1708 год. Повседневная жизнь Я. В. Брюса

1708 год. Повседневная жизнь Я. В. Брюса

1708 год начался для Я. В. Брюса не очень удачно. Его вновь одолела старая болезнь — подагра. В письме к царю 31 мая Яков Вилимович жаловался, что из-за тяжелой болезни остановилась работа над переводом книги Брауна об артиллерии: «Что принадлежит первыя части брауновой артилерии, и я оною всю еще не мог выправить за проклятою подагрою, которою одержим был большии четырех недель». Однако и после этого Брюс не получил облегчения, так как «[потом припала] было горячка, от которой у меня так было повредились глаза, что не мог оных к многому читанию и писанию употребить».

Опасаясь возобновления подагры, Я. В. Брюс старался, по-видимому, соблюдать специальную диету, но в разоренной стране трудно было сыскать даже самое необходимое для повседневного обихода военачальника столь высокого ранга, каковым являлся Я. В. Брюс. Многое приходилось доставлять из Москвы. Дьяки Артиллерийского приказа писали своему начальнику: «По письмам от вашей милости послано декабря в 3 день до милости вашей с подьячим с Федором Арбузовым на ямских подводах 2 бочки ренского, 2 кожи сыромятных, пол 2 ведра уксусу ренского, 2 фунта кофе, 400 свеч немецких, 1 фунт корицы доброй, 1 фунт гвоздики, % фунта мушкатного цвету, % фунта шефрану, 2 фунта кардамону, 3 фунта аниса, 4 фунта перцу, 3 фунта тимона, 10 фунтов фиников, 10 фунтов миндальных ядер, шляпа, 24 попоны, тож число повязок волосяных. 5 пятинок ниток не послано для того, что в памяти Унковского писано, чтоб прислать против посланного образца, а оного образца не прислан. Орехов турецких в ряде и нигде не сыскано. Да из дому милости вашей послано 10 кож бараньих, одеяло песцовое, покрытое сукном, а 3-х кож красных юхотных в доме милости вашей не сыскано. До милости вашей денщики Матвей Иванов, Савва Яковлев, Кирило Стариков посланы ж с ним же, подьячим, и о том вашей милости известно. А вышеписанные, государь, припасы почему куплены, о том к милости вашей писал я с вышеписанным подьячим». Пришлось, по-видимому, Якову Вилимовичу довольствоваться без грецких орехов. Интересен список присланных из Москвы продуктов. Пряностями обильно приправляли пищу и добавляли в вино, считалось, что они обладают обеззараживающим действием, а также могут использоваться как лекарства. Сухофрукты и орехи долго хранились и были удобны при транспортировке.

Для сохранения здоровья Я. В. Брюс нуждался и в хорошем поваре, о чем свидетельствует его письмо генералу Р. Х. Боуру от 8 ноября 1708 года: «Пожаловал, милость твоя, будучи в Чашниках, уступил мне полоненаго повора. И понеже оной ранен был, а лекарь мой у вашей милости был, того ради я оному приказал было быть у милости твоей доколе выздоровеет. Ныне повар, которой был прислан, умре, и в том великую нужду имею. Того ради прошу вашего жалованья, ежели тот преждеписаной повар выздоровел, пожалуйте мне по-прежнему ево уступитя и прикажите онаго в Смоленске отдать стольнику Алексею Маркову, х которому я писал, дабы ево ко мне прислал. А я за такое ваше жалованье всегда вам готов служить и остаюсь непременно вашего благородия должным слугою».

Старые приятели не забывали Якова Вилимовича. Так, например, смоленский воевода П. С. Салтыков прислал Я. В. Брюсу бочонок пива. «И ежели и я свободной случай имел, чтоб вместо онаго вам отплатить, то бы послал я к вашему благородию изрядного ренского, чего ради оставляю оное напред», — благодарил своего давнишнего друга за подарок Яков Вилимович.

В условиях постоянных маневров русской армии генералитету необходимо было не только сохранить военные обозы, но и сберечь свои собственные. Об этом Я. В. Брюс просит сына своего покойного друга H.H. Балка — Федора Николаевича: «Прошу Вашу милость, пожалуй, не покинь мой обоз, которой стоит неподалеку от вас, и во всякие случаяи его сохрани». В том же письме начальник артиллерии заодно сообщает Балку приятную новость: «При сем объявляю вам, что вы и господин бригадир Ахестов повышении чином вашим будете, переменены чинами. И вы будете при бригаде, а Николай Григорьевич будет взят к господину фелтмаршалу Шереметеву. И прошу Вас о сем не изволь никому объявлять. И мню, чтобы быть вам при бригаде Николае Григорьевиче, и ему у господина фелтмаршала (Б. П. Шереметева. — Авт.), о чем и чаю вскоре о том указ [или] будет прислан, о чем прошу до времени помолчать, разве что бригадиру Ахестову объявить».

Вообще, Я. В. Брюсу была, вероятно, свойственна национальная шотландская черта — скопидомность и бережливость. Крестьянин Камарицкой волости из села Щегловки Наум Салтанов со своими детьми учинили драку с обозными Брюса, когда те проезжали мимо их двора. Во время драки буяны «били дубьем по коляскам и разбили у коляски окончину». Таким образом пострадала дорожная карета начальника артиллерии. Разъезжать с выбитыми стеклами по осенним дорогам он не собирался и немедленно направил севскому коменданту Г. Котовскому письмо с требованием компенсации: «Прошу вашу милость прикажите тех бойцов в том розыскать, и тою окончину на них доправить. Изволь у тех колясков другие окончины хотя сам досмотреть, каковы те окончины были и чего [стояли]. И коляске той цена 100 рублей».

Осенью 1707 года жена Якова Вилимовича — Марфа Андреевна вернулась в Москву, а в 1708 году в семье Брюсов произошло радостное и долгожданное событие. Родилась дочь Наталья. Это произошло, скорее всего, в последних числах января и не позднее 2 февраля, поскольку именно в этот день дьяки Артиллерийского приказа поздравили своего начальника с рождением дочери: «Желаем тебе, государь, от Господа Бога милости и здравия, и щастливого радостного пребывания по желанию милости твоей. Поздравляем тебя, государь, с новорожденной дщерию твоею, а нашей государыней Наталиею Яковлевной».

Крещение новорожденной состоялось в Москве, причем крестным отцом был сам наследник русского престола царевич Алексей Петрович. Я. В. Брюс поспешил поблагодарить царевича: «Вашей Царской Высокости всенижайшое благодарение отдаю за превеликую милость вашу, что не изволили нашу низость презрети и были приемником дочери моей. При том желаю всякие щастие имети, дабы мог случай сыскати такую высокую милость вашей Царской Высокости верною своею услугою заслужити».

Получал Я. В. Брюс и редкие письма из Санкт-Петербурга от своего брата Романа. В одном из них Р. В. Брюс сообщал о происшествии, случившемся летом 1708 года: «Нынешняго лета в бытность здесь у нас государен цариц и царевен, поставлена была государыня царица Прасковья Федоровна в старом доме его светлейшества, и небрежением домашних их людей хоромы загорелись, которые мы затушить не могли от великого ветра. Однако чрез великий труд большие светлицы так устояли, что подволоки прогорели и далей не допустили. А задние хоромы утушить не могли. И ныне велено нам и всем офицерам такие ж новые хоромы построить на свои деньги. Зато бутто нерадетельно [отимали], о чем и указ ко мне прислан за подписанием руки господина адмирала. Пожалуй, братец, яви к нам ко всем обще милость свою и побей челом его светлейшеству, чтоб явил к нам милость и избавил бы нас от того строения. Истинно нашей вины в том нет. Не мы зажгли, и не мы на том дворе стояли. А нам платить повелено. А как горели хоромы, истинно отимали радетельно, колько мочи было. Пожалуй, братец, не оставь прозьбу мою, излуча удобнаго времени, донеси о том его светлейшеству и напамятуй, когда его милость изволил быть здесь, в то время изволил обещать, когда другой дом будет готов, хотел то место пожаловать мне. Я бы себе хоромцы на том месте построил».

В 1708 году к Я. В. Брюсу был направлен известный переводчик и издатель Илья Федорович Копиевич (Копиевский), человек, много сделавший для издания светской и учебной литературы на русском языке. Копиевич родился в Белоруссии, обучался в Голландии, где принял протестантство. В 1697 году во время Великого посольства он познакомился с Петром I, который поручил ему перевод иностранных книг на русский язык. В типографии Яна Тессинга в Амстердаме Копиевич начал выпуск изданий на кириллице и стал одним из создателей русского гражданского алфавита. В 1700 году он организовал собственное печатное дело и продолжил издавать книги на славянских языках. Однако дело оказалось убыточным. Издатель бросил своего компаньона и бежал в 1707 году с дочерью от кредиторов в Польшу, а затем в Россию. Здесь он был милостиво принят царем, который поручил ему закупку книг в Данциге (современный Гданьск) и дал 50 ефимков. На обратном пути Копиевич, к сожалению, был ограблен казаками. По приказу Петра I ему было велено состоять при Я. В. Брюсе, который по праву считался настоящим интеллектуалом в среде петровских военачальников. Однако переводчик не произвел на Якова Вилимовича должного впечатления. В письме руководителю Посольской канцелярии Г. И. Головкину от 15 апреля Брюс сообщал: «Изволили ваше превосходительство х Капиевичу писать, дабы он к вашему превосходительству ехал. И я вашему высокородию доношу, как я был в Аршаве изволил Его Царское Величество приказывать мне, что оной для переводы всяких книг был при мне. И ежели вашему высокородию оной гораздо надобен, о том извольте ко мне отписать. И я ево к вашему высокородию пошлю. А мне в нем нужды нет».

В другом письме, отправленном самому государю, Я. В. Брюс довольно скептически высказался относительно переводческих способностей Копиевича: «Вашему Величеству всеуниженно доношу, что с два месяца прошло, как явился у меня Копиевич, котор[ой] при мне живет без всякого дела, потому что мне в нем никакой помощи нет для того, что языку немецкому неискусен. А зело б ему было переводить книги польские летописные, також и геометрическую, которую по приказу вашего величества, я купя, отдал будучи в [Москве] в Посольскую канцелярию. Того ради не лутшей ли его отослать к Гавриле Ивановичу (Головкину. — Авт.), понеже мне ненадобен. О чем Вашего Величества повеления ожидать буду».

Дальнейшая судьба Копиевича была связана с Посольской канцелярией, при которой он служил переводчиком до самой смерти в 1714 году.