«Революционная» деятельность
«Революционная» деятельность
Как написано практически во всех биографиях Маяковского, его нуждавшаяся в средствах семья сдавала койки в своей квартире студентам. Студенты вели беседы на «революционные» темы. Гимназист Маяковский слушал эти разговоры и читал нелегальную литературу, которую брал у жильцов. Его энтузиазм заметили и стали давать поручения: отнести кому-то записку, передать брошюру или листовку. Работу эту молодой гимназист выполнял с удовольствием, поскольку в ней было нечто романтичное. И, главное, ничего не надо было учить, никто не требовал отчёта о выученном, как в гимназии, учёба в которой, как мы помним, у паренька не заладилась, и у него пошли…
«Единицы, слабо разноображиваемые двойками».
И Маяковский учиться бросил. Но вовсе не потому, что вступил в РСДРП, а из-за отставания по основным предметам: математике, латыни, греческому языку. Потому и в Строгановское училище собрался поступать, что там этих предметов не изучали.
В тайных гимназических кружках Маяковский не участвовал, поэтому в документах охранки, в которых перечисляются фамилии революционно настроенных гимназистов, он не упоминается.
Весной 1907 года Гирш Бриллиант и Николай Бухарин провели в Сокольническом лесу слёт революционно настроенной молодёжи. Участвовал ли в той маёвке гимназист Маяковский? Мы предположили, что он мог в ней участвовать. Но подтверждений этому нет. И, главное, сам Маяковский нигде не упоминает о подобном сверхромантичном партийном мероприятии.
Вспомним ещё раз, как в «Я сам» описано начало его подпольной работы:
«1908 год. Вступил в партию РСДРП (большевиков). Держал экзамен в торгово-промышленном подрайоне. Выдержал. Пропагандист. Пошёл к булочникам, потом к сапожникам и наконец к типографщикам. На общегородской конференции выбрали в МК. Были Ломов, Поволжец, Смидович и другие. Звался „товарищем Константином“».
Есть этим словам подтверждение? Кто-нибудь ещё говорил о Маяковском нечто подобное?
Нет!
Рассмотрим этот фрагмент со вниманием. В нём речь идёт о том, что юный Маяковский стал пропагандистом.
Но кто такой пропагандист? Это человек, умеющий доходчиво растолковывать трудные для понимания вещи. Обладал ли такой способностью гимназист-двоечник Маяковский? И есть ли свидетельства, говорящие о том, что он в самом деле работал пропагандистом у булочников и сапожников?
Таких свидетельств нет. Существует лишь рассказ Аркадия Самойлова (мы его уже приводили), в котором охарактеризовано первое не очень удачное выступление «товарища Константина» перед рабочими (булочниками или сапожниками):
«… в нашем кружке нужно говорить гораздо проще, чем говорил он, …слушатели кружка не совсем разобрались в том, что он им рассказывал, не всё дошло до их сознания».
Иными словами, «пропаганду» молодого Маяковского слушатели воспринимали с трудом, то есть «пропагандистом» он был посредственным. Да и в дальнейшей жизни ему постоянно говорили, что люди его не понимают.
А что касается членства Маяковского в Московском комитете партии социал-демократов, то даже большевик Иван Карахан, который одним из первых ввёл его в компанию молодых революционеров, впоследствии написал:
«По вопросу о том, мог ли быть В.В.Маяковский членом МК партии в 1907–1908 году, – я думаю, что не мог, а позднее – в 1909–1910 году – мог быть. Туда входили опытные партийцы со стажем».
Но в 1909 году семь месяцев Маяковский провёл в тюрьме, в 1910-ом партийными делами вообще перестал заниматься. А в 1907–1908 годах он был ещё неопытным пареньком, так что введение его в Московский комитет партии в ту пору весьма и весьма сомнительно. Так что никак не мог он оказаться на равных с «опытными партийцами со стажем».
Владимир Вегер-Поволжец фактически разделял сомнения Ивана Карахана:
«Маяковский говорит, что на общемосковской конференции он был „избран“ в состав МК партии. Здесь неудачно употреблено слово „избран“, так как может быть сделан вывод, что выборы имели обычный характер, как делается сейчас. В то время так не делалось, конференция проходила в лесу, Сокольниках. Сокольническая конференция сформировала Московский комитет. Туда был введён Маяковский».
То есть Вегер как бы подтверждает, что если бы Маяковский на самом деле был введён в МК РСДРП на конференции в Сокольническом лесу, он на всю жизнь запомнил бы, как проходила его кооптация, и никогда не спутал бы её с «избранием», которого не было и быть не могло.
Теперь о знакомстве с видными большевиками.
Вегер-Поволжец направил пришедшего к нему Маяковского в Лефортово – к Георгию Оппокову-Ломову, который уезжал в Петербург. Маяковский стал Ломову помогать: разносил листовки, прокламации, нелегальную литературу, оповещал людей о намеченных мероприятиях. Оппоков-Ломов мог брать его на какие-то нелегальные встречи, на которых присутствовали видные подпольщики, члены МК РСДРП: Пётр Смидович, Иван Скворцов, Денис Загорский. Маяковский их запомнил, они его – нет. На какой-то тайной сходке пришедшего вместе с Оппоковым Маяковского мог заметить секретный агент охранки и внести его в свой отчёт начальству. Когда арестованному Маяковскому следователи сообщили, что по их данным, он является членом МК, это могло удивить его самого.
Уехавшего в Питер Оппокова-Ломова заменил другой партийный организатор – какой-то другой опытный эсдек, у которого были свои помощники. Маяковский стал ему не нужен. И гимназиста отправили, по его же собственным словам, «к типографщикам». Это тоже весьма сомнительно – ведь он никогда типографскими делами не занимался.
Да, его могли попросить напомнить опытному типографщику Трифонову, что тот приглашён на тайное совещание. И Маяковский напомнил. А потом принёс в типографию компрометирующие её прокламации. Этот «принос» явно был организован Охранным отделением. Вот почему задержанный в засаде «потомственный дворянин» так возмущался, а потом (на допросе) ещё и написал:
«… никакого отношения к каким бы то ни было революционным организациям… я не имел и не имею».
А ведь настоящие (убеждённые) революционеры-подпольщики своей партийной принадлежности не скрывали. Вспомним, как эсер-террорист Иван Каляев, совершивший покушение на Великого князя, кричал, когда его на извозчике увозили из Кремля:
«– Долой проклятого царя, долой проклятое правительство, да здравствует партия социалистов-революционеров!»
А Маяковский от своей принадлежности к «Московской организации Российской социал-демократической рабочей партии» отказывался категорически. И неоднократно!
Когда он вышел на свободу, подпольщики сразу же должны были дать ему понять, что к революционеру, который «засветился» в полиции, прежнего доверия уже нет, поэтому нелегалам он не нужен. К тому же Маяковский и по своей комплекции не очень подходил для подпольной работы – слишком был рослый, высокий, сразу бросался в глаза.
Как бы там ни было, но в «Я сам» (образца 1922 года) о подпольной работе сказано:
«Здесь работать не пришлось – взяли».
Не удивительно, что Маяковский стал общаться с членами совсем другой социалистической партии – с эсерами. И во второй раз его арестовали по делу, затеянному ими.
Получается, что к революционному движению Владимир Маяковский имел точно такое отношение, как и Николай Хлёстов, попавший за решётку только потому, что жил в квартире, в которой была устроена засада. А у Маяковского приятели были нелегалы, вот вместе с ними ему и пришлось сидеть. И вёл он себя в тюрьме как человек, потерявший свободу по недоразумению.
Кстати, и Сергей Медведев, ближайший в ту пору друг Маяковского, которому он сообщил о своем намерении покинуть партийные ряды, написал:
«У меня плохо сохранилось в памяти содержание того разговора с Маяковским после выхода его из Бутырской тюрьмы..».
Да и был ли вообще тот разговор? Видимо, ничего экстраординарного в поступке получившего свободу узника не было, иначе память сохранила бы подробности.
И мать Маяковского была абсолютно права, когда писала:
«Я не допускаю, чтобы мой сын был каким-либо организатором или членом какой-либо преступной партии».
Иными словами, получается, что никакой революционной деятельностью юный Маяковский всерьёз не занимался. Он просто находился в приятельских отношениях с революционно настроенными студентами (жильцами), за что трижды и поплатился.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.