«Я ученик в роли тренера…»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Я ученик в роли тренера…»

Он не ушел из футбола, он остался в нем, пусть и в другом качестве. Олег Романцев, предложивший Черенкову место рядом с собой на тренерской скамье, объяснил свое решение просто: «Если бы мы допустили его уход, то это означало бы, что мы ничего в этой жизни не понимаем и не ценим. Такие люди рождаются раз в столетие. Людьми, столь преданными команде и футболу, «Спартаку» никоим образом нельзя разбрасываться. Его опыт футболиста нам еще ой как пригодится. Ясно, что он не сразу оформится как специалист – тренер. Да и странно было бы сразу ожидать от него проявлений тренерской проницательности Кройфа или тактической мудрости Сакки. Но то, с какой ответственностью и энтузиазмом он взялся за новое дело, наводит на мысль, что он многого сможет добиться на этом поприще. Я приобрел помощника, которому есть, что рассказать и показать молодым футболистам. Спасибо Федору за его неповторимую игру. Спасибо за согласие работать со мной и передавать свой богатейший опыт игрокам нового поколения, раскрывать им свои секреты».

Федор сам, без каких-либо намеков и обсуждений решил закончить карьеру игрока, когда ему исполнилось тридцать пять: «Я понял, что когда-то надо остановиться. Три последних месяца проболел, а после выздоровления задал себе вопрос: смогу ли в своем нынешнем состоянии набрать прежнюю форму и играть, как раньше? Прекрасно понимал – в такой команде, как «Спартак», нельзя отбывать номер, как бы ни были благосклонны к тебе болельщики. Здесь если играть, то играть хорошо. Пришло время уходить. Я ведь не допускал и мысли, что могу быть Романцеву обузой. Я и г р а т ь хотел в «Спартаке», а не числиться. Я пришел в футбол, совсем не думая, что когда-нибудь состоятся такие пышные проводы. Я просто играл. Союз, содружество, Россия – я пережил столько чемпионатов. И во всех пытался сохранить свой уровень. Когда чувствуешь, что не можешь больше его поддерживать – какой смысл играть дальше. Я решил, что никакого. И ухожу… Потому и ухожу, что хочу остаться в памяти людей играющим Черенковым, но – не доигрывающим. Я счастливый человек, в стольких спартаковских составах поиграл! И вроде не без пользы. Но, когда ты с лавки не можешь встать на усиление, пора заканчивать. И очень важно, чтобы к этому моменту тебя не подталкивали, должно прийти самоосознание: на сегодня ты отдал футболу все, что мог. И уйти игроком».

«Играть – так в «Спартаке», тренировать – тоже», – с гордостью сказал однажды Федор в одном своем интервью. Однако, не с легкой душой менял он свое амплуа. Были ему и предложения об открытии своей собственной школы футбола, на что Черенков, с присущей ему самокритичностью и скромностью ответил отрицательно: «Я реально оцениваю свои способности. Зачем же обнадеживать ребят, чтобы потом все бросить. Уж лучше не затевать это вовсе». И Олегу Романцеву за его предложение он был благодарен, как может испытывать благодарность только истинный спартаковец: «Это точно – какой я тренер? Пока…» Меня выручило, спасло предложение Романцева. Я же совершенно не знал, что мне делать после футбола. Столько лет в нем прожил – и надо уходить. Куда, кем? И от чего – от футбола? Но разве от него уйдешь? Это был замкнутый круг без точки разрыва. Болея, травмируясь, я знал, куда обязательно буду возвращаться. И вдруг – конец. И неизвестность впереди. Делать-то что?…»

После выхода из больницы Федор пришел к Олегу Ивановичу и рассказал ему о своих ощущениях. Тот предложил ему поработать тренером со спартаковским дублем, и 21 мая 1994 года Черенкова официально представили команде, где в основном были ребята 17-18 лет.

Уже представленный дублерам как тренер, Федор решил однажды поучаствовать-таки в двусторонке на полполя в Тарасовке. Нет, он не был тогда безупречен, да и как требовать этого от человека, полторы недели назад вышедшего из больницы. Но несколько раз выделывал на поле то, что умеет только Черенков. И наслаждались взаимодействием с ним партнеры. И во все глаза следили за ним с кромки поля штатные дублеры. А когда присутствующий журналист спросил его: «Может, не стоило все-таки уходить, а?» – в ответ прозвучало устало и решительно: «Стоило. Видели, сколько я сегодня запорол?» Когда об этом разговоре стало известно Романцеву, он усмехнулся: «Я бы удивился, если бы услышал от него другое».

Федор был счастлив остаться в родном клубе, хотя с присущим ему «черенковским комплексом скромности» считал, что в роли тренера ему долго придется быть лишь учеником: «Не знаю, право, как дальше пойдет дело – ведь известно, что хорошие игроки нечасто становятся хорошими тренерами. Пока скажу одно: самому играть было куда легче. Я быстро понял разницу между игроком и тренером. Теперь все нужно делать в жизни гораздо быстрее. И брать на себя ответственность за других. Умение тренера заранее увидеть игру, наверное, сродни таланту режиссера, уже мысленно представляющего себе будущий спектакль. И здесь очень важно не промахнуться в выборе исполнителей. Только тогда получится настоящее зрелище. Такой дар есть у Бескова, Романцева. Именно потому «Спартак», как бы трудно ему ни приходилось, никогда не отступает от своей игры – игры для зрителя».

Иные болельщики, для которых Федор Черенков был непревзойденным мастером мяча, с сожалением и разочарованием восприняли тренерство своего кумира. И, может быть, не без основания? Трудно было представить его в роли учителя. Показать – да, здесь он король! Да только кто повторить сможет…

Но, наверное, приоритет в оценке способностей Черенкова – тренера принадлежит все-таки специалистам. Николай Петрович Старостин: «С двенадцати лет Федор все летнее время проводил у нас в Тарасовке. Многие мастера считали своим долгом опекать его. Помню, как я в семь часов утра выходил на поле, а меня уже поджидал юный Федор. Он занимал место вратаря, и мы целый час занимались техникой удара. И мне было очень приятно через несколько лет увидеть Черенкова уже в роли лидера спартаковцев. Он стал мастером, тонко разбирающимся в современном футболе, умеющим повлиять на стиль игры всей команды. Причем его характер ничуть не изменился, он все тот же скромный, прямой, искренний человек. Думаю, и как тренер Федор займет достойное место в родном клубе. Смотреть каждую его тренировку – одно удовольствие: настолько легко, непринужденно раскрывает он перед молодыми игроками все нюансы техники и тактики. Я с полным правом могу сказать: сын полка стал командиром, надежным, ответственным за свое дело».

Олег Иванович Романцев, всегда ценивший и ценящий способность любого тренера психологически переживать все достижения и малейшие неудачи коллектива, а в человеке ненавидящий двуличие и обман, не ошибся в выборе помощника – более заботливого и тонкочувствующего, стремящегося, прежде всего, к совершенствованию самого себя, партнера, чем Черенков, трудно представить. «Прийти-то тренером несложно, – переживал Федор, – а вот стать им… Я пока все делаю, как будто сам играю. Не могу отвыкнуть от мысли, что позиция моя в команде уже изменилась. Кто-то что-то не так сделает, и я сразу думаю, что сам бы на его месте поступил так-то и так-то. А это ведь неправильно, надо уже другими категориями мыслить. Какими-то общекомандными. Мало ли что я на лавке себе думаю – играют- то ведь другие люди. А мне по-прежнему кажется, что я все так же выхожу на поле. Плохо это, наверное. И, главное, не знаю, когда это кончится. Вчера вот называли по имени – сегодня выучили отчество. Для меня – этап. Тяжело ли быть над теми, с кем играл? Несомненно. Да и не умею я быть «над». Мы по-прежнему остаемся партнерами. Главное, чтобы у нас был на всех один футбол. Тогда – прорвемся».

Некоторое время Черенков как помощник Романцева в основном «Спартаке» отвечал за статистику и за оценку перспективы игры команды в той или иной встрече, и получалось это у него отлично: «В оценке шансов команды мои прогнозы точны в 90 % случаев. А точно спрогнозировать на все 100 % – просто нереально. Потому что тренер соперника может изменить тактику буквально перед игрой».

Помимо закрепленных за ним функциональных обязанностей тренера, Федор сам определил для себя еще одну обязанность: «Конечно, дублеры – молодые люди с уже сложившимся мировоззрением, но моя задача, помимо прочего, заключается вот в чем: объяснить, а если нужно – и доказать, до какого самозабвения нужно любить футбол, чтобы в нем преуспеть. И еще очень важно не загубить поколение футболистов, которые только заявляют о себе, не отучить их от честной игры, не развратить психологией компромиссов. У нынешних игроков совсем другая психология, чем у футболистов прежних поколений. И то джентльменство, которым отличались «звезды» прошлого, в наши дни – большая редкость. Футбол сегодня – это огромные деньги. Какие доходы приносит клубам и игрокам участие в европейских кубковых турнирах! Неудивительно поэтому, что футбол стал очень жестким. Если есть хоть малейшая возможность забить гол, игрок во что бы то ни стало постарается ее реализовать, не думая о том, что может нанести травму сопернику».

Наставничество увлекло Федора, как любую творческую личность увлекает возможность созидать: «Иногда приходится сталкиваться с такими моментами, о которых я, будучи футболистом, даже не подозревал. Столько лет на поле – и только теперь я с удивлением обнаружил, что тренироваться и тренировать – это две абсолютно несравнимые вещи. Часто во время тренировки выхожу на поле вместе с игроками – заменяю травмированных футболистов во время отработки некоторых упражнений, показываю ребятам, как надо исполнять тот или иной технический прием, как оценивать игровую обстановку. После тренировок мы, тренеры, проводим между собой турниры по мини-футболу и таким образом снимаем нервное напряжение. В каждом тренере живет душа футболиста, и когда наблюдаешь за игрой – переживаешь больше, нежели находясь на поле».

И жена Федора Ирина все чаще с беспокойством отмечала, что с тех пор, как он занялся тренерством, «морально ему тяжелее, нервничает больше. Переживает, сидя на тренерской скамейке. Раньше он приходил усталый, но была радость от побед. А теперь, как бы ни сыграли, он все проблемы домой в своей голове несет, потому что матч для него не закончился». Каких усилий стоило Черенкову тренерство, знает, наверное, только он сам. Не получается игра у команды – он терзается больше всех вместе взятых футболистов. Халтурит кто-то на тренировке – как его может «подстегнуть» человек, органически не способный повысить на кого- либо голос?

Но как же рад был мастер, когда кто-то из болельщиков, футболистов или тренеров узнавал в ком-нибудь из молодых его, черенковское, мастерство! «Плоды воспитания» – как же это мне дорого. Вот Юрий Никифоров прислушался к моим советам в плане постановки удара – некоторые голы он забивает именно так, как я ему советовал». А когда болельщики стали говорить, что Илья Цымбаларь очень похож на Черенкова по технике, Федор скромно, но не без гордости заметил: «У Ильи Цымбаларя самобытная техника, и он был прекрасным мастером еще до знакомства со мной. Но, если он что-то приобрел у меня – я рад».

Эта-то скромность вкупе с необыкновенной совестливостью и честностью донимали Федора более всего в вопросе, сможет ли он стать настоящим тренером. Потому что для него всегда важно именно это – быть настоящим. «Самое трудное для меня – спрашивать и требовать. Я по характеру мягкий. Слишком мягкий. И когда мне приходится высказывать свое мнение тренера, я думаю, не рановато ли мне это?»

Крайне самокритичный и очень искренний человек, он всегда мучительно раздумывал, смеет ли он, вправе ли оценивать ту или иную ситуацию или персону: «Футбол каждый сезон преподносит нам какие-либо новшества. Он меняется. Он стал более атлетичным, и игроки гораздо сильнее функционально подготовлены. Но одной из важнейших составляющих современного игрока продолжает оставаться психологическая подготовка каждого футболиста и всей команды в целом. Психологическим настроем можно просто «смять» соперника. У нашей сборной есть проблемы именно с морально – волевой, психологической подготовкой. Нам не хватает сыгранности, не отлажены коллективные действия – то, чем всегда отличался российский футбол. Как результат отсутствия этого – низкая реализация голевых моментов. Я хотел бы сделать оговорку, что мне, как тренеру, рано высказывать свое мнение относительно игры сборной, но как любой человек, любой болельщик, который неравнодушен к судьбе нашего футбола – имею право на это». Черенков – и этим все сказано.

А вообще Черенкова по праву можно было бы считать примером, наставником и воспитателем в футболе, независимо от его участия в реальной тренерской работе. Шутливые строчки, преподнесенные ему друзьями в день прощального матча, в комментарии не нуждаются:

Он и в тридцать пять, как прежде, молод.

У него в футболе роль особая.

Он – профессор нашего футбола,

Заодно – наглядное пособие.