. Это был первый в истории России официальный договор с Китаем.

Князь Голицын, глава правительства при Правительнице Софье, о котором она говорила, что он «человек ума великого и любимый от всех», стремился, как и Софья, к распространению просвещения и культуры, а потому продолжил дело создания Славяно-греко-латинской академии, начатое еще при царе Феодоре Алексиевиче. Академия была открыта в 1684 году, и прибывшие в Россию ученые, братья Иоанникий и Софроний Лихуды, начали читать в академии свои курсы. В науке царили латинский и польский языки, первый из которых хорошо знал Голицын, а вторым прекрасно владела царевна Софья. При Государевом дворе продолжали играть пьесы, написанные Симеоном Полоцким и самой Софьей.

В Москве устанавливался порядок, многое делалось и для украшения столицы. В 1685 году был построен трехъярусный дворец для царевен, сестёр и тёток Софьи. Внутри он был украшен живописью, хорошо обставлен в европейском духе, но с русским национальным колоритом. Примечательно, что в этом дворце было предусмотрено помещение и для Боярской думы.

Вообще в Москве в эти годы велось большое строительство: было построено около 300 каменных домов, но главное — Большой Каменный мост (в то время его называли Всехсвятским мостом) через Москва-реку. Он соединил центр Москвы с Замоскворечьем Этот мост задумали строить еще при царе Михаиле Феодоровиче, но помешала смерть царя и строителя Кистлера. Царь Алексий Михаилович строительство моста отложил. И вот теперь, в правление Софьи, князь Голицын предложил мост построить. Наблюдение за строительством Софья поручила ему. Мост строился с 1687 по 1693 год — пять с лишним лет. Москвичи были довольны: новый мост не только соединил части Москвы, разделенные рекой, но и своим великолепием весьма украсил столицу. В то же время среди москвичей шли разговоры о том, что на строительство моста было потрачено столько казённых денег, что на них можно было построить два, а то и три таких же. Москвичи считали, что забота Голицына о строительстве моста обошлась городу слишком дорого, и предполагали, куда подевались оставшиеся деньги, намекая на наблюдателя за строительством моста.

В то время на улицах Москвы поддерживалось благочиние: караульные стрельцы строго следили за порядком, останавливая и удаляя тех, кто его нарушал. Воспрещалось употреблять бранные и непристойные слова, ругаться матом. Софья поддержала гуманные устремления первого «министра» Голицына, и существовавшая со времен царя Алексия Михаиловича смертная казнь за употребление непотребных слов была заменена ссылкой.

Отменена была и смертная казнь для женщин, убивших своих мужей, предусмотренная Уложением 1649 года. Это была страшная смертная казнь — «окапывание»: женщину заживо закапывали в землю так, что на поверхности оставалась только одна голова. Можно себе представить, какие муки испытывала женщина во время такого медленного умирания, особенно зимой.

По желанию Софьи правительство во главе с Голицыным прилагало усилия для открытия новых фабрик, особенно текстильных, выписывало из-за границы мастеров для выделки в России бархата, атласа, сукна и других дорогих тканей, которые прежде привозили из-за границы.

Несмотря на гуманные устремления, во внутренней политике Софьи продолжалось преследование старообрядцев, раскольников. Указом Софьи от 1684 года повелевалось ловить раскольников, сажать в тюрьму, а наиболее упорствующих в своей вере — сжигать.

Это было странное противоречие в Софьином и голицынском «гуманизме», похожее на предательство: с одной стороны, верх жестокости к русским людям, исповедующим веру в Христа по старым, дониконианским святым книгам, а с другой — покровительство Голицыным иезуитству, а Софьей — латинству, католичеству.

Преследовались и беглые холопы. Указом от 13 февраля 1683 года предписывалось «ловить, наказывать и возвращать их владельцам всех беглых холопей, а тех, кого господа обратно взять не пожелают, ссылать на поселение в Сибирь».

Впервые за всю историю России правительство Голицына потребовало, чтобы помещики представили списки их крестьян и холопов с тем, чтобы ловить и ссылать бродяг, никому не принадлежащих. Проведено было и размежевание помещичьих и монастырских земель, определена более точная граница между ними, а вместе с тем и определена принадлежность крестьянина его хозяину.

Ранее по распоряжению правительства тяглые люди, которые уходили из деревень на посады, по просьбе посадского самоуправления имели право там оставаться, что было выгодно и посаду, и царской казне, потому что тяглецы участвовали в уплате податей. Но после решения голицынского правительства и издания Софьей Указа от 17 декабря 1684 года выход тяглых людей из деревень был строго воспрещен. Так проходило твердое прикрепление крестьян к земле, их закрепощение. А между тем Голицын якобы вынашивал планы освобождения крестьян.

Несмотря на то что еще в 1677 году Голицын получил звание воеводы Большого полка, слава полководца была ему чужда. Видимо, у него не было полководческого дара.

Однако подписание Голицыным «вечного мира», требовавшего союза с Польшей, Австрией и Венецией и разрыва мирных сношений с турками, заставило Россию в 1687 году послать войска для защиты польских и русских границ, другими словами, предпринять 1-й Крымский поход.

Главой 150-тысячного войска Софья назначила, конечно, своего фаворита — воеводу князя Голицына. Вероятно, она не сомневалась в полководческих способностях своего любимца и в удачном исходе этого похода.

По плану войско Голицына должно было соединиться с казаками гетмана Самойловича и вместе двинуться против турецких войск. Но план этот не осуществился. Степной пожар, жара и недостаток воды заставили русское войско остановиться. Голицын провел военный совет, на котором было решено: чтобы сохранить войско, лучше повернуть обратно. И войско направилось домой, в Москву. Поставленные задачи решены не были.

Во всем обвинили гетмана Самойловича, который якобы подстрекал к поджогу степи и неправильно вел себя по отношению к казацкой старшине. В присутствии Голицына казацкая старшина низложила Самойловича и новым гетманом избрала Мазепу, того самого, который впоследствии предал Петра I и Россию.

Таким образом, все неудачи похода были приписаны гетману Самойловичу, а Голицын объявлен героем, которого радостно встречала Москва, а особенно Софья.

Почувствовав безнаказанность, крымские татары с особым энтузиазмом стали разорять окраины России. Пришлось объявить новый поход. Главным воеводой опять был назначен Василий Васильевич Голицын. В начале 1689 года 150-тысячное войско под командованием князя Голицына выступило на защиту южных границ.

Но и этот поход оказался неудачным Вначале все как будто складывалось хорошо. Встретившиеся на пути в Крым отряды крымских татар были обращены в бегство. Обрадованная этим известием, Софья предвкушала полную победу. Но князь Голицын, дойдя с войском до Перекопа, был поражен тем, что вместо ожидаемого им благодатного края перед ним открылась такая же жаркая и безводная степь, которая изгнала его в первом его походе в Крым Для него это был шок. Он так детально изучил все карты (они висели у него в доме на стенах в рамах), и по картам все выходило очень хорошо. Но «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить», как однажды заметил Лев Толстой, находившийся, правда, почти двумя веками позже, но приблизительно в тех же краях и тоже с военными целями.

Судя по всему, воевода Голицын был нерешительным полководцем, боялся трудностей, больших людских потерь. Он и на этот раз повернул обратно, не выполнив порученного ему дела.

А Софья снова приписала ему подвиг, победу «над агаряны», и опять встретила его как героя, начальника победоносного войска, щедро наградив и его, и его сподвижников. Несмотря на все усилия Софьи приписать Голицыну какие-то победы, в глазах народа и её подросшего брата, царя Петра I, он не был ни героем, ни победителем Да и сам Василий Васильевич понимал, что его время, как и время правительницы Софьи, приходит к концу.

В начале 1689 года, когда Голицын выступил из Москвы с войском, молодой царь Пётр I вступил в брак с Евдокией Лопухиной и по закону стал считаться совершеннолетним К тому же Пётр показал свой решительный характер, смелую требовательность, опирающуюся на вроде бы «потешное», но войско, притом хорошо обученное на немецкий лад. Это современное по тому времени войско вполне могло противостоять стрельцам. И Софья, и князь Голицын это отлично понимали.

Пётр уже требовал, чтобы все самые важные государственные дела докладывались ему лично. Теперь Софье приходилось его долго уговаривать подписать какой-либо документ. Он не разделял мнения Софьи о победоносных походах Голицына, считая, что дело это Голицын просто провалил. А потому не хотел ни подписывать похвальную грамоту войску, ни давать добро на награду князю Голицыну. Софья уговорила его на это с большим трудом и 19 июля 1689 года торжественно встречала и награждала, как победителей, князя Голицына и его войско.

Софья давно вынашивала планы физического устранения ненавистного братца. Благородный, просвещенный Голицын этих планов не одобрял. Но начальник стрелецкого войска Шакловитый, верный Софьин слуга, стремившийся стать её фаворитом, поддерживал ее замысел.

В ночь с 7 на 8 августа 1689 года Пётр I был внезапно разбужен: прискакавшие в Преображенское два стрельца принесли известие, что его жизнь и жизнь его семьи в опасности. Не мешкая, Петр вскочил на коня и ускакал в Троице-Сергиеву лавру. Утром следующего дня туда прибыла и его семья.

Несмотря на пережитый испуг, Пётр решительно начал розыск о заговоре Шакловитого против законного царя в пользу регентши. Розыск закончился арестом стрельцов и казнью Шакловитого.

В этой сложной ситуации князь Голицын не кинулся на защиту интересов Софьи. Он надеялся на примирение сестры и брата, на мирный исход дела. Но когда был казнён Шакловитый, Василий Васильевич понял, что Софья проиграла. Не желая вмешиваться во все эти дела и надеясь на защиту своего двоюродного брата Бориса Алексеевича Голицына, который был воспитателем и советником царя Петра, он уехал в свое подмосковное имение, показав этим, каким «преданным и верным другом» Софьи он был.

Но недолго ему пришлось наслаждаться мирной тишиной имения, вскоре он был вызван к Петру для дачи показаний, и ему вместе с сыном Алексеем пришлось отправиться в резиденцию царя — Троице-Сергиеву лавру.

По-видимому, князь Борис Алексеевич Голицын заступился за своего двоюродного брата, и это сделать было нетрудно: никаких враждебных действий по отношению к Петру князь Голицын не совершал, а потому на допросе легко опроверг все нелепые обвинения нескольких на него доносов. Приговор был сравнительно мягким: жизнь князя Василия Васильевича Голицына была сохранена, но он лишался всех чинов, наград и имений и навечно ссылался вместе с семьей на север. При конфискации богатств Голицына была сделана дошедшая до нас их опись: 100 тысяч червонцев, 400 пудов серебряной посуды и множество драгоценных и дорогих вещей.

В Вологде, по пути в ссылку, Василий Васильевич получил от царевны Софьи последнюю весточку — письмо и деньги — доказательство её верной дружбы и любви.

Сначала Голицын отбывал ссылку в Каргополе, затем в Яренске. В 1696 году он был переведен в Пинежский волок, находившийся между Холмогорами и Архангельском, в село Кологоры.

В этом далеком северном краю с прекрасной природой он прожил, всеми забытый, еще 18 лет. Согласно преданию, он не поддавался горестным размышлениям, а занимался хозяйством, разводил лошадей, общался с местным населением, в большинстве своем владевшим грамотой. Говорят, он учил местных девушек московским песням Возможно, именно в этих краях бывший фаворит у царского престола обрел душевный покой и был по-настоящему счастлив.

Может быть, напрасно Петр I удалил от себя князя Голицына, одного из образованнейших людей того времени, по сути, своего единомышленника, ратовавшего за сближение России с Европой, за принятие европейской культуры. Василий Васильевич мог бы быть преданным соратником Петра I во всех его преобразованиях. Но не случилось.

Князь Голицын скончался в 1718 году под Пинегой, в селе Кологоры, и был погребен в Красногорском мужском монастыре. Он пережил свою благодетельницу Софью на 10 лет.