Письма из Дома отдыха «Пестово» – в Сухуми, 1954 год

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Письма из Дома отдыха «Пестово» – в Сухуми, 1954 год

4 августа 1954

Кисик! Опять я в Москве, опять один, один. 12 ч. 13 м. 4 августа.

Сегодня утром встал, побежал на воду, искупался – холод страшный. Позавтракал и к 11 часам – в «центр». В дом отдыха за письмами от Киса. Ни одного! Пошел назад грустный-грустный (я тебе еще не надоел?). Сыграл один круг в преферанс и, пообедав, побрившись, поехал в Москву. Ехал на теплоходе «Чкалов», на том, на котором мы с тобой приезжали в Пестово. Уснул на диване (Кис! Целую ночь не спал! Ужасно! Вздыхал! Вздыхал! Ворочался! Родители подумали, что мне плохо, – вскочила мать, стала расспрашивать – ушел на улицу, посидел с полчасика и вернулся. Чуть-чуть поспал, проснулся, полежал, перечитал твое ужасное письмо и написал тебе с отчаяния. Получила? Так всю ночь проворочался. Готов был повеситься – до того ужасно не спать, скучать, думать – и все одновременно).

Уснул на теплоходе – проснулся уже перед Москвой. Приехал домой в 10 часов вечера. Помылся, поел огурчика с черствым хлебом (огурчик был в холодильнике вялый-вялый, а кусок хлеба дала соседка) и побежал к Журавлевым. Дома сам Дима, Валентина Павловна и Машка. Страшно обрадовались – расспрашивали. Потом Машка легла, а я сел ее успокаивать (у нее завтра второй тур – этюды) – психует страшно.

Я сейчас пришел домой. Один. Ты знаешь, Кис, я все-таки еще маленький. Вот я вошел в пустую квартиру, в руках батон и 200 граммов масла. Никого! И так мне почему-то стало грустно, одиноко-одиноко, и я страшно захотел к кому-нибудь родному-родному и близкому уткнуться в колени и чтобы мне гладили голову и ласкали бы меня. Неуютно, пусто, тоскливо! Я взял твои прошлогодние письма, которые ты писала мне в Ригу, – читаю. Как они не похожи на теперешние! Говорится в них о том же, но сколько в них любви и подлинной грусти. Хоть бы одно «прошлогоднее» письмо пришло мне сейчас!

Кис! Целую, куда хочу и куда ты хочешь.

Спокойной ночи, милый. Будь умницей!

7 августа 1954

7 ч. 20 м. 7 августа. Сижу в Химках, на пароходе «Коккинаки». До отхода еще 40 минут.

Что за ужасный день был сегодня! Сейчас голова кружится и болит, все время подташнивает. В общем, Машка конкурс не прошла. До этюдов не допустили.

Дома сначала был рев, потом Машка взяла себя в руки и успокоилась внешне. Дима очень огорчен. Завтра они едут на дачу. Я за ненадобностью тоже уехал. Машку жалко. Я за эти три дня до того наволновался и набегался, что очень плохо себя чувствую. Еду только с одной мыслью – получить твои письма. Если их нет, то это ужасно, и так настроение паршивое. Но надеюсь, что их там есть, и не одно.

Татка (Журавлева) приехала вчера. Ночевала у меня, утром вместе ходили в училище. Провели целый день вместе. Утром поехали на кладбище – посетили Остужева, Берсенева, Нежданову, походили у памятников, посмотрели. Люблю кладбища – в Риге бывал без конца (там прелестные). Они на меня навевают какое-то грустно-приподнятое настроение. Я никогда, никогда не бываю такой настоящий, как там. Приедешь, пойдем как-нибудь, ладно? Или ты не любишь?

Открылась сельскохозяйственная выставка. Ты знаешь? Мы пойдем?

Целую, жду, мы поехали. Трясет.

Твой

Данный текст является ознакомительным фрагментом.