ГЛАВА XXII Д-р Кауэр, профессор химии

ГЛАВА XXII

Д-р Кауэр, профессор химии

Оперативная сводка:

Смерть кралась за подводными лодками во всех семи морях света. Теперь конвои охраняли авианосцы с тридцатью-сорока самолётами на борту. Командирам подводных лодок, которые щадили свои корабли, свои жизни и жизни своих людей, приходилось держаться под водой. Но как кит должен подниматься на поверхность, чтобы набрать воздуха, так и подводные лодки должны были всплывать, чтобы подзарядить аккумуляторные батареи. Лодка, надо сказать, была отнюдь не беззащитна в надводном положении, но она была безусловно недостаточно вооружена. Германская военная промышленность, испытывавшая огромные трудности, работая под градом сыпавшихся на неё бомб, не имела возможности вооружить подводные лодки достаточными средствами обороны. А в небе появлялось всё больше и больше самолётов противника. И все больше лодок становились их жертвами.

В июне было потоплено 17 лодок, из них 11 – самолётами. В июле потери составили 37 лодок, из них 30 – в результате атак с воздуха.

В июле в Киле состоялось совещание, на котором присутствовали пятьдесят представителей кораблестроительной и военной промышленности. Среди присутствовавших находился и новый командующий подводным флотом адмирал фон Фридебург. Предметом обсуждения явились «подводные лодки Вальтера». В итоге на верфи «Ховальдт» поступил приказ сконструировать новые, меньшие по водоизмещению лодки Вальтера, получившие название «лодки Габлера», для боевых действий в прибрежных водах. Фирма предложила представить военно-морскому командованию первую лодку нового типа в качестве рождественского подарка, а затем, если лодка покажется успешной, заложить сто таких лодок. Также будут немедленно начаты строительством 24 океанские «лодки Вальтера» серии XVIIb. Экспериментальная и учебная версия того же корабля – серии XVIIa – вообще никогда не вступала в строй. Но результаты, полученные при испытаниях первой экспериментальной лодки – «V-80» – были оценены как настолько удовлетворительные, что решено было не тратить время на испытания лодок стандартного типа. В течение шести недель красовались на стапелях шпангоуты «лодок Габлера», но внезапно проект отменили – предположительно, в пользу какойто другой программы. То же самое случилось с лодками серии XVIIb.

«Другая» программа касалась строительства «электролодок».

Важно было прежде всего найти средства к усовершенствованию уже действующих лодок, если только их не собирались убирать из числа строевых. Ответ был найден в виде «шнорхеля»[37] – вентиляционной мачты, которая могла выдвигаться, когда лодка находилась в подводном положении, чтобы обеспечивать работу дизеля под водой и проветривать лодку. Шнорхель был даром небесным и для «лодок Вальтера», поскольку позволял бы им пройти весь путь до позиции в подводном положении, на электромоторах и дизелях, а турбины использовать только при атаке.

«Лодки Вальтера» имели возможность отрываться от большинства преследователей, а электрические лодки, которым Дениц отдавал предпочтение, с их максимальной подводной скоростью хода 19 узлов, уступали первым на несколько, но весьма важных узлов.

Первые несколько лодок старого типа весьма скоро оборудовали шнорхелями. Но однажды вся команды одной подводной лодки лишилась сознания, и только что не отравилась насмерть выхлопными газами – в это время все переборки в целях вентиляции лодки были отдраены…

* * *

Обычно духота в лодке была в пределах того, что может выдержать нормальный здоровый человек, но с появлением шнорхеля эта духота становилась опасной. И пошло гулять мнение, что длительное использование шнорхеля опасно для здоровья.

И вот в срочном порядке доктору Кауэру, специалисту по клинической климатологии, поручили проверить состояние воздуха внутри лодки во время её следования как в надводном, так и в подводном положении. Кауэру было велено держать результаты исследования в строгой тайне.

Однажды команды первых лодок, оборудованных шнорхелями, увидели человека в гражданском, сопровождаемого адмиралом Тидсеном. За ними шла целая бригада людей, тащивших загадочную аппаратуру. Все они ступили на борт «U-237».

Многочисленные важные персоны, окружавшие доктора Кауэра, ничуть не смущали его. Он разговаривал с ними столь же непринуждённо, как разговаривал бы со своими родственниками или с обычными матросами. С другой стороны, он развил такую удивительную активность и показывал такую физическую готовность, какую в этих местах не привыкли видеть у гражданских лиц.

Как заправский подводник, он быстро вскарабкался на мостик и так же быстро исчез в люке. Адмирал и другие господа последовали за ним с меньшим проворством. Кауэр пожал руки командиру и механику и с ходу ошеломил их градом вопросов, прежде всего насчёт аппаратуры центрального поста, потом насчёт вентиляции на корабле и состоянии воздуха, а затем спросил их, что, по их разумению, можно сделать в этом вопросе.

А тем временем его странную технику спускали в лодку.

– А теперь можно я обращусь к команде?

– Пожалуйста! – с лёгким поклоном и лукавой улыбкой ответил командир. – Если я правильно расслышал вашу фамилию – доктор Зауэр?

Адмирал нахмурился, а команда засмеялась, и сам Кауэр затрясся от смеха.

– Если не можете запомнить мою фамилию, я согласен и на это, лучше не придумаешь.[38]

«U-237» отошла от пирса, вышла в открытое море и погрузилась на перископную глубину. Море было спокойным, и эксперименты можно было проводить в спокойной обстановке. 

И они начались. Подняли шнорхель, заработал дизель и втянул в себя воздух из отсека. Кауэр почувствовал сильную боль в ушах, надавило на глаза. Он покачнулся. Дизель задрожал, заглох, опять заработал.

Кауэр стоял в кормовой части тяжело гудевшего левого дизеля. Он видел, как серый дымок идёт из дизеля в лодку.

«Боже мой, – подумал он, – это же чистый формальдегид».

Но он не торопился давать сигнал, о котором договорились. Ему хотелось узнать, куда потечёт дым и газ и что произойдёт дальше. Рядом с ним потерял сознание человек, стоявший на вахте. Кауэр решил, что пора дать сигнал. Внезапно он почувствовал, как на щеках появилось онемение, потом, не успел он сделать два-три вдоха, оно перешло на руки. Он сжал кулаки, руки непроизвольно согнулись. Он понял, что вот-вот потеряет сознание. Он сжал губы и неверным шагом пошёл подальше от дизеля.

Очертания двух гремящих монстров закружились, колени стали подгибаться. Он вот-вот должен был опуститься на палубу, когда чья-то рука грубо оттащила его от дизелей. В прилегающем пространстве воздух был чуть полегче. Находившегося в полубессознательном состоянии профессора пошатывало. Он пошарил руками, за что бы ухватиться, попал на что-то мокрое и горячее, отдёрнул руку, потом рука опустилась на что-то мягкое, потом на какойто шершавый металл. После этого профессор потерял сознание.

Когда он стал приходить в себя и туманные очертания вокруг него стали приобретать форму, то в одной из фигур рядом с собой он узнал адмирала, озабоченно смотревшего на него.

Наконец адмирал прервал молчание.

– Так-то, мой дорогой Кауэр, вы платите нам за то, что мы вас вытащили из дизельного отсека, – произнёс он с улыбкой.

Оказывается, когда Кауэр правой рукой шарил, за что бы ухватиться, то обжёгся о дизель и отдёрнул руку, она попала на лицо адмиралу, а шершавой металлической поверхностью были его погоны.

Вокруг раздался смех облегчения. Адмирал тоже оказался человеком.

Подошёл и командир – поинтересоваться, как себя чувствует профессор, – и протянул ему щедро наполненный стакан.

– Знаете, профессор Зауэр… – Он запнулся, краем глаза взглянул на адмирала. – Когда вы пришли на лодку, мы подумали: вот, ещё один кабинетный моряк пришёл – из тех, которые сидят в сухих, удобных, красивых кабинетах и ломают голову над тем, как надо командовать подводной лодкой. Но, слава Богу, все мы иногда делаем ошибки.

– Это верно. И это относится ко всем нам, – ответил Кауэр.

Затем он многословно извинился перед адмиралом за то, что так вышло, и удалился к своим приборам.

Трижды провёл Кауэр свои опыты. Когда лодка вернулась в Киль, было уже темно.

Работая днём и ночью, доктор Кауэр составил 1 413 химических формул, 1 321 комплекс физических расчётов.

Жене он сказал:

– Это великие люди. Для них я сделаю все.

Результаты его опытов имели огромную ценность для дальнейшего оснащения подводных лодок шнорхелями.