11. О моей карьере и о немилицейском
11. О моей карьере и о немилицейском
12 ноября 1984 года начальник УВД В. Н. Вдовин внезапно собрал членов коллегии УВД, пригласив всех отраслевых руководителей, и зачитал письмо К. У. Черненко, который к этому времени уже стал Генеральным секретарём ЦК КПСС.
В своём письме Черненко, адресуясь к коммунистам, очень необычно и открыто осветил сложившуюся в стране систему кадровой работы, которая, по сути, заключалась в выдвижении и назначении на должности в основном по принципам кумовства, родства и блата. Плюс к этому получила распространение торговля должностями за взятки.
Черненко предложил и кардинальные меры по борьбе с этим злом. Помню, я тогда ещё подумал, что наконец-то опомнились наверху, но не окажется ли это очередной, как сейчас говорят, популистской мерой? Вдовин, подводя итоги коллегии, заверил, что буквально с завтрашнего дня в УВД начнется работа по практической реализации требований Генсека.
В этом аспекте стали доходить слухи из МВД о том, что Федорчук (министр внутренних дел), назначенец ещё Ю. Андропова, выдал всем главкам количественные предписания по замене работников аппарата министерства на работников из регионов страны.
Через несколько дней из МВД приехал работник нашего главка и заявил, что имеет предложение для отбора кандидатов для перевода в министерство, а всего главку для замены предписали 30 единиц.
Единственным подходящим по требуемым параметрам для главка оказался я, и, конечно, я дал согласие. 24 декабря 1984 года мне позвонили помощник начальника главка по кадрам и Н. Л. Метляев — начальник одного из отделов этого же главка, с которым у меня сложились дружеские отношения во время его приездов к нам в Архангельскую область. Здесь у него были родственники, и я помогал ему с проездными билетами и гостиницами. Оба предупредили, чтобы я никуда не уезжал, ждал вызова в министерство на утверждение. Буквально через день из штаба МВД позвонил В. Т. Казача (мой однокурсник по академии) и спросил, согласен ли я на перевод в штаб министерства. Естественно, что я и тут дал согласие. Не знаю, как в штабе проходила моя кандидатура, но по главку она прошла все согласования, и я уже ждал последнего акта — вызова в министерство для собеседования и включения меня в приказ.
Чем всё это закончилось, я расскажу чуть позже, упоминая Бурцева и его приезд в Архангельск в связи с побегом арестованных из-под конвоя в Онеге.
8 июня 1987 года мне стукнуло 45 лет, из которых 9 лет я на должности начальника отдела ООП областного УВД. А 45 лет означают, что через 5 лет меня могут отправить на пенсию. Это не могло не послужить поводом для того, чтобы задуматься о дальнейшей жизни.
Конечно, далеко не каждый в этом возрасте имеет уже 9-летний стаж руководства одной из областных милицейских служб, но я был уверен, что это далеко не предел моих сил, опыта и знаний, их у меня было на более высокий статус, чем моя должность. Но отсутствие «мохнатой» руки, неумение и нежелание быть нужным человеком для своих начальников в личном плане, невозможность и нежелание делать подношения да плюс к этому огромная подверженность моей службы различным чрезвычайным происшествиям, несомненно, сказались негативно на моём карьерном росте. Согласитесь, что в несколько раз большее (чем в других службах) количество личного состава, патрульно-постовая служба с её милиционерами, конвоирование и охрана задержанных и арестованных, у которых только одно на уме — как бы сбежать, разрешительная система с её опасными объектами и сотней тысяч только зарегистрированного оружия (не говоря о «мётлах», которые тоже «раз в год стреляют») и т. п. объективно должны изобиловать различными происшествиями, и каждое из них, при чьей-то заинтересованности, — это повод для отрицательной оценки моей работы как руководителя.
В связи с этим хотел бы привести пример одного из ЧП, характерных для моей службы.
В 1982 году в Ненецком окружном отделе милиции на несколько сотен человек был только один ненец по фамилии Выучейский, причём он был принят на службу по настойчивой рекомендации окружного комитета комсомола. Был он назначен милиционером по внутренней охране здания окружного комитета КПСС. Этот единственный в местной милиции ненец умудрился во время одного из своих ночных дежурств принести на пост бутылку водки и бутылку вина. Вино тут же выпил сам, а на водку вызвал на пост своего друга, вместе и напились. А потом — пьяная демонстрация пистолета, передёргивание затвора, выстрел — и друг мёртв. Но единственное, что волновало Выучейского и о чем он постоянно просил следователя, — это не исключать его из комсомола. Вот такие кадры работали в моей службе. И за каждую такую дурость каждого подобного милиционера или офицера я мог быть привлечён к ответственности.
Поэтому, конечно, риск ответственности в такой службе был значительно выше, чем, например, в паспортной службе. Большая часть ЧП никак не зависела от моего отношения к тем или иным служебным вопросам. К этому следует добавить, что зачастую непосредственные виновники этих ЧП вообще не состояли в штатах, подчиняющихся мне.
И позже, стоило мне в очередной раз приблизиться к решению вопроса о дальнейшем продвижении по службе — то ли в порядке назначения в другую службу с повышением, то ли в форме перевода в МВД, а то и в другой регион Союза (было и такое), — как непременно происходило очередное ЧП, и я вновь откатывался на исходную позицию. Вопрос о карьерном продвижении попросту исчезал.
Приведу ещё один пример, правда, дутого ЧП, но которое отразилось на мне.
Где-то в один из дней этого периода из МВД начальнику УВД Панарину позвонил Бурцев, тот самый, по инициативе которого мне ранее было объявлено неполное служебное соответствие (об этом я расскажу в следующем разделе). Теперь он предъявил претензии по поводу пяти человек, которые содержались в приёмнике-распределителе сверх установленного срока, то есть более 30 суток, о чём он узнал из справки какого-то проверяющего (причём даже не по линии моего отдела). Этот приёмник-распределитель непосредственно подчинялся отделу ООП. Без тени сомнения Бурцев заявил, что я за это заслуживаю увольнения, и потребовал от Панарина решить этот вопрос. Не знаю, где я Бурцеву перебежал дорогу, но при проверке этих фактов выяснилось, что двое из пяти содержались в приёмнике сверх срока с письменной санкции прокурора, а трое числились за судом, дооформлялись документы на их отправку в ЛТП по решениям суда. При этом Бурцев знал о такой вынужденной практике (повсеместно по Союзу) в отношении определённой категории лиц в связи с неурегулированностью вопроса законодательно, то есть существовал пробел по вине законодательной и исполнительной власти, в том числе по вине самого Бурцева как руководителя министерского уровня, который курировал спецприёмники и от которого зависело правовое урегулирование этого вопроса. При необходимости для расправы над каким-либо сотрудником вынужденное решение этого пробела на местах использовалось как грубейшее нарушение законности, которой в стране в то время, как и ранее, не пахло. Претензия оказалась надуманной, несомненно, преднамеренной, и нетрудно это было доказать, но какой нервотрёпки мне это стоило, да плюс пятно в моем послужном деле.
Более того, представьте, что я, действуя строго по инструкции, обнаружив в приёмнике-распределителе вышеуказанных пятерых лиц, дал бы команду немедленно их освободить, несмотря на санкции прокурора и решения суда. Да меня самого прокурор за это посадил бы за решетку! Вот в таких условиях и работал. Куда ни кинь — всюду клин.
Беда даже не в том, что не было продвижения вверх, но девять лет на одной и той же должности, когда тебе известно практически всё, что только может быть известно в этой службе, когда ты можешь просчитать любые события и их последствия (по службе) порой задолго до их возникновения, когда нет никакой новизны, становится неинтересно работать, нет условий для совершенствования чего-либо, а это всегда отличало мою работу, будь я слесарем-строгальщиком в механическом цехе обувной фабрики, солдатом, слушателем в академии, а тем более руководителем целой областной службы.
Поэтому неудивительно, что в своём стремлении к переменам я дошёл до того, что втайне от Елены написал рапорт об отправке меня в Афганистан, прошёл медкомиссию — врачи заверили, что у меня со здоровьем всё в порядке, — и стал ждать предписания из МВД. И это, кстати говоря, при всём моём крайне отрицательном отношении ко всему, что происходило в Афганистане. Но я больше не мог мириться со своим положением. Нужны были какие-то перемены, может быть, и таким неординарным способом. Через месяц я узнал, что медкомиссия УВД, не поставив меня в известность, по какой-то причине изменила своё заключение о моём здоровье и отказала мне в командировке в Афганистан под предлогом наличия у меня облитерирующего эндартерита, который мне ставили ещё за пять лет до этого, но так и не смогли подтвердить. Знаю, что это заболевание сосудов бывает, как правило, у курильщиков, я же никогда в жизни не курил. Не исключено, что отказ в командировке в Афганистан явился для меня благом. Ведь неизвестно, какой сюрприз ждал меня в этой несчастной стране.
Ошибочный, даже предположительный, диагноз (эндартериита у меня, слава богу, нет до сих пор) сыграл в дальнейшем свою негативную роль в моей судьбе, когда я после депутатства хотел вернуться в органы внутренних дел.
Кстати, одновременно из МВД пришло предписание на командировку в Афганистан сотрудника по должности, которую занимал в то время И. А. Охрименко (заместитель начальника УВД по оперативной работе), и он сделал всё, чтобы по состоянию здоровья ему командировку отменили, и вместо него в Афганистан был вынужден убыть В. И. Витязев.
Надо было что-то делать, что-то решать. И я позвонил в управление кадров МВД и попросил работу в Узбекистане, где — к этому времени выяснилось — практически вся милиция работала на местных советских «феодалов» и всячески покрывала их преступления. Перед министерством стояла задача укрепления милицейских кадров в этом регионе, и МВД сразу дало мне согласие, так как мало кто соглашался туда ехать. Велено было ждать вызова, которого я так и не дождался по неизвестной мне причине, и обо всём этом Елена тоже не узнала. По истечении многих лет, оценивая эту затею уехать в Среднюю Азию, я, конечно, понимаю, какая это была авантюра и чем бы всё это могло закончиться. Думаю, мне здорово повезло, что я так и не получил предписание МВД о переводе и не оказался с семьёй среди узбеков. Но тогда я не знал действительного положения вещей в этой республике.
Кстати, моя попытка перевестись в Узбекистан явилась одной из побудительных причин моего с Еленой большого отпуска-путешествия по Союзу в 1986 году. Большого в том смысле, что я предложил в течение отпускного месяца побывать везде, где у нас есть родственники или где мы ранее хотели побывать, а заодно посетить и Ташкент, чтобы своими глазами увидеть узбекскую жизнь. Конечно, посетить все места, где живут наши родные, нам не удалось — да и невозможно это было по времени, — но путь от Архангельска до Байкала, затем в Узбекскую ССР и обратно, но уже до Калининграда, с многочисленными остановками мы преодолевали только воздушным путём, то есть самолётами (в те времена по стоимости билетов это было вполне возможно, несмотря на небольшие наши зарплаты).
Естественно, начали с разработки маршрута. Выглядел он так: Архангельск-Москва-Челябинск-Свердловск (ныне Екатеринбург) — Иркутск-Ташкент-Ульяновск-Калининград-Тихорецк-Архангельск. Я подал рапорт на отпуск (в начале мая), который был, на удивление, получен беспрепятственно. Приобрели билеты на самолёт до Иркутска с остановкой в Челябинске. Дети были уже достаточно взрослыми (старшей 17 лет, младшей — 13), поэтому мы рискнули оставить их дома одних, тем более, что у них впереди ещё был месяц школьных занятий.
По телевизору пытались узнать погоду в тех местах, куда собрались ехать, но ничего не услышали. Пришлось звонить в Челябинск и Иркутск, где у Елены живут родственники. Нас обрадовали, что там и там температура +25 градусов и что нас с радостью ждут. С прицелом на такую теплынь мы и стали собираться.
Накануне отъезда таращились в телевизор и вдруг слышим, что на Урале «по-прежнему холодно, идут дожди со снегом» и т. п. Мы сначала опешили, а потом начали лихорадочно соображать, что делать с уже уложенной экипировкой. Пришлось срочно менять весь туристский гардероб, взяли по свитеру и куртки. С тем и убыли утром следующего дня (10 мая 1986 года), усевшись в самолёт, который по пути сделал две промежуточные посадки — в городах Киров и Пермь, где ранее мы никогда не бывали. Надо заметить, что в аэропорту Архангельска нас, особенно меня (в отличие от других пассажиров), очень тщательно досмотрели, что странно, так как в то время такие досмотры, да ещё в отношении полковника милиции (о чём делавшие обыск работники милиции аэропорта знали), были очень большой редкостью. В нынешнее время, время терроризма, такие досмотры — обычная и вполне оправданная вещь. Но в 80-е годы — это необычное событие. Уверен, что это была чья-то преднамеренная провокация против меня в расчёте, возможно, на мою определённую реакцию. Но я молча и спокойно снёс это действо. Естественно, никакой «компры» обнаружено не было: ни пистолета, ни взрывчатки, ничего подобного. Представляю, как был разочарован инициатор этого обыска. Но почему он рассчитывал что-то криминальное обнаружить, осталось тайной.
Далее я ограничусь фрагментами из путевых записок.
«Киров нас встретил 10-минутной сильной болтанкой перед посадкой и холодным (был плюс 1 градус) и сильным ветром. Почему-то здесь мы осознали, в какую авантюру пустились: сколько раз нам придется взлетать и приземляться, сколько проблем будет с питанием (в самолёте нас не покормили, хотя мы очень на это рассчитывали), с приобретением билетов (тогда всюду были огромные очереди) и многим другим. Аэрофлот СССР стал разочаровывать. В Кирове успели купить для детей пару кубиков Рубика (они только-только появились в Союзе) и через 10 минут полетели дальше.
Посадка в Перми. Очень холодно (0 градусов), ветер. Бежим в здание аэропорта, встаём в очередь в буфете, покупаем беляши («деревянные» от старости, но голод не тётка) и мутный невкусный чай, но доесть не успеваем, так как объявляют посадку в самолёт.
Следующая посадка в Челябинске. Нас очень тепло встречают дядя Володя (родной дядя Елены по отцу) и Раиса Васильевна (его жена). На своём авто привезли домой, усадили за стол, потчевали уральскими пельменями, разными деликатесами и необыкновенно вкусным домашним пирогом с картошкой и рыбой. Поели, выпили коньячку и «Рислинга», и в застольной беседе нам было гарантировано беспроблемное приобретение билетов на Иркутск (Раиса Васильевна работала секретарём у главы Челябинской области; пережила девять глав на своём посту, приобрела прозвище Штирлиц в юбке за умение хранить тайны своего ведомства и своих шефов и пользовалась в городе огромным авторитетом).
11.05.1986. Челябинск — очень большой город с просторными улицами, но есть, как и везде, старые постройки с покосившимися старыми маленькими домиками. Метро нет, несмотря на то, что город-миллионник.
Краеведческий музей удивил нас своей запущенностью и бедной экспозицией, что для Урала, в частности для полуторамиллионного Челябинска, просто недопустимо. Музей находится в здании старой церкви.
Были в магазине «Уральские сувениры», где ничего для себя не выбрали. Поделок из камня мало, но и они неинтересные. Зато много разнообразных изделий каслинского чугунного литья.
Зашли в несколько книжных магазинов. Купили только карту Челябинской области и на почте — ящик для посылки, чтобы отослать домой многочисленные подарки, вручённые нам родственниками Елены.
Вечером побывали в театре драмы, смотрели спектакль «Зинуля», понравилось. В театре мы были по специальным пригласительным билетам, вручённым Раисе Васильевне директором театра, сидели в директорской ложе.
12.05.1986. С утра дядя Володя (с удивительным, самобытным чувством юмора) провёз нас по городу, объехали новые кварталы Челябинска. Мы всю дорогу потешались над «комплиментами» дяди Володи в адрес пешеходов, которых, как он считает, «развелось очень много». Приобрели билеты на автобусную поездку в Свердловск (туда и обратно) на один день, маловато, конечно, но там не у кого остановиться. Подруга Елены (одноклассница Милочка Трифонова-Аннушкина, тоже врач), на которую мы надеялись, прислала телеграмму, что встретить нас не может. Она с семьёй жила в закрытом военном городке атомщиков. (Милочка вскоре умерла от опухоли мозга.)
13.05.1986. В 8.00 уехали в Свердловск. Расстояние около 200 километров, дорога в основном пролегает лесом, только ближе к Свердловску начинаются горы.
Город поразил нас ветхостью домов, грязью на улицах, мы шли прямо по слою слякоти. Потёки и пятна отвалившейся штукатурки на домах, грязнейшие витрины магазинов нас ужаснули.
В магазинах пусто. Правда, в «Сувенирах» мы купили три поделки из камня: шариковую ручку из родонита, шкатулку и подставку из яшмы. Но изделий из камня очень мало для такого уральского города.
Сумели попасть в геологический музей. Это единственное, что нас порадовало.
Наши похождения по городу сопровождались дождём и снегом. Одним словом, промёрзнув, на два часа раньше запланированного мы вернулись в Челябинск.
14.05.1986. Сегодня — последний день пребывания в Челябинске. Прощальный осмотр города.
Побывали в музее прикладного искусства, где восхищались каслинским литьем, Златоустовской гравировкой на металле и изделиями (холодное оружие и др.) из стали. Посетили картинную галерею, где в основном были произведения местного художника Неясова.
Много фотографировали. Особенно понравилось здание драмтеатра на площади Ленина. Здание новое, чрезвычайно красивое, оригинальной архитектуры, в изобилии (и это неплохо) украшенное каслинским литьём, жаль, что это оформление ещё не завершено.
Ложиться спать не пришлось, так как в 2.30 (местное время) — отправление самолета.
15.05.1986. Строго по расписанию, на удивление быстро уселись в лайнер и без минуты задержки вылетели в Иркутск. Примерно через час нас разбудила стюардесса для лёгкого, как она сказала, завтрака. Еда оказалась настоящим вкусным обедом.
В Барнауле сделали промежуточную посадку. Здесь ничего интересного не увидели и не узнали, кроме того, что это центр Алтая, построен русским промышленником А. Демидовым. С 1747 по 1917 год Алтайский округ был личным владением царей. Но в киосках аэропорта мы не нашли даже значка города Барнаула.
Вскоре после взлёта нам опять предложили «завтрак», но мы отказались, так как были сыты. В Иркутске приземлились в 11.00 по местному времени, то есть в 6.00 по московскому. Шёл проливной дождь. Елена тут же вымокла до нитки. Нас встретили Александровы Владимир (двоюродный брат Елены по отцу) и его жена Лариса на своём «Запорожце». Иркутск готовится к 300-летию, ремонтируется (все дома в лесах). Город красивый, старинный, много архитектурных памятников.
С помощью Александровых нашел Ю. Г. Плотникова, с которым я учился в академии в одной группе. Он уже полковник, командует 5-м отделом, по телефону договорились встретиться завтра.
16.05.1986. В 10.00 выехали на осмотр города на машине Александровых, поставили её в центре и пошли по магазинам, в которых, кстати говоря, ничего особенного мы не увидели. Нет и изобилия сувениров, хотя одну-две вещички купить можно.
Побывали на центральном рынке, купили яблоки и черемшу (дикий чеснок), которую попробовали впервые, и она нам очень понравилась, купили пять стаканов кедровых орешков (по 50 копеек стакан). После этого отправились по музеям.
Музей природы не впечатлил (ничего особенного, кроме нескольких камней). В художественном музее с удовольствием посмотрели превосходные картины дореволюционного периода. Краеведческий музей оказался на ремонте. А венцом наших похождений по Иркутску стал геологический музей, находящийся в политехническом институте, о котором Александровы даже не подозревали. Этот музей имеет исключительно богатую экспозицию огромного количества превосходных образцов минералов и изделий их них. Нам показалось, что он лучше, чем в Свердловске. В книге отзывов много записей известных деятелей, учёных, в том числе иностранных.
К 19.00 вернулись домой, а вскоре приехал Плотников и увёз нас к себе. Там поужинали и весь вечер вспоминали академические годы, рассказывали друг другу всё, что знали о сокурсниках.
Вернулись домой в 23.00, и точно в это время началось выступление по ТВ М. С. Горбачёва по поводу катастрофы на Чернобыльской АЭС, которая случилась ещё в апреле, откуда уже госпитализировано 299 человек, из них 35 человек в очень тяжелом состоянии, 7 человек уже умерли (в основном это пожарники). Тут же показали пресс-конференцию иностранцев: Гейла (американский специалист по радиационным болезням) и Хаммера (американский миллиардер), который на свои личные средства приобрёл в Швейцарии для СССР специальные лекарства, оборудование и другое.
17.05.1986. Настал тот день, когда исполнилось наше давнишнее желание увидеть озеро Байкал, ополоснуть руки в его уникальной воде. В 12.00 на машине Александровы (вся семья) и мы отправились к Байкалу, который расположен в 60 километрах от Иркутска. По пути заехали в музей деревянного зодчества, сооружаемый уже около пяти лет. За это время там выстроено около десятка изб (в одну улицу) и церковь с двуглавым орлом на маковке вместо креста, что нас удивило. Пока этот музей, конечно, ни в какое сравнение с музеем деревянного зодчества в Малых Корелах не идёт.
Погода была на удивление отличная: солнечная, безветренная. На другой стороне Байкала виднелись верхушки заснеженных вершин Саянского хребта. Берег Байкала в районе села Листвянка весь изрыт, ведутся работы по укреплению берега бетоном. В самом селе маленькие кривобокие домики, большая очередь в магазин — всё это на глазах у иностранцев, которых толпами почему-то возят в автобусах именно сюда. Зачем? Стыдно за наших организаторов. А тут ещё похороны старичка-учителя. Похоронная процессия уныло бредёт вдоль берега, а иностранцы, взобравшись на откосы береговых холмов, всё это азартно фотографируют.
Вода в Байкале действительно очень прозрачная, чистая и чрезвычайно холодная, поэтому смелости хватило только, чтобы умыться и вымыть руки. По совету Александровых набрали бутылочку байкальской воды, чтобы убедиться в её уникальности — она будет стоять годами, не зацветёт и не испортится. (На самом деле эта бутылочка стояла у нас долгие годы, и вода в ней оставалась первозданно чистой и без какого-либо запаха. Вот так!)
На обратном пути (47 км) заехали на рыболовную базу, где работает сторожем отец Ларисы. Там всё запущено и захламлено. А когда пошли прогуляться по берегу Ангары, вернее, Ангарского моря, то наткнулись на человеческий череп и кости скелета, а потом набрели на размытое кладбище — ряды разрушенных гробов и разбросанные человеческие кости. Оказывается, до 1958 года, то есть до строительства Ангарской ГЭС, здесь было сухо, стояли деревни, жили люди и, конечно, были кладбища. Потом всё это затопили, образовалось Ангарское море. И вот результат.
По дороге в Иркутск машина застряла в огромной луже, пришлось переобуться в сапоги (были в багажнике) и выталкивать её на сушь.
18.05.1986. Утром начали собираться в город Ангарск, но выехали только в 12.00. По пути заехали в музей декабристов — Знаменский монастырь, где похоронена семья декабриста С. П. Трубецкого. В Ангарске — он чем-то напоминает Северодвинск — есть единственное, неповторимое — это музей часов, начало которому положила частная коллекция Курдюмова, жителя Ангарска. Коллекция превосходная, насчитывает около 900 часов, от древнейших солнечных до космических (с кораблей-спутников). Пытались что-то сфотографировать, но нас засекли и потом всё время следили за нами. Кстати, этот запрет в последние годы распространился на многие музеи; надо всё-таки выяснить правомерность этого запрета.
На обратном пути устроили пикник в лесу.
Вечером разговаривали с Ташкентом, договорились о встрече, о ночлеге и т. п. Плотников помог с билетами на самолёт, так что завтра летим в Узбекскую ССР.
19.05.1986. С утра вновь с Александровыми отправились в прощальную прогулку по городу. Побывали в магазинах, приобрели себе штормовки и сувениры (нефритовую медаль города Иркутска, значок, карандашную подставку в форме Байкала). Фотографировались.
В 14.00 вылетели в Ташкент. По пути делали очень короткую остановку в Алма-Ате (столица Казахской ССР).
В Ташкенте нас встретили супруги Федосеевы. Он — замначальника стройуправления, она работает в проектной организации (родная сестра Петра Алексеевича Данилина, мужа Елены Павловны — матери Елены).
Федосеевы встретили нас радушно, разместили в отдельной комнате, накормили, в том числе свежими огурцами и помидорами, что для нас, северян, в мае месяце вещь необычная.
20.05.1986. Утром я дозвонился до знакомого узбека по фамилии Нажмитдинов (коллега по должности), с которым учился на ВЦОКе Минобороны и на ВАКе МВД СССР и встречался несколько раз на всяких всесоюзных ведомственных совещаниях. Он попросил перезвонить завтра, пообещал помочь с билетами на самолёт и ознакомить с городом.
Потом мы с Еленой отправились в МВД Узбекской ССР (я хотел встретиться с руководством службы кадров) и на переходе через улицу случайно встретились с Василием Алексеевичем Данилиным, братом Петра Алексеевича (см. выше). Елена его знала, так как познакомилась с ним в Астрадамовке, когда он приезжал туда в гости. Часа через два мы встретились с ним ещё раз, но уже по договорённости, и он повёз нас по базарам. Пообедали прямо на базаре, ели шашлык по-узбекски и черешню.
Около 17.00 расстались с Василием Алексеевичем и уже самостоятельно отправились бродить по городу, заходили в магазины. Обратили внимание на изобилие книг, в том числе таких, каких в магазинах других городов, где нам приходилось бывать, не видели. Вернулись около 21.00.
В МВД мы так и не попали. Видимо, правда: что ни делается — всё к лучшему.
21.05.1986. С утра я снова созвонился с Нажмитдиновым, договорились встретиться у гостиницы «Узбекистан», где в это время размещались участники XII кинофестиваля стран Азии, Африки и Латинской Америки (всего 118 стран).
Узбек сам не приехал, послал какого-то парня, который пообещал нам помочь с билетами на самолёт. Этот парень протаскал нас по городу до 16.00, после чего заявил, что ничем помочь не может.
Одним словом, мы плюнули на узбекское гостеприимство и побежали по билетным кассам, побывали в трёх, но к 18.00 у нас билеты были на руках — взяли до Куйбышева, так как в Ульяновск самолётов из Ташкента нет.
Потом гуляли до 21.00 и даже успели побывать на Алайском рынке, где наелись клубники (по 2 руб. за 1 кг). Но здесь, на рынке, на нас неожиданно набросился старик-узбек, который, шипя и брызгая слюной от злости, стал ругать нас и прогонять, типа «понаехали тут», «пошли вон». С подобным мы столкнулись впервые и, как нарочно, именно там, куда я планировал переехать.
22.05.1986. В 7.30 мы уже сидели в автобусе, которым отправились в Самарканд. Добрались всего за 4 часа. По дороге глазели по сторонам. Видели множество сусликов, столбиками стоящих у своих нор, осликов, пасущихся вдоль дороги. Сама дорога сначала пролегала в долине реки Заравшан, то есть по бывшей Голодной степи, потом пошли горы. По пути останавливались в городе Джизак, поели здесь чебуреков, которые мне очень понравились.
В Самарканде выяснилось, что у нас всего 5,5 часов на осмотр достопримечательностей (до последнего автобуса). Но и этого времени оказалось достаточно, чтобы увидеть мавзолей Гур-Эмира, медресе Улугбека, площадь Регистан вместе с постройками и т. д. и т. п. Далеко уходить не рискнули: было мало времени, да и приветливости в лицах прохожих, оглядывающих нас, не наблюдалось.
Прошлись по магазинам, купили открытки, книгу «Легенды и были Греции». Наткнулись на старинное кладбище. Больше ничего особенного не увидели. Пообедали на рынке, купили ягоды (клубнику и черешню) и абрикосы, после чего благополучно вернулись в Ташкент.
23.05.1986. С утра настроились на большую программу, включив в неё посещение архитектурных памятников старины и современности и магазинов.
Самое интересное из всего, что нам удалось посетить, это Музей изобразительных искусств. Он оказался чрезвычайно богатым на произведения живописи и скульптуры России, Западной Европы, Японии и Индии. Здесь было на что посмотреть, жаль только, времени было маловато.
Побывали у фонтана на площади Ленина и у ГУМа, посмотрели на «Голубые купола» (очень красивое кафе), много фотографировались. Зашли в ГУМ, купили узбекский нож, рожок для обуви с оленьей головой и дублёнку для меня за 284 руб. (в Архангельске она бы стоила 700–800 руб.).
Оставшихся сил хватило на пробежку по торговым рядам Старого базара. Здесь поели цыплят табака, клубники. Прикупили овощей, восточных сладостей для Астрадамовки.
Вернулись домой в 19.00, вылет из Ташкента в 3.50 по местному времени.
Итак, пребывание в Ташкенте было интересным, но, к сожалению, четырёх дней слишком мало для такого города, вообще для этих краёв. Но главный вывод, какой я сделал, — в Узбекистан больше ни ногой: слишком чуждая для нас с Еленой страна. (Дальнейшие события, включая неожиданно возникшее «узбекское дело» и ставшие в связи с ним известными факты процветающего рабства в сельской местности, огромных цифр приписок в отчётах, «липовых» Героев соцтруда, беспредельной коррупции, запрещённого законом, но процветающего многожёнства и другого подтвердили, что мой вывод был очень своевременным.)
24.05.1986. В 8.00 были в аэропорту Куйбышева, где выяснили, что самолёты в Ульяновск, как и поезда, отправляются только вечером, а вот автобусы уходят туда каждый час. Мы выскочили из здания аэровокзала, залезли в тут же стоящее такси и помчались на автовокзал в Куйбышев. Проехав километров 10, я спросил, долго ли еще ехать, и в ответ мы услышали цифру, от которой мы бы упали, если 6 не сидели. Оказалось, что от аэропорта до города 56 километров. Такого расстояния от аэропорта до города, наверное, больше нет нигде во всем СССР. Но самым неприятным оказалось то, что автобусы из города в Ульяновск идут именно по этой дороге, только в обратном направлении. Тем более, что из аэропорта тоже отправлялись автобусы в Ульяновск. Таким образом, мы потеряли уйму времени, проехали лишних 120 километров и заплатили за это удовольствие (такси) 10 рублей — достаточно большие в то время деньги.
Дорога в Ульяновск была трудной, нудной, неинтересной. Приехали в 18.00, билетов на Астрадамовку не оказалось, отправились в городские авиакассы, но и тут неудача: огромные очереди, отсутствие билетов и т. д.
Пошли гулять по городу, успели до закрытия магазинов купить три фигурки собак для коллекции Елены, попытались попасть в гостиницу «Венец», но, видимо, наш туристский облик не вызвал доверия у администраторши, и нам сразу же отказали («Мест нет!»). Конечно, можно было поспорить, но в то время действительно было трудно устроиться в гостиницу. Взятку давать не стали, плюнули и ушли.
Позвонили Людмиле (двоюродная сестра Елены) и поехали в их тесноту. Приняли хорошо, накормили и уложили спать.
25.05.1986. В 7.00 были на автовокзале, в 7.15 уже ехали в автобусе в Астрадамовку. По дороге я в основном спал, но Елена меня разбудила, когда проезжали сёла Языково (названо в честь дружившего с А. С. Пушкиным русского поэта Н. М. Языкова) и Прислониха, где жил и творил народный художник СССР А. А. Пластов. Много его картин находится в Третьяковской галерее. Из окна автобуса любовались местными настоящими русскими пейзажами.
В Астрадамовку приехали в 9.30, встретили нас с радостью, сразу же усадили за стол. Весь день отдыхали. Вечером в очередной раз звонили домой, у детей всё нормально.
26.05.1986. Весь день просидели дома, так как магазины были закрыты, а в клубе шел фильм, который мы уже видели.
Я помогал Петру Алексеевичу рубить дрова на зиму, а Елена, как всегда в таких случаях, занималась хозяйством, полола огородные грядки.
27.05.1986. С утра я рубил дрова, Елена опять полола, стирала. Дважды ходили в книжный магазин, но он был закрыт. Другие магазины тоже были закрыты, кроме двух: одного промтоварного и одного продовольственного Дома я нашел кучу старых номеров журнала «Огонёк» и полдня вырывал из них репродукции картин для домашней коллекции.
28.05.1986. С утра вновь рубил дрова, вечером копал огород. Елена загорала, после обеда занялась шитьём.
Опять пытались попасть в книжный магазин, но тщетно — он почему-то был закрыт. От негодования я стал звонить во все местные инстанции, начиная от РТО Астрадамовки до РК КПСС, по поводу того, что все магазины в Астрадамовке закрыты, кроме одного продовольственного и винно-водочного. Все обещали разобраться. И действительно — какое безобразие! Местные жители уже смирились с такими порядками, а продавцы от бесконтрольности и пользуясь тем, что мало кто желает работать продавцами, обнаглели до предела. Их даже не волнуют план, выручка, люди и т. п. В банке денег нет. И госбюджетным предприятиям постоянно задерживают зарплату. И, тем не менее, ничего не делается, чтобы хоть как-то стабилизировать положение.
29.05.1986. День начался как обычно. Я колол дрова. Снова сходили (пятый раз!) до книжного магазина, но он опять был закрыт. Остальную часть дня занимались сбором вещей, так как завтра в 8.00 отъезд в Ульяновск. Отправили три посылки в Архангельск: одну — с дублёнкой, другую — с книгами (подарила Елена Павловна), третью — со всякой мелочью, в том числе послали бутылку с байкальской водой.
В 17.00 пошли (в шестой раз!) в книжный магазин, и — о счастье! — он был открыт. Я облазил все полки, но купили мы только Ирине «Пособие по истории» (2 тома), себе «300 советов любителю резьбы по дереву» и ещё кое-что (альбом по вязанию и т. п.). Ничего ценного.
В предыдущие приезды в Астрадамовку в книжном можно было купить много хорошего. Здесь, к примеру, мы приобрели полные собрания сочинений М. Горького, Майн Рида и других, здесь же в 1972 году я купил 1-й том Большой советской энциклопедии в честь окончания Еленой мединститута. Правда, все остальные 29 томов — по мере их выхода в свет — покупала Елена Павловна. Энциклопедией пользуемся до сих пор — ценнейшая вещь.
Вечером семейно посидели за столом. Завтра отъезд.
30.05.1986. В 8.00, плотно позавтракав, отбыли в Ульяновск. Дальше самолётом должны лететь в Калининград, куда билеты нам взяли прямо в Астрадамовском аэропорту (деревянный домик в поле, но тем не менее). Вернее, билеты удалось взять в Калиниград через Москву, но там надо было ещё «выбивать» места на калининградский самолет.
В Ульяновске до вечера ходили по городу, были на Венце, гуляли по набережной, заходили в магазины, фотографировались.
Среди дня, в 13.30, подъехали к автовокзалу, чтобы встретиться с мужем и детьми Светланы (сестра Елены). Они ехали из Димитровграда в Астрадамовку через Ульяновск. Все были рады встрече, хотя и мимолётной. Договорились, что они в августе приедут к нам в Архангельск.
В 17.00 мы благополучно вылетели в Москву. Приземлились в Домодедове, перебрались в Шереметьево. Мест в гостиницах здесь не оказалось, было уже 23.00, пришлось заночевать прямо в зале ожидания на скамейке.
31.05.1986. Ночь была тяжкой. Утром уехали в город. Побывали на Ярославском вокзале, где закомпостировали билеты на Архангельск на 10.06.1986. Съездили на Птичий рынок, где раньше продавались и минералы, но ничего не приобрели. Добрались до Манежа, но там никакой выставки не было, потом пошли в кинотеатр «Россия», успели на кинофильм «Секретный эксперимент», смотрели его через полузакрытые глаза, так как хотелось спать, но общими усилиями разобрались в сюжете. Пообедали в столовой около метро «Сокол» и поехали в аэропорт.
В самолёте познакомились с мужчиной, который ранее жил и работал в Архангельске и который сразу же узнал нас как архангелогородцев. Он хвалил Калининград, рассказывал, что там растут помидоры и огурцы в открытом грунте, что ягодами надо наедаться летом впрок, чтобы в организме был запас витаминов, а не варить из них варенье и т. д. и т. п. Короче, скучать не давал.
В 20.00 прибыли в холодный Калининград (всего 12 градусов). Нас встретил Виктор Шушаков (с ним я учился в Академии МВД СССР в одной группе) со своей подругой по имени Дина (врач-офтальмолог). Он уже заместитель начальника областного УВД. Повезли нас домой к Дине. У неё однокомнатная квартира, машина «Жигули». Здесь поужинали, поговорили о милицейских делах, повспоминали общих знакомых и московскую жизнь, после чего отправились в гостиницу, где Виктор заказал нам номер.
Виктор потолстел немного, увлекается голубями и остаётся таким же балагуром.
1.06.1986. Номер в гостинице оказался довольно уютным, но не очень чистым (пыль). Есть телефон, телевизор (с одной программой), но совсем нет горячей воды. Переночевали и с самого раннего утра отправились по городу. Виктор с Диной уехали по делам куда-то в Литву. Мы в первую очередь осмотрели кафедральный собор с могилой Иммануила Канта. Впечатляет. Сфотографировали.
Затем поехали в зоопарк, который очень хорош как парк для прогулок, но не совсем как зоопарк. Хотя нам его здорово нахваливали. Много пустых вольеров. Зато видели двух шикарных павлинов, издающих какой-то дребезжаще-шелестящий звук, с распущенными хвостами, великолепными по окраске. Елена долго любовалась этими хвостами, потому что до сей поры никогда не видела павлинов во всей их красе.
Посетили Музей янтаря, расположенный в старинном прусском бастионе. Экспозиция бедноватая, много образчиков янтаря, но мало поделок из него. Удивительно.
Еще более разочаровал историко-художественный музей: очень мало историко-краеведческого материала и почти никакого художественного. Для западного города совершенно невероятная ситуация. Видимо, немцы действительно всё или уничтожили, или увезли во время Великой Отечественной войны. Как ни странно, пришлось опять любоваться каслинским литьем, чем мы совсем не были огорчены. Дело в том, что в Калининграде находилась передвижная уральская выставка из Свердловска. Кстати, увидели даже такие образцы литья, каких не видели ни в Свердловске, ни в Челябинске.
Потом зашли в продовольственный магазин. Как и в Архангельске, здесь нет мяса, масла, зато большой выбор сладостей, в том числе печенья (есть даже овсяное, о котором в Архангельске только мечтают). Посетили рынок. Правда, уже было поздновато, и базар заканчивал свою работу. Видели очередь за клубникой (10 руб. за 1 кг), а вот помидоров в продаже не оказалось. На этой территории, наверное, устраиваются и барахолки.
В гостиницу уехали на такси. В 19.30 за нами приехали Виктор с Диной, повезли к себе, кормили блинами. Потом поехали к могиле 1200 погибших гвардейцев 11-й гвардейской армии. Мемориал на могиле одновременно считается памятником Победы в Калининграде.
2.06.1986. С утра прошлись по магазинам, так как договорились, что после обеда Дина повезёт нас на своей машине в Светлогорск. В магазинах накупили книг на 20 рублей, в том числе из серии «Путешествия», налюбовались янтарными украшениями, хотя до основного янтарного магазина мы так и не добрались. Купили три сорта овсяного печенья. В 14.30 уже ждали звонка Дины.
Как и договорились, встретились в 15.00 и отправились в город Светлогорск — город-курорт, расположенный в 35 километрах от Калининграда. От Светлогорска мы в восторге! Чудесный, прямо сказочный городок с красивыми «пряничными» старинными немецкими домиками. Он весь расположен в лесу на берегу Балтийского моря, к которому можно спускаться по многочисленным лестницам.
Мы совершили променад у моря, сполоснули руки в балтийской воде, дошли до солнечных часов и снова поднялись в городок, где опять гуляли по улицам, зашли в уютное кафе, попробовали кофе с вареньем из роз.
Вдруг начался дождь. Мы быстренько купили бутылку шампанского, огромного размера треску (живут же люди!), редиску и лук и отправились в Калининград.
Дороги здесь чрезвычайно интересные, но и чрезвычайно опасные. Дело в том, что все они немецкого происхождения, шириной не более четырёх метров, а вдоль дороги с двух сторон почти вплотную к ней (в трёх-четырёх метрах друг от друга) стоят деревья — огромные старые дубы и липы. Поэтому при незначительном отклонении в сторону машина неизбежно врезается в дерево. Свидетельством этого служат следы на стволах почти всех деревьев от ударов машин.
Вернувшись в Калининград, созвонились с Виктором, договорились встретиться через 30 минут и сразу же отправились в старую, уцелевшую во время Второй мировой войны часть города, чтобы полюбоваться старинными домами, среди которых не было ни одного похожего на другой. По пути заехали в магазин «Янтарь». Здесь насмотрелись на янтарные изделия, купили Елене браслет и серьги и отправились домой к Дине, захватив по пути Виктора.
Ужинали треской и запивали шампанским, разговоры разговаривали — и на этом расстались до завтра. До гостиницы доехали на такси, шёл очень сильный дождь.
3.06.1986. С утра до 11.00 дозванивались до Виктора, он обещал машину для поездки в город Балтийск. Машину послал, но неправильно назвал её номер. В результате машина долго стояла у гостиницы, а мы стояли рядом и ждали её. Потом полчаса оформляли пропуск для Елены в Балтийск, поскольку город является пограничным. И только в 12.00 отправились в путь.
Водитель оказался очень общительным парнем по имени Вася. Он не только довёз нас до Балтийска, но и показал много достопримечательностей. Показал 5-й форт, известный как неприступная немецкая крепость, но, тем не менее, взятая нашими солдатами, заплатившими за эту победу жизнями 1200 воинов.
Побывали мы и на месте гибели Александра Космодемьянского — брата Зои Космодемьянской; посетили и место расположения КП 43-й армии, которая брала Кёнигсберг (так ранее назывался Калининград), и т. д.
Город Балтийск оказался также небольшим городком, заполненным военными людьми и военной техникой, в том числе морской. Город возник на месте форта-крепости. Нам понравилось, что тут же, на берегу моря, можно собирать янтарь, что мы и делали. Особенно старалась Елена, она за считаные минуты — с нашей помощью — набрала две пригоршни кусочков янтаря, и набрала бы больше, да мы её остановили.
Долго гуляли по молу, сознавая, что находимся на самой западной морской точке Советского Союза и что вряд ли мы тут ещё когда-либо окажемся.
По возвращении в Калининград Вася вновь провез нас по достопримечательностям. Посмотрели Литовский вал, Берлинский мост, строящуюся на месте старой христианской церкви новую церковь. Причём строят её христиане-энтузиасты на свой страх и риск и за свои деньги.
При расставании с Василием подарили ему медаль Архангельска (с собой ничего другого не было). Кстати, он часто бывает в Архангельске, и мы дали ему свой адрес.
От вечерней встречи с Виктором и Диной отказались (устали), а они не настаивали.
4.06.1986. До 9.00 отсыпались, потом быстренько собрались и в 11.15 были на автовокзале, расположенном рядом с железнодорожным вокзалом на площади Калинина.
Железнодорожный вокзал очень интересной старинной постройки, как внутри, так и снаружи. Говорят, его строили пруссаки.
С автовокзала на автобусе мы отправились в Клайпеду. Дорога заняла 3,5 часа. Основной путь пролегал по Куршской косе, знаменитой своей географией, формой, протяжённостью, климатом и уникальной растительностью. Она протянулась от Зеленогорска до города Клайпеды на 60 километров узкой полосой в Балтийском море. Коса в самом широком своем месте достигает 2–3 километров, а в самом узком — 300 метров. Говорят, недавно во время шторма это узкое место размыло, пострадала флора и фауна косы, которые по своему составу являются уникальными. В связи с этим проводились огромные, очень дорогостоящие спасательные и восстановительные работы. На косе расположены два или три курортных городка, в том числе знаменитая Нида, где мы останавливались для кратковременного отдыха. Коса является пограничной зоной, и хорошо, что мы захватили с собой паспорта, иначе пришлось бы возвращаться. А тем, кто собирается выйти из автобуса на самой косе вне населенного пункта, требуется специальный пропуск.
Нида — замечательный маленький городок, расположенный на самом берегу моря, имеет даже музей миниатюр. Чистенький, аккуратненький. Немного жителей, немного приезжих отдыхающих. Идиллия, красота… Если бы не мужик с огромным мешком пустых бутылок, который в Ниде влез в автобус и пристроился рядом с нами. Пришлось его «попросить» выйти из автобуса, так как от него и его мешка нестерпимо воняло спиртным и не только.
В Клайпеду мы прибыли в 15.00. Автобус остановился перед паромной переправой через пролив. Поэтому, пока перебрались через пролив, пока узнали, как добраться до автовокзала (чтобы поехать в Палангу), пока добрались до него, времени практически ни на что не оставалось — надо было уже возвращаться.