Н. Сметанин Депутат Верховного Совета СССР ПРОСТОТА И ДУШЕВНОСТЬ

Н. Сметанин

Депутат Верховного Совета СССР

ПРОСТОТА И ДУШЕВНОСТЬ

Я был участником первого Всесоюзного совещания стахановцев.

Первое заседание состоялось днем в здании ЦК ВКП(б), в небольшом зале, человек на двести.

Там я впервые и увидел товарища Сталина.

Отчетливо, вероятно, на всю жизнь, запомнилось мне то мгновение, когда из боковой двери вошел в зал товарищ Сталин, окруженный своими соратниками, и занял место за столом. Трудно передать тот подъем, который охватил в этот момент всех нас, участников совещания!

Трибуны для ораторов в этом зале не было. Товарищи, выступавшие с речами, подходили к столу. И хотя это, конечно, мелочь, однако, помнится, многим из нас, непривычным к публичным выступлениям, было как-то легче от того, что не надо подниматься на трибуну, а можно просто подойти к столу И начать говорить.

Подходили к столу и говорили товарищи, которых мы все хорошо знали, так же как хороша знала их и вся Советская страна: Стаханов, Бусыгин, Виноградова…

Во время первых выступлений ко мне подошел товарищ Жданов:

— И ты будешь говорить?

Я заволновался. Боялся, что не смогу сказать свою речь достаточно гладко, собьюсь, забуду сказать то, что казалось важным и нужным сказать в присутствии вождей партии и правительства. Однако, когда я увидел, с каким вниманием товарищ Сталин и его соратники слушают простые речи рабочих, как умеют они подбодрить оратора, двумя-тремя словами вызвать его на простой и искренний, лишенный всякой официальности и натянутости разговор, я сразу успокоился.

Я все думал: с чего начать речь? Решил, что начну прямо с дела, без всяких предисловий…

— Слово предоставляется Сметанину, — услышал я голос председательствующего.

Пока я шел к столу, услышал, как кто-то в президиуме спросил:

— Это тот, со «Скорохода»?

Я на ходу ответил:

— Да, да…

Первые слова своей речи я произнес, сильно волнуясь. Сталин повернулся ко мне, внимательно слушая и пристально вглядываясь в меня. От всей его фигуры, от его взгляда, выражения лица веяло теплотой и чуткостью. Это меня успокоило, и я говори так, как говорил бы в присутствии старшего товарища, которому я могу доверить все самое важное, душевное, что есть у меня в жизни.

В тот же день вечером мы собрались уже не в здании ЦК партии, а в Кремле. С огромным нетерпением ожидали мы выступления товарища Сталина. Историческая речь товарища Сталина, в которой он с гениальной прозорливостью определил значение стахановского движения, произвела на всех участников совещания глубокое, неизгладимое впечатление. Поистине незабываемый день!

Во второй раз мне пришлось видеть товарища Сталина, когда мне в числе других товарищей была вручена высокая награда — орден Ленина.

Собравшиеся в Кремле награжденные товарищи фотографировались вместе с товарищем Сталиным. Каждому из нас хотелось подойти поближе к Сталину, посмотреть на него. Я тоже подошел к Иосифу Виссарионовичу.

— Иосиф Виссарионович, это Сметанин, — сказал, указывая на меня, товарищ Ворошилов.

— Да, знаю, знаю, — ответил товарищ Сталин.

Я крепко пожал руку Иосифу Виссарионовичу. Хотелось в этом рукопожатии передать всю свою безграничную любовь к нему, нашему великому учителю и мудрому вождю.

Позже я видел товарища Сталина на банкете после первой сессии Верховного Совета СССР. Мое место за столом оказалось как раз напротив товарища Сталина. Хотя и раньше меня поразила простота Сталина, однако теперь она бросалась в глаза еще больше. Товарищ Сталин поднимал тосты за присутствовавших, с большим вниманием слушал выступления артистов, горячо им аплодировал, подходил сам ко многим товарищам, и в каждом его слове и жесте сквозила огромная душевность и чисто отеческая внимательность.