Глава 33 Дом отдыха

Глава 33

Дом отдыха

Я собираю свои вещи и переезжаю в профилакторий. Меня радует возможность сменить обстановку, отоспаться, отдохнуть от навязанного режима, от бесконечных шмонов и проверок.

Я временно счастлив. Профилакторий – гордость колонии, своеобразный оазис. Сюда можно привести любую комиссию и показать, как администрация заботится о зэках. Две спальные секции по двенадцать кроватей не в силах вместить всех желающих, и сюда попадают лишь избранные и заслуженные зэки. Мне очень повезло. Здесь есть небольшой спортзал и душ, где можно мыться каждый день. Днем можно спать сколько хочешь. Живи и радуйся! Есть небольшая кухня с холодильником и плитой, где можно готовить еду, если есть из чего. Здесь же я вижу чудо из чудес, неслыханную роскошь для этих мест – стиральную машинку «Самсунг».

Рулит здесь всем (в том числе и стиральной машинкой) завхоз Сережа М. Он обладает несомненными организаторскими способностями и всегда занят воплощением своих идей, граничащих с безумством. То фонтан решит построить на территории профилактория, то памятник на фонтане. Идеи с радостью подхватываются сотрудниками колонии и воплощаются в жизнь осужденными – на их же денежки… Здесь все куплено и отремонтировано на деньги отдыхающих осужденных. Сережа бдительно следит за порядком. Стиральная машина работает без остановки, и я все жду, когда же она сломается от нещадной эксплуатации. Не подумайте, что это реклама, но я так и не дождался этого момента. Машина работает сутками, обстирывая местную знать. Сюда заходят простирнуть свои вещички не только обитатели профилактория, но и другие зэки – приблатненные, увязанные – завхоз библиотеки и завхоз санчасти. Я радостно смотрю на свои белоснежные, наконец-то постиранные простыни и предвкушаю момент отбоя. Об обычном пододеяльнике я даже не мечтаю – по совершенно непонятным причинам он является в этих местах запрещенным предметом.

На кухне я пью чай и разговариваю с ребятами из автосервиса. Они частые гости в профилактории. Их рабский труд вознаграждается регулярным проживанием в этом заведении и продуктами, которые им поставляет с воли их крыша – начальник оперативного отдела. Обычная гречка, макароны и курица – предел мечтаний любого заключенного – их повседневный рацион. Они счастливы и довольны. Администрация тоже. Очень удобно. В автосервисе можно за бесценок отремонтировать себе и нужным людям автомобили, в швейном цехе – пошить себе костюмчик на заказ. Один капитан, по фамилии Пугин, гроза всех зэков и известный борец с расстегнутыми пуговицами, не постесняется притащить на промку старую треснутую деревянную пробку от ванны и приказать заключенному выточить на токарном станке ее дубликат из нержавеющей стали…

Мое пребывание в профилактории омрачается приездом особо важной комиссии. В колонию прибывает группа журналистов, включая репортера из The New York Times и еще каких-то иностранцев. Для колонии это событие мирового масштаба, и администрация готовится к встрече особым образом. Главное в нашем государстве что? Не ударить в грязь лицом, приукрасить происходящее и пустить пыль в глаза. Замполит лично отбирает интервьюируемых осужденных и согласовывает ответы на возможные вопросы. К моему облегчению, мне приказано на пушечный выстрел не подходить к журналистам и под страхом смерти с ними не общаться. Когда журналисты заходят в помещение профилактория, я, отпрыгнув в сторону, чудом успеваю увернуться от случайно направленного на меня фотоаппарата.

«Не бояться!» – услышу я фразу на ломаном русском языке… Журналисты с любопытством ходят, смотрят и слушают восторженные рассказы заключенных о том, как хорошо им здесь живется. Послушаешь, и хочется спросить: «Дружок, если здесь все так замечательно, стоит ли вообще тебе освобождаться?» Один специально отобранный зэк, работающий в экспериментальном швейном цехе, где осваивают пошив новых заказов и заодно обслуживают личные интересы руководства колонии, взахлеб рассказывает о высокой зарплате. Он единственный из полутора тысяч заключенных получает показательную зарплату в десять тысяч рублей, что для колонии очень много…

В профилактории, где журналистов напоследок щедро угощают чаем с конфетами (естественно, купленными на деньги осужденных), им очень нравится. Довольные журналисты покидают нашу дивную колонию, а администрация с нетерпением ожидает хвалебных статей. И они появляются! К великой радости тюремщиков, «Московский комсомолец» печатает большой репортаж о красивой жизни в Мелехово. Появляется и статья в The New York Times. Одна незадача – статья на английском языке. Меня вызывают в штаб и просят перевести ее на русский.

«Колония унаследовала лучшие традиции ГУЛАГа, – дословно перевожу я слова автора. – Заключенные живут в перенаселенных, неотремонтированных бараках, построенных в тридцатые годы прошлого века…»

Замполит произносит фразу, слыша которую, я не могу сдержать смех: «Надо же, и как он узнал? Вроде показывали ему все самое лучшее, водили по образцовым отрядам…»

Замполит явно расстроен и растерян. Он быстро берет себя в руки и просит меня: «Не говори никому, забудь».

Я согласно киваю, даю устную подписку о неразглашении тайны и, едва сдерживая смех, возвращаюсь в профилакторий.