14. Для души и отдыха

14. Для души и отдыха

Во время службы в органах внутренних дел, особенно в последние годы, всё чаще возникала мысль о времени, когда уже можно будет оставить её, не работать, жить — хоть и на пенсии с учетом её мизерности — в своё удовольствие. И мне казалось, такое возможно.

Но, уйдя со службы и занявшись частной юридической практикой, понял, насколько я ошибался. Работая в милиции без выходных и праздников, я ежегодно пользовался отпуском, который никогда не был меньше тридцати дней, не считая времени на дорогу к месту отдыха и обратно. Став предпринимателем, я забыл, что такое отпуск. Как можно было уехать на месяц, если на руках десятка два судебных дел, услуги по которым, как правило, уже оплачены клиентами? Даже отлучка на семь-десять дней, например в турпоездку, — в которой не отдохнёшь, а, наоборот, измотаешься до предела, — требовала массу предварительных действий по переносу дней судебных заседаний, по уговорам клиентов и так далее.

Хорошо хоть то, что предпринимательство позволяло планировать нагрузки. Сколько соглашений заключаешь с клиентами, такова будет и нагрузка, и я этим активно пользовался. В первые годы своего предпринимательства я активно рекламировал свои услуги и в результате захлёбывался делами, потом перестал этим заниматься, и нагрузка сразу упала; клиенты шли уже не по моей рекламе и объявлениям, а узнавали друг у друга обо мне и моих услугах, и этого было достаточно. Кроме того, добавлялась работа с предприятиями по договорам на постоянное юридическое сопровождение, а также работа по трудовым договорам по свободному расписанию (метод фриланса и аутстаффинга).

Такой режим работы позволил мне заниматься и другими делами и не забывать про свои увлечения, а они у меня были.

На первом месте, разумеется, было и есть коллекционирование минералов и изделий из них, на втором — поездки, хотя и кратковременные, по любым появляющимся для этого причинам и основаниям.

Были и есть и другие занятия для души. Остановлюсь на некоторых из них, что, скорее всего, получится несколько фрагментарно, учитывая, что мои «Записки…» — не художественное произведение, это мне не по плечу, а просто желание рассказать о себе доступным языком.

В свете сказанного я до сих пор благодарен своему приятелю Николаю Шитову, который в 1988 году подсказал мне возможность получения земельного участка под строительство дачи. Мне самому об этом даже мысль не приходила в голову. А за пару лет до этого, когда по УВД прошёл слух о выделении для сотрудников земельных участков под дачи где-то на Лесной Речке, я остался к этому совершенно равнодушен.

Николаю в своё время с земельным участком помог Виктор Шик, наш общий приятель, который, будучи пилотом, начал строить дачу в СОТ «Полёт» в Васькове. Виктор познакомил меня с В. В. Разливским — начальником авиаотряда № 2 (Васьково), тот дал команду Володе Бахареву — председателю СОТ, и 28 июня 1988 года состоялось решение о принятии меня в члены СОТ «Полёт».

Выделенный мне участок располагался на возвышении. С одной стороны он круто обрывался, а с другой стороны полого спускался к заболоченной территории. Участок рассекала заброшенная старая дорога, вымощенная огромными камнями, на которых, как на фундаменте, мы с Еленой начали строить дачный домик. Но, начав строить, я понял, что сначала нужно соорудить что-то вроде сарая для инструмента и материалов. Пришлось делать его, а уж потом вернуться к строительству дома.

Строитель я был никакой, но молоток и пилу держать умел (спасибо школьным урокам труда и моему деду, которые научили этому в своё время). Всё было впервые, подсказок со стороны, как и подходящей литературы, не было, зато был дефицит на всё, что только было нужно для строительства. Конечно, помогли связи и знакомства. Одно было хорошо — всё стоило копейки, и я мог позволить себе выделять из своей зарплаты деньги на доски, гвозди и т. п.

Дачный домик получился, на мой взгляд, удачным, но не был рассчитан на зиму, мы строили его для лета. Тогда и в голову не приходило, что он может понадобиться зимой. А теперь приходится об этом сожалеть. Ведь можно было поднатужиться и сделать домик зимним. Вот была бы сейчас благодать! Если же утеплять дом сейчас, то придётся раскошеливаться на приличные деньги.

Строили мы с Еленой дом года три-четыре, всё делали своими руками, кроме установки стропил и сооружения шиферной кровли. Домику уже более двадцати лет, и пришла пора его капитально ремонтировать.

С соседями нам повезло, все оказались знакомыми, а то и друзьями: Николай Шитов, В. Е. Тымчук, В. В. Шик, В. В. Разливский, А. Меньшиков. Конечно, время идёт, и теперь «одних уж нет, а те далече…». Погиб Коля Шитов, уехали Разливские, продали свою дачу Меньшиковы.

Между нашим участком и двором Разливского оказался миниатюрный родниковый прудик, который Виктор Шик за свой счёт с помощью экскаватора очистил и углубил, а я за свой счёт нанял бульдозер, который всё вытащенное экскаватором из пруда — а это была глина — сгрёб на край нашего участка, чем несколько уменьшил склон и в результате немного увеличил нашу территорию. Получилось неплохо, а главное, появился резерв воды для полива растений и на всякий пожарный случай.

Формирование участка завершилось завозом чёрной земли двумя десятками больших самосвалов, которую мы с Еленой вручную в течение двух-трёх лет растаскивали по территории и покрывали ею глину сверху, чтобы можно было сажать культурные растения. Тогда с шофёрами расплачивались водкой: две бутылки за самосвал, другая «валюта» водителями не признавалась.

Теперь у нас на участке есть ягодные кусты, плодоносящие деревья, есть даже яблоньки, которые в 2011 году принесли свой первый урожай, и много всякой декоративной зелени и цветов.

Я уже говорил, что командировки были той отдушиной, которая помогла столь долго заниматься одним и тем же делом, повседневной «серятиной», но немаловажную роль в душевном облегчении жизни сыграл, конечно, и дачный участок. Возможность физического труда на свежем воздухе всегда помогала справиться с проблемами по службе, отвлечься от них, а то и забыть про рабочие тяготы на какое-то время.

Для освоения участка нам здорово помогла своя автомашина, без которой мы вряд ли достроили бы дачу до конца, так как ездить на автобусах с рюкзаками и мешками, теряя время и силы, не для нас. Поэтому, когда мать предложила купить машину для семьи на деньги, вырученные от продажи дома в Тихорецке, я не стал отказываться. И как только пришла разнарядка в УВД на приобретение автомашин, я тут же подал заявку на «москвич». На лучшее денег не хватало, но и это было неплохо, потому что я понимал, что, пока научишься водить машину, неприятностей не оберёшься. В январе 1990 года «москвич» ярко-жёлтого цвета (выбирать не приходилось) уже стоял у меня в гараже.

Сейчас-то, имея более чем двадцатилетний стаж вождения, понимаю, что надо было купить за копейки какую-нибудь развалюху и учиться ездить на ней. А так купленный за 7368 рублей «москвич» через год-два превратился в битое, пятнами подкрашенное средство передвижения. Да и удивляться этому нечего, так как и учили на курсах отвратительно, и инструктор-водитель, который всё пытался занять у меня пару тысяч рублей, оказался далеко не мастером. Уже после сдачи экзамена, — который по ПДД я сдал на отлично, а по практическому вождению мне был поставлен зачёт, по сути незаслуженно, — я обнаружил, к примеру, что ни разу мне никто не показал, — а значит, и практически я не отрабатывал — движение автомашины задним ходом. Вот такая была учёба.

Поскольку разрыв между курсами и приобретением машины составил несколько месяцев, то, усевшись впервые в свою машину, я понял, что не смогу ею управлять. Пришлось искать опытного шофёра для отработки практической езды. Такой нашёлся, им оказался милиционер из вневедомственной охраны. Вот это был прирождённый инструктор по вождению! Я с ним поездил на своём «москвиче» всего два раза часа по полтора-два, но поеле этого смело сел за руль и самостоятельно поехал, с тех пор и катаюсь.

После первого «москвича», который у меня был недолго, всего года два-три, у меня были «москвич-комби», ВАЗ-четвёрка, ВАЗ-девятка, ВАЗ — одиннадцатая модель и «хёндэ-матрикс». Разница в управлении «москвичом» и Вазовскими моделями, как и между последними и «хёндэ», была сногсшибательной. Ощущения у меня были такие же, как, например, при смене велосипеда на мотоцикл.

Первое моё дорожно-транспортное происшествие на «москвиче» произошло 19 октября 1990 года. Я ехал по одной из улиц Исакогорки. Несмотря на октябрь, на дороге местами был гололёд, особенно на поворотах. На одном из них меня занесло, и задним левым крылом машины я ударился о встречный автобус. Осталась вмятина на крыле, которую мне через день отрихтовали.

Года через два-три мне пришлось с «москвичом» расстаться. Он просто не подлежал восстановлению после того, как я на нём перевернулся и помял весь кузов, дверки и прочее. Я ехал по Вологодской дороге на дачу, на заднем сиденье были Елена с четырёхлетним внуком Ярославом. Машин было мало, я ехал со скоростью 60 километров. Елена восхитилась голубыми луковками Заостровской церкви, показывая её внуку, я посмотрел в ту сторону, а когда повернул голову обратно, увидел, что впереди идущая машина резко затормозила перед заправочной станцией, включив левый поворотник. Я — по тормозам, машину почти на месте развернуло на 180 градусов, она завалилась на левый бок и покатилась под откос, перевернувшись раза два-три. Я крутился вместе с машиной, так как был пристёгнут ремнём, а в голове было одно — что там с Еленой и внуком. Когда машина остановилась вверх колёсами, я легко отстегнулся и через открытую смятую дверку машины выполз наружу, а самому было страшно повернуться и посмотреть, что там с моими. К счастью, всё обошлось. Оказывается, когда машина первый раз ударилась крышей кузова о землю, переднее и заднее стёкла вылетели, и Елену и Ярослава выбросило через задний оконный проём. Внук (слава Богу!) не поранился и даже не успел испугаться, а у Елены были рассечены бровь и плечо. Сам я отделался царапинами и ушибами.

С водителем остановившейся машины я отправил Елену с Ярославом в травмпункт (там ей на раны наложили швы), а сам остался дожидаться гаишников. От них я скрыл настоящую причину аварии, хотя сам её знал. Дело в том, что месяца за два до этого с помощью Васи Воробья я обнаружил, что вроде бы передний мост машины заменён на старый при предыдущем небольшом ремонте на Холмогорской СТО. Я просто не мог в это поверить! Но дней через десять после этого мне пришлось резко затормозить перед идущей впереди иномаркой, и мою машину развернуло на 180 градусов, при этом задним бампером я разбил стекло заднего сигнал-пакета иномарки.

После аварии на Вологодской дороге мой «москвич» разобрали опытные люди и обнаружили, что на самом деле весь передний мост вместе с амортизаторами и рулевыми рычагами заменены на старые, почти непригодные к эксплуатации, и машина была обречена на ДТП, так как при любом резком торможении колеса самопроизвольно, вопреки рулю, поворачивались вправо, их заклинивало, и машину бросало вправо вокруг этих колёс.

Вот вам и «техобслуживание» на государственной станции. Начальник всё отрицал, а техник, который «техобслуживал» мою машину, уже там не работал, и в Холмогорах я его не нашёл.

Было у меня, хотя и недолго, и другое транспортное средство — катер «Прогресс-2» с мотором «Нептун-23» (о чём я уже упоминал), на котором я очень редко — за отсутствием свободного времени — с семьёй выезжал на острова Северной Двины, а однажды мы даже добрались до острова Мудьюг, где осмотрели огромный створный знак да развалины музея концлагеря, который (не музей, а концлагерь) ещё в 20-е годы соорудили англичане во время нашествия войск Антанты в Архангельск.

Здесь произошёл случай, который иначе как редчайшим назвать нельзя. Я прихватил с собой малокалиберную винтовку (незадолго до этого приобретённую) удивительной конструкции. Она заряжалась (кто понимает) с торцевой стороны приклада, пули просто одна за другой вкладывались в канал-трубочку, передёргивался затвор, и нажимался спусковой крючок. При первой попытке выстрелить — а стрелял я бесприцельно, чтобы проверить работоспособность винтовки, — я держал её на уровне груди. При выстреле патрон в патроннике каким-то образом пулей вверх развернулся, удар бойка пришёлся по боку гильзы, и произошёл выстрел. Естественно, пуля полетела не вперёд по дульному каналу, а вверх и пробила козырёк моей кепки. Пару сантиметров ближе ко мне — и пуля вошла бы мне в подбородок. Но и на этот раз Бог меня миловал.

Катер был у меня года три. Намучился я с ним изрядно, пользовался редко, да и судоводитель из меня не очень получился. Точку во владении катером я поставил после прогулки с детьми по Сухому морю — в дельте Северной Двины, практически между рекой и морем, — когда во время движения я оглянулся назад и к своему ужасу увидел, что Инна (ей было всего 4–5 лет) стоит у кормы, наклонившись над водой (укачало), а катер несётся вперёд, и его встречной волной то и дело подбрасывает. То есть ребёнка в любой момент могло выбросить из катера, а я бы и не заметил. Удивляло, как ей удалось встать со своего сиденья, выйти из кабины катера и добраться до кормы?

Вскоре после этого случая я нашёл покупателя и в июне 1985 года продал ему катер. Рисковать я больше не хотел. Избавившись от этого средства передвижения, я почувствовал, что с моих плеч свалилась гора. Только тогда я понял, насколько он обременял мою жизнь: вечная возня с постоянно барахлившим мотором, вечная забота о его сохранности на стоянке, ещё больше проблем с устройством его на зимнее хранение, а пользы и удовольствия практически никакого — рыбалкой я не увлекался, а для редких прогулок с семьёй при моих судоводительских навыках — одно беспокойство, например, как бы не налететь на бревно, а их в реке — тьма. Моряки рассказывали, что наши соседи по морю держат лесозаводы, работающие на нашем лесе, который прибивает к их берегам волной.

И ещё раз хочется поведать о моём увлечении книгами. Их я начал собирать по-настоящему с четырнадцати лет, когда мать на день рождения подарила мне две книги: «Пучина» Х. Э. Ривера и «Старое предание» Ю. И. Крашевского. Эти книги меня тогда потрясли, и, кажется, после их прочтения я уже сознательно читал и обращал внимание на исторические книги и книги о путешествиях и приключениях в неизведанных краях. Поэтому книги такого жанра составляют значительную часть моей библиотеки, насчитывающей несколько тысяч томов.

Раньше я покупал всё, что попадалось на глаза, кроме специальной и политической литературы. Время от времени увлекался собирательством книг определённой тематики — кстати, по фотографии собрал очень неплохую библиотеку, — или увлекался произведениями каких-то определённых авторов, например Рокуэлла Кента, Ганзелки и Зикмунда.

Но моя мечта о том, чтобы книги моей библиотеки стояли на полках в один ряд — а не в два-три ряда, как сейчас, — так и не осуществилась из-за отсутствия места. Даже часть собрания решили отвезти на дачу. Поэтому в случаях, когда нужна определённая книга, приходится перелопачивать чуть ли не всю библиотеку. А так хочется, чтобы они все были на виду и в одном месте.

Нередко в руки попадали различные старинные книги, старые подшивки газет, которые я также приобретал для своей библиотеки. Так, однажды мне принесли почитать подшивку газеты «На страже порядка», которая с 1936 по 1965 год издавалась областным УВД. Я обратил внимание, что хотя газета и была ведомственной, но содержала не много материалов о милиции. Большую часть занимали здравицы Сталину, Берии, прочим сановникам и материалы о борьбе с внутренними (политическими) врагами. С исторической точки зрения исключительно интересны были материалы до 50-х годов. Все они проникнуты необходимостью борьбы с троцкистами и другими внутренними врагами. Например, одна из заметок гласила: «Рекомендованную статью такого-то для проведения занятий по Сталинской Конституции просим не принимать во внимание, так как её автор оказался врагом народа». Обратил внимание на интервью в одной из газет подшивки, которое дал Сталин американскому корреспонденту. На вопросы, каждый из которых состоял из 20–30 слов, следовал ответ из одного-двух слов. Но надо отдать должное, что каждый ответ был ёмким и исчерпывающим. Остаётся поражаться уму этого человека.

Надо сказать, что многие люди, глядя на меня, «заболевали» книгами. Как-то — а это было 6 марта 1981 года — инструктировал наряды в драмтеатре по обеспечению общественного порядка во время торжеств, посвящённых женскому дню. Продавали для участников много всяких книг, которые, как всегда в то время, были в дефиците. Здесь же оказались мой однокурсник Михаил Саблин и начальник спецприёмника И. И. Кириллов, которые тоже накупили книг, и в разговорах оба поведали, что заразились книгами от меня. Михаил сказал, что в Ульяновске на студенческой практике я его таскал по всем книжным магазинам, и с тех пор он скупает книги где только может, а до этого он на них вообще не обращал внимания. А Кириллов напомнил, что был со мной в командировке в Москве на совещании, которое проводил главк, и удивился, что я там тоже накупил книг. Он последовал моему примеру и с тех пор не может равнодушно проходить мимо них.

Кажется, я уже упоминал, что одно время увлёкся охотой, во что меня втянули братья Воробьи, Василий и Паша. Они были очень добычливыми охотниками, а мне редко удавалось подстрелить зайца или утку. Но удовольствие от лесного бродяжничества полностью компенсировало мои охотничьи неудачи. Уволившись из милиции, я это дело забросил и с тех пор не беру ружья в руки. Так и стоит мой «Баярд» — хоть и очень старый, но с отличной кучностью и дальностью боя — без дела.

Не избежал я и болезни коллекционирования, которая поражала и поражает, как мне кажется, всех без исключения. Хотя, конечно, есть индивидуумы, которые даже представить себе не могут, чтобы они собирали какие-нибудь этикетки, марки, монеты и т. п. Но я считаю, что это уже не норма, потому что человеку, особенно мужчине, от природы свойственно собирательство. Другое дело, что со временем под давлением забот и занятости большинство перестаёт этим заниматься, а потом об этом своём хобби с недоумением вспоминает и удивляется, глядя на других, продолжающих собирать. Вот и я что только не собирал! Марки и монеты, календарики и открытки, ножи и милицейские свистки. А начиналось всё со спичечных этикеток, которых, кстати, собрал несколько тысяч штук и которые до сих пор где-то лежат и, на мой взгляд, в настоящее время представляют определённую ценность.

«Болел» я и нумизматикой, но недолго, так как в отличие от минералов коллекционирование монет не захватило меня всецело. Хотя время от времени попадающиеся мне интересные монеты я откладываю, и собралось их достаточно много. Теперь в моём собрании монет есть и «чешуйки» Ивана Грозного, и серебряные монеты первых лет советской власти, царские монеты XVIII и XIX веков и много других, в том числе иностранных и современных российских.

Интересно было то, с чего начиналась у меня эта «зараза». Где-то на первом или втором году работы следователем после допроса потерпевшего в ДТП (в Первой горбольнице) я шёл через больничный двор к дыре в заборе, чтобы сократить путь. В то время этот двор был пустырём, так как со стороны проспекта П. Виноградова (теперь — Троицкий) на территории больницы был только один пятиэтажный корпус. Примерно на середине пути я заметил на земле чёрный кругляш, который оказался старинной монетой. Поднимая её, я обнаружил ещё несколько, которые конечно же собрал. Для меня было ясно, что в этом месте дождями вымыло что-то вроде клада. Я был в милицейской форме — а дело было среди бела дня, — поэтому постарался приметить это место, чтобы вернуться и поискать монеты уже по-настоящему. Дня через два, в выходной день, я пошёл на примеченное место, но, увы, так его и не нашёл. При ближайшем рассмотрении старых денежек — а все они были медные — я обнаружил двугривенники 1737 года, полушки 1736 года и ещё несколько царских монет XIX века.

Всё это в прошлом, всё давно заброшено, и никакого коллекционного интереса у меня к этому уже не осталось.

Но собирательство минералов, любых красивых камней — это, наверное, уже до конца жизни. Много лет, по крайней мере более сорока, все мои внеслужебные интересы сосредоточены на минералах и поделках из них. Теперь у меня несколько тысяч образцов. А началось их осознанное коллекционирование с куска медной руды, который я выпросил у своего приятеля Рудика Матвеева, коллеги по следственной работе в Октябрьском райотделе милиции. Рудик, кстати, был моим земляком по Тбилиси. Этот кусок медной руды, конечно, был не первым образцом минерала, попавшим мне в руки. Цветные камни привлекали моё внимание с детства. Даже из моих школьных походов в горы я нередко возвращался с кварцевыми окатышами, которые в большом количестве встречались нам по пути. Разбив такой окатыш, мы обнаруживали, что под его матовой поверхностью скрывается абсолютно прозрачный, стеклоподобный горный хрусталь.

Читатель, наверное, знает, что горный хрусталь — это бесцветная прозрачная разновидность кварца, который является, пожалуй, самым распространённым минералом на земле. Само название «хрусталь» произошло от греческого слова «лёд». Кварц встречается в природе в разных формах: отдельными вкраплениями, отдельными кристаллами, в виде друз (сростков кристаллов). Самый большой кристалл природного хрусталя был найден в Казахстане — весом 70 тонн, высотой с двухэтажный дом. В Архангельской области основные залежи этого минерала сосредоточены на Новой Земле.

Горный хрусталь является не только любимым коллекционным материалом, особенно когда он в сочетании с другими минералами, но и широко применяется в самых различных отраслях промышленности, а также в ювелирных и художественных изделиях.

Горный хрусталь, по старинным поверьям, считается прекрасным средством от многих болезней и страшных снов, поэтому широко используется магами, гадалками и целителями. А хрусталь в форме шара является их частым атрибутом.

Интересно, что самый крупный хрустальный шар имеет диаметр 32,7 сантиметра и хранится в Национальном музее Вашингтона.

В 1927 году под развалинами старинной стены одного из храмов майя в джунглях Центральной Америки был найден череп, вырезанный из цельного куска чёрного хрусталя. Искусство его резчика неповторимо: от легчайшего дуновения ветерка колеблется подвесная челюсть черепа. Ф. П. Кренделев, автор книги «Легенды и были о камнях», писал: «Световые эффекты, создаваемые черепом и его глазницами, невероятны: достаточно поставить свечу под висящим черепом, и глазницы его вспыхивают, как маленькие фары, испуская тонкие лучи яркого света». Мне удалось увидеть этот череп своими глазами в Большом Британском музее Лондона.

Любопытно и то, что кристаллы кварца растут, причём их рост колеблется от нескольких дней до миллионов лет, а пролежав под землёй годы, хрусталь не теряет ни одного из своих свойств.

Каких только камней не перебывало в моих руках! Они появлялись и исчезали, но к красоте минералов я всегда был неравнодушен.

Что касается поделок из камня, то тут надо отдать должное Елене. Именно она в первые годы нашей жизни в Архангельске в мой день рождения преподнесла мне подарок — письменный прибор, главным в котором была подставка под авторучку, собранная из разных отполированных красивых самоцветов. Этот прибор был первым, ещё не осознанным в момент дарения, экспонатом моей коллекции.

Возвращаясь к куску медной руды, должен заметить, что он недолго простоял на полке, поскольку образчиком был невзрачным и особого коллекционного интереса не представлял. Ему на смену пришли образцы настоящей самородной меди в виде различных причудливых дендритов, похожих по форме на растения. Один из них, добытый кем-то и когда-то в горах Кавказа, вообще является уникальным и служит предметом зависти других коллекционеров, поскольку представляет собой миниатюрное объёмное «деревце». Кстати, медь — довольно распространённый минерал на земле, встречается как в виде месторождений, так и в виде отдельных кусков самородной меди. Самый большой самородок меди весом более 400 тонн был найден в США, на полуострове Кивин озера Верхнего.

В Архангельской области на юге Новой Земли встречаются самородки весом до 300 килограммов. Кроме того, в области известны месторождения медно-никелевых руд.

Теперь моя коллекция — в части изделий из камня — лучшая, потому что единственная в Архангельской области, и, думаю, и в России тоже. Она представляет значительную ценность и вызывает зависть у таких же, как и я, любителей камня. Что касается образцов минералов, то, конечно, мои финансовые возможности не позволяют тягаться с коллекционерами из числа профессионалов — геологов и минералогов, имеющих профессиональный доступ к минералам, особенно подкреплённый значительными денежными ресурсами. Кстати, минералы стали приобретать, глядя на меня, несколько моих знакомых. Некоторые из них, например Паша Воробей (мой бывший сослуживец по работе в милиции), собрал очень хорошую коллекцию образцов. И если и уступает мне, то только в части каменных поделок.

Теперь большая часть моего свободного времени занята минералами. Где бы я ни был и что бы ни делал, в голове всегда мысль о возможностях пополнения коллекции.

Кстати, благодаря этому значительную часть своей жизни я провёл в походах и поездках. И туристом-байдарочником я стал из-за камней, и эти походы по рекам, поиски камней по берегам остались в памяти на всю жизнь. Мне кажется, что воспоминания о них для меня более приятны, чем память о моих поездках в Лондон, Париж, Брюссель, Вену и тому подобные Европы.

К концу 80-х годов я собрал приличную коллекцию минералов и изделий из них, которую не стыдно было уже показывать и другим. Поэтому в конце марта 1987 года я рискнул первый раз показать публике свои камни на выставке, устроенной политотделом УВД в честь какого-то события. Выставил, конечно, не всё — для этого не хватало места, — но и часть коллекции произвела фурор. Во-первых, мало кто ранее знал о моём таком хобби, а во-вторых, всех поразила красота камней. Восторгов было много, и мне даже вручили диплом о моём участии в выставке и наградили деньгами.

Некоторые люди, увидев в УВД мою коллекцию, вернее, её небольшую часть, впервые в своей жизни видели не просто камни-булыжники, а самоцветы в их первозданном, необработанном виде. Они ранее не могли даже представить, что такое может быть в природе. Помню, как один из моих хороших знакомых, уже упомянутый мною А. Б. Степанов из Верколы, когда впервые увидел аметистовую щётку, долго разглядывал её, а потом спросил: «Как удалось так удачно наклеить кристаллы на камень?»

Он не мог поверить, что это — создание природы, а не творение рук человека.

С этого времени — с момента первой выставки моих камней — у меня зародилась и долго вынашивалась мысль каким-то образом организовать городскую выставку, но все попытки договориться о помещении для экспозиции, в том числе в краеведческом музее и морском музее, размещавшемся на барке «Седов» (тогда он ещё существовал и стоял на стапелях на Красной пристани), не увенчались успехом, так как все запрашивали такую сумму арендной платы, что она превосходила размер моей годовой зарплаты. Так горожане мою коллекцию из-за «деляг» от культуры тогда и не увидели.

Но уже в 2003 году я решил создать мини-музей в одной из комнат своей квартиры. Для этого надо было со стороны проспекта Ломоносова сделать вход в комнату и пристроить что-то вроде мини-вестибюля. В это время я уже был адвокатом и по закону имел право оборудовать адвокатский кабинет у себя в квартире. И только под этим предлогом удалось получить разрешение на пристройку в виде веранды. Однако и такое разрешение пришлось пробивать у Д. Яскорского, главного архитектора города, почти год. Эскиз-проект на пристройку сделал заслуженный архитектор СССР А. А. Шалькевич.

Так или иначе, но весной 2005 года строительство в жестокой борьбе со строителями-халтурщиками и неумехами было завершено, а второго апреля 2005 года состоялось открытие музея. По инициативе корреспондентов почти во всех газетах и некоторых журналах Архангельска появились статьи об открытии музея, были анонсы и по местному телевидению.

Конечно, открывая музей, я не преследовал цель создать нечто близкое к науке о минералах, поскольку я не геолог и не минералог. Химические и физические свойства камней, если меня и интересовали, то только с точки зрения сохранности и недопущения ядовитых или ионизирующих образцов в коллекцию. Единственная цель музея — показать людям, какими красивыми и необычными бывают камни-самоцветы.

Одним словом, народ узнал о музее, и мы стали принимать посетителей. Очередей не было, но люди приходили, а коллекция постоянно обновлялась. Мы с Еленой — её я официально назначил директором музея, — а также с друзьями-товарищами по нескольку раз в год выезжаем в другие города на различные выставки-продажи минералов и изделий из них. В этом отношении особенно богатыми были и остаются до сих пор «Минерал-шоу», проводимые ежемесячно в Екатеринбурге, и «Самоцветные развалы», проводимые три раза в год на ВДНХ (ВВЦ) в Москве. Приобретаем мы не просто образцы минералов, а только такие, которые поражают своей красотой и (или) необычностью формы, своим агрегатным состоянием и по стоимости соизмеримы с нашими финансовыми возможностями. А поскольку полки музея не имели лишнего свободного места уже при его открытии, приходилось что-то убирать с полок, чтобы поставить новый экспонат. Таким образом, почти вся экспозиция музея за несколько лет практически полностью обновилась и продолжает обновляться и приобрела уникальный состав и вид, который поражает не только дилетантов, но и профессионалов-минералогов. Этому, конечно, способствует и удачная расстановка образцов и изделий на полках, что является только заслугой Елены. Она, занимаясь новым для неё делом, настолько увлеклась им и освоила его, что опередила меня в своих знаниях о минералах.

Экспозицию музея мы очень удачно, на мой взгляд, украсили коллекцией фигурок Хозяйки Медной горы, Данилы-мастера, ящериц и змеек — героев уральского фольклора и сказов Бажова, который, кстати сказать, был знаком с семьёй Данилы-мастера (в реальной жизни — Данилы Кондратиевича Зверева), часто бывал у них в гостях и сделал Данилу героем своих сказов.

Дополнили мы коллекцию объёмными каменными композициями «Семь гномов» (вызывает особенный интерес у детей) и «Каменный цветок», сделанными нами самостоятельно с использованием камней-самоцветов.

Кроме того, нам удалось собрать достаточно хорошую коллекцию изделий из природного выветренного гипса — ангидрита (местный минерал), которые в массовом количестве делал на продажу Архангельский камнерезный завод, ранее располагавшийся в здании бывшей, ныне восстанавливаемой церкви на берегу Северной Двины, в начале улицы Комсомольской. Эта коллекция состоит из нескольких десятков изделий, а первый экспонат появился у меня ещё в 1973 году, когда я на этом заводе (в церкви) побывал в связи с расследованием кражи изделий. Директор подарил мне фигурку маленького совёнка, который простоял у меня на письменном столе до создания нашего музея и считался моим талисманом.

Камнерезный завод со временем был преобразован в один из цехов предприятия «Беломорские узоры» и, к сожалению, из-за нерентабельности был ликвидирован в 1990 году. Но такой коллекции образцов продукции этого завода, как в нашем музее, нет ни у кого, даже в музее «Беломорских узоров».

Думаю, читателю будет любопытно узнать, что значительная часть Архангельской области стоит на огромном известняковом плато, поэтому так многочисленны выходы природного гипса и ангидрита на поверхность земли, особенно по берегам рек.

Ангидрит от природного гипса отличается только тем, что не содержит в своём составе воду (выветренный гипс). Даже название его говорит об этом: «ан» — без, «гидрит» — водный. Ангидрит значительно твёрже гипса: по шкале Мооса твёрдость гипса 1,5–2 ед., ангидрита 3–3,5 ед. Эти два минерала повсеместно, в том числе и в Архангельской области, встречаются в различных формах — в виде кристаллов, волокон и сплошных зернистых масс. В связи с их сравнительной мягкостью они, помимо промышленного использования, служат материалом для изготовления бытовых предметов и разнообразных художественных изделий.

Человечество использовало гипс и ангидрит с древнейших времён, а первое описание гипса обнаружено в трудах Теофраста за 350 лет до новой эры. На Руси прозрачные пластины гипса именовали «марьиным стеклом».

Все приобретения для музея, конечно, стоят, по нашим меркам, больших денег. Почти весь доход от моей юридической практики уходит на новые образцы минералов и поддержание музея в рабочем состоянии. Вырученных денег от продажи входных билетов едва хватает на оплату электрического освещения в музее, хотя включаем его практически только для посетителей.

Кстати, о нашем музее по вывеске узнали в Архэнерго, и тут такое началось! Архэнерго потребовало от нас массу согласований, установило какой-то особый тариф на электричество, превышающий обычный, заставило поставить отдельный электросчётчик, а наши попытки объяснить, что музейная комната — это часть квартиры, были отметены. Видимо, Архэнерго приравняло нас к какому-то предприятию и ожидало, что музей принесёт ему сверхприбыль. Когда этого не случилось (месячный расход электроэнергии был на несколько рублей), взвыла бухгалтерия Архэнерго, так как эта возня с отдельным счётом, ведением договорного процесса, производством расчётов, выставлением нам счетов, как призналась одна из бухгалтеров, обходится их предприятию каждый месяц в сумму гораздо большую, чем разница между тарифом, установленным Архэнерго для музея, и тарифом для жилья по квартирному счётчику, которую нам приходится доплачивать. Вот такая у Архэнерго экономика.

В первые годы работы музея к нам очень часто приходили люди с предложениями купить у них камни. Камни были разные: от малюсеньких кусочков пирита до больших образцов, представляющих интерес для музея. От последних мы не отказывались и, если цены не были заоблачными, то покупали их. Были предложения купить и различные ювелирные камушки-вставки из драгоценных камней, даже раза два предлагали якобы алмазы. От таких предложений мы отказывались сразу. Во-первых, я не ювелир и не делаю ювелирных украшений, во-вторых, для музея они не представляют экспозиционной ценности, а, в-третьих, эти люди, скорее всего, были «засланными казачками» (особенно с «алмазами»), желающими проверить, не занимаемся ли мы незаконной скупкой драгоценных камней, что является уголовным преступлением.

Пополнение коллекции, поиск и приобретение нового предмета коллекционирования — это особый процесс, свойственный практически каждому собирателю и толкающий порой на самые безумные поступки ради какого-либо раритета. Неспроста спецслужбы — да и каждый опытный кадровик — насторожённо относятся к коллекционерам, зная, что немногие из них смогут устоять перед искушением предать служебные интересы ради предмета своего увлечения.

Настоящий коллекционер, где бы он ни находился, порой уже на уровне подсознания изучает и оценивает обстановку и её элементы прежде всего с точки зрения возможного отношения их к его хобби. Даже Елена как-то призналась, что то и дело ловит себя на том, что не может равнодушно пройти мимо лежащих на земле камней и смотрит, не блеснёт ли искра, нет ли интересного там рисунка. Что уж говорить о себе! В каком бы городе, в какой бы местности я ни находился, всегда по возможности пытаюсь найти время, чтобы выйти на природу, походить по склонам холмов или гор, побродить по берегам рек или вдоль ручьёв или изучить отсыпку дорог (которая обычно делается местными природными материалами), по которым можно судить о минеральном составе. Набрёл же я однажды на огромную россыпь аметистовых щёток среди гранитной щебёнки, невесть откуда привезённой для отсыпки площадки учебного автодрома перед садовым товариществом в районе пересечения дороги на Вологду и Лесной Речки. Тогда — где-то в середине 80-х годов прошлого века — я учился практическому вождению перед покупкой первого своего автомобиля «Москвич-412» и заехал на этот автодром. Это было время, когда образцы минералов стоили копейки, и обнаруженные мною аметистовые щётки размером до пяти сантиметров никакой особой ценности, даже для меня, не представляли. Я ограничился десятком кусочков, но каждый из них был, по сути, очень хорошей вставкой, требующей небольшой обработки, для колец, брошей, серёжек и подобных ювелирных украшений. Но теперь, бывая на различных куплях-продажах камней, я уже знаю, что каждый из тогдашних кусочков аметистовых щёток сейчас стоит от 500 до 1000 рублей. Но, увы, ни от автодрома, ни от отсыпки той щебенкой ничего не осталось. Спустя годы я не смог там найти ни одного аметистового камушка.

Кстати сказать, аметист — один из моих самых любимых камней. Неспроста в астрологии это камень Близнецов. Аметист — разновидность кварца фиолетового цвета (в различных оттенках). Но бывает, хоть и очень редко, аметист кроваво-красного (так называемые уральские «тальяшки») и лилового цвета. Очень красивы украшения из аметиста и прочие изделия из него, история которых известна с IV века до н. э., со времён шумерских печатей.

Аметист считается хорошим средством от пьянства (опьянения) и в то же время — символом богословских идей и образов, поэтому его называют камнем священников, архиерейским камнем, камнем апостола Матфея. На Руси этот камень называли «варенник». Встречается аметист — правда, в небольшом количестве — в виде аметистовых щёток и в Архангельской области, в отрогах Северного Тимана и на Новой Земле.

Любопытна история обнаружения мной в Архангельской области минерала под названием пирит. Это произошло во время одного из походов на байдарках по Мезенской Пижме лет двадцать пять назад. В том походе в паре со мною на байдарке-двойке был В. П. Лобанов, работник отдела ООП, спустя годы ставший начальником областного УВД. Я знал, что на этой реке можно найти агаты, горный хрусталь, поэтому всё путешествие поглядывал на берега. Прошло дня два-три, и вдруг вижу — берег засверкал под лучами солнца! Когда приблизились, поразились увиденному: он был покрыт кристаллами и чешуйками золота. А за береговой полосой почти отвесно возвышался склон красного цвета, из середины которого, как из трубы, вытекала белая глина. Достигая воды, она «растворялась», а золотые кристаллы и чешуйки оседали на гальке. Зрелище незабываемое! Надеюсь, читатель понимает, что употреблённое мною слово «вытекало» означает только процесс, который для глаза совершенно не заметен.

Конечно, это было не настоящее золото, а так называемая золотая обманка, или, по народному, «золото дураков», а по научному — пирит, или железный колчедан. Название минерала произошло от греческого слова «пир», что означает «огонь». Им можно высекать искры, а его формы настолько разнообразны и удивительны, что есть люди, которые коллекционируют только пириты. Немало «золотых» образцов и в нашем музее. Пирит — довольно твёрдый минерал (твёрдость 6–6,5 ед.). Его кристаллы имеют высший класс природной огранки и полировки.

Вспоминаю и другой случай обнаружения россыпи «ювелирных» камней. Было это тоже где-то в 80-е годы. Я был уже полковником и приехал с проверкой, кажется, в Вилегодский отдел милиции. Как обычно, я проверял состояние работы по всем направлениям деятельности местной милиции, за которые отвечал отдел ООП. В один из дней, проезжая на автомашине начальника местной милиции мимо медвытрезвителя, до которого с проверкой ещё не успел добраться, я увидел перед входом огромную лужу и высказался в том плане, что уже видно, как работает руководитель этого заведения. На другой день я пошёл проверять его работу — и вдруг вижу, что от лужи не осталось и следа — она уже засыпана какой-то цветной галькой. Присмотревшись, я обнаружил, что большая часть этой отсыпки состоит из разноцветных халцедонов отличного состояния. Я ахнул и готов был пасть на колени и подобрать хоть несколько камушков. Но я был при исполнении, в форме полковника и, конечно, удержался от соблазна. Последующая служебная круговерть лишила меня возможности вернуться к халцедонам под каким-нибудь предлогом, а попытки узнать, откуда были привезены эти камушки, не увенчались успехом. Начальник милиции мне пояснил, что после моего замечания насчёт лужи он дал команду лужу ликвидировать. В свою очередь, начальник медвытрезвителя позвонил какому-то своему знакомому — то ли строителю, то ли дорожнику, — и тот послал машину с гравием засыпать злополучную лужу. Но откуда взялся халцедоновый гравий в машине, так никто и не смог выяснить, а может быть, это преднамеренно от меня скрыли.

Я очень сожалел об утраченной возможности пополнить свою коллекцию халцедоновыми образчиками. Ведь халцедон, хоть и входит в группу полупрозрачных кварцев, но отличается от них красивым рисунком. В зависимости от цвета халцедоны имеют собственные названия. Например, халцедоны оранжевого, оранжево-красного и просто красного цвета называются сердоликами, а халцедон молочно-голубого цвета — сапфирином (редкий минерал). Халцедон считается магическим камнем, является оберегом для моряков, что немаловажно для поморов. Считается, что халцедон избавляет от вспышек гнева и приступов меланхолии.

Поистине анекдотичным был случай обнаружения, тоже в 80-е годы, целестина во время одного их походов по Пинеге в местечке, сохранившем название Вихтово от деревеньки, которая ранее была в этом месте. Сюда я с компанией своих сослуживцев, таких же любителей побродяжничать на природе, добрался целевым порядком в поисках целестина. Доставил нас к месту почтальон попутно из посёлка Пинега на «Амфибии», которая передвигалась по воде с помощью огромного пропеллера. Полдня до ночи мы пробродили в поисках целестина, но так ничего и не нашли. Заночевали в палатке, установленной прямо на песчаном берегу. Утром, умываясь, стали плескаться речной водой, и тут, буквально под сантиметровым слоем песка, обнаружили небесно-голубого цвета друзы кристаллов. Наша палатка тоже стояла на таких друзах целестина. Оказалось, весь берег был усыпан ими, только слегка замытыми песком. Конечно, набрали мы его для своих коллекций кто сколько хотел. Интересно, что много лет спустя я побывал здесь повторно, но уже в компании Паши Воробья и Володи Сысоева, таких же любителей минералов, а Володя ещё и профессионал — обработчик камня. Доставил нас сюда тот же почтальон, но уже пенсионер со стажем. На сей раз не повезло — мы не нашли ни одного кристалла целестина. Зато я нашёл кусок камня размером с футбольный мяч, весь в объёмных отпечатках вымерших моллюсков нескольких видов.

Вообще-то целестин довольно интересный минерал. По сути, это окислы стронция (не радиоактивные). Этот минерал используют для изготовления бенгальских огней, поскольку придаёт им характерную красную окраску. А название целестин получил из-за своего небесно-голубого цвета, но это совершенно не означает, что он не бывает иных цветов. Целестин как коллекционный материал очень известен, так как красив и внешне очень разнообразен. Популярны так называемые целестиновые «хризантемы» — мелкокристаллические белого цвета выделения в виде лепестков на чёрных сланцах, привозимые из Китая. Целестин широко используется в промышленности (ядерной, резиновой, электротехнической и др.). Любопытно, что окраска целестина исчезает при нагревании до 200 градусов, но восстанавливается при рентгеновском облучении.

С Володей Сысоевым я познакомился случайно где-то в начале 80-х годов. Он откликнулся на моё объявление о покупке минералов для коллекции и изделий из камня. Позвал к себе в мастерскую, расположенную в двухэтажном деревянном доме напротив здания Архгеологии на ул. Суворова. Мастерская размещалась в большом помещении, заваленном минералами, с множеством различных камнеобрабатывающих станков. С тех пор мы дружим и побывали в десятках совместных поездок и походов за камнями. Вот уже много лет мы мечтаем побывать в Дальнегорске, городе на Дальнем Востоке, где добывают, помимо всего прочего, огромное количество самых разных коллекционных минералов. Дальность и стоимость авиаперелёта 60–80 тысяч рублей в оба конца не дают сбыться этой нашей мечте.

Не осуществилась эта мечта и весной 2013 года, когда мы с Еленой ради Дальнегорска выдержали девятичасовой перелёт из Москвы во Владивосток. Нам представлялось, что съездить из Владивостока в Дальнегорск не будет проблемой. Увы! Почти 700 километров дороги в весеннюю распутицу, большая часть которой — грунтовка, и четырнадцать часов тряски в автобусе оказались для нас непреодолимым препятствием, тем более что, как мы выяснили, в Дальнегорске нет гостиницы, а тамошними знакомыми мы не обзавелись.