9. Искупление и фейерверк

9.

Искупление и фейерверк

Фильм «Ребята возвращаются» стал не только подношением боксу, но и ознаменовал возвращение Китано после аварии. Режиссёр снял картину о юношеских сомнениях и подростковых проблемах японской молодёжи из рабочих кварталов. Китано рассказывает историю Синдзи и Массару, двух одноклассников, постоянно прогуливающих занятия. Режиссёр стремится тонко показать разницу между этими двумя неуправляемыми мальчишками. Массару трепло, задира и драчун, в то время как Синдзи сама сдержанность. После стычки с лицеистами, во время которой Массару сбили с ног, он решает отомстить и записывается в боксёрский клуб. Синдзи отправляется вместе с ним, но, по иронии судьбы, оказывается настолько талантливым, что решает связать судьбу с профессиональным боксом. Массару же вступает в банду якудза. Позже закадычные друзья празднуют встречу после долгой разлуки. После показа на Каннском кинофестивале в программе «Двухнедельник режиссёров» фильм был удостоен бурной овации.

«Ребята возвращаются» (1996)

Фильм «Ребята возвращаются» оставит на вас свой след. Когда я его снимал, я словно повернул время вспять. Картина «Ребята возвращаются» помогла мне восстановить репутацию в обществе после пережитой аварии.

Пауза, воспоминания, выразительная улыбка...

Перед фильмом «Ребята возвращаются», незадолго до аварии, я закончил работу над комедией «Снял кого-нибудь?», которая вышла на экраны, только когда я выздоровел. Фильм приняли резко, с чем нелегко было смириться. «Ребята возвращаются» символизируют мой выход из этого сложного периода. После катастрофы многие думали, что со мной покончено, я никогда не могу вернуться на телевидение, а уж тем более в кино. Но у меня получилось. «Ребята возвращаются» стали моим реваншем.

В этом фильме, как мне кажется, обсуждаются вопросы жизни и любви. Мой продюсер Мори-сан хотел, чтобы я сделал сценарий один, как будто написал книгу; Кроме того, он просил, чтобы меня не было в кадре. После «Сцен у моря» «Ребята возвращаются» — второй фильм, где я не снимаюсь. Правда, на этой картине я впервые применил общепринятые режиссёрские методы. Мне бы не хотелось называть их профессиональными, так как я не очень люблю это слово. Я испытываю определённый страх и неуверенность, думая, что я «профессионал» или стараюсь им быть. На съёмочной площадке я делаю только то, что приходит в голову. Ведь я никогда всерьёз не учился режиссуре. Я полностью полагаюсь на интуицию. Стараюсь пользоваться своими собственными теориями. На сегодняшний день я видел много фильмов. Не уверен, но, по мне, этого вполне достаточно.

Я очень наивно отношусь к кинематографу. Возможно, мой предыдущий неудачный фильм «Снял кого-нибудь?» показался некоторым любителям кино совсем ужасным. Признаю, фильм средний. Помню, со съёмочной группой на площадке возникало множество разногласий. Они делали, что я говорил, но не разделяли моего выбора и моих эмоций. Необычный юмор в этом двусмысленном фильме был принят неоднозначно. Меня это смущает. Я чувствую себя одиноко, но не могу остановиться, иду напролом. Как тогда на мотоцикле, когда я въехал в парапет.

Таким образом, «Ребята возвращаются» был приветствием, своего рода искуплением. Мне хотелось снять простой фильм, который ознаменует новое начало. Моей целью было развлечь зрителя, достичь определённого художественного уровня и по возможности добиться положительной оценки западных критиков. И у меня получилось: картина «Ребята возвращаются» стала вторым фильмом после «Сонатины», показанным на Каннском кинофестивале. Я получил хорошую прибыль от кинопроката, во многих странах ленту тепло приняли. Надо сказать, я привязан к этому фильму.

После аварии я понял, что не смогу быть, как прежде, комедийным актёром. Мне было стыдно. Естественно, уже слишком поздно, я уже не так молод. Тогда я решил поставить перед собой новые цели. Я пробовал вернуться к игре на рояле, к чечётке, продолжить обучение. Физически я уже не был прежним, я не мог оставаться таким же, как до катастрофы. Мне нужно было двигаться вперёд и зарабатывать на жизнь. Именно этим я и занялся.

Уже во время съёмок ленты «Ребята возвращаются» я вернулся на телевидение. Правда, в студиях на крупных каналах я всё время задавался вопросом, не пришёл ли мне конец, так как популярность моих программ падала. Подобная ситуация длилась вплоть до съёмок «Фейерверка», фильма, в котором отразились пережитый кризис и личные проблемы.

«Фейерверк» (1997)

Оригинальное название фильма: Напа-bi («Фейерверк»). Напа — цветок, bi — огонь. Любовь и смерть. «Фейерверк», бесспорно, одна из лучших картин Китано, настоящий переворот. Наиболее мощный и содержательный, фильм стал поистине культовым. Спорить с Китано об эвтаназии бессмысленно. В «Фейерверке» инспектор полиции Ёситака Ниси убивает свою неизлечимо больную жену Миюки, блестяще сыгранную Каёко Кисимото. Прежде чем лишить её жизни, он нежно сжимает её в объятиях. Помимо мучительной истории любви, на фоне картин Китано, изображающих увядшие цветы и фейерверки, разворачивается история сурового, скрытного детектива, воюющего насмерть против бандитов. Потрясённый болезнью жены, шокированный внезапным параличом своего коллеги Хорибе (прекрасная роль Рена Осуги), что был ранен в перестрелке, Ниси покидает ряды полицейских, чтобы вершить правосудие по-своему. Фильм воскрешает в памяти появившийся в 1950-х годах жанр якудза эйги, хотя Китано удалось выработать собственный стиль. Участвуя в различных международных фестивалях, в том числе в Нью-Йорке и Пусане, «Фейерверк» получил множество наград, 6 сентября 1997 года, на закрытии 54-го Венецианского кинофестиваля, Китано вручили «Золотого льва» за фильм, в котором отразились приметы несчастного случая, что произошёл три года назад. Кроме того, «Фейерверк» завоевал приз критиков на фестивале в Сан-Пауло. Критики были в восторге, вскоре к их мнению присоединились многие иностранные режиссёры. Музыка Джо Хисаиси сопровождает каждую сцену от начала до конца. Никогда прежде Китано не снимал столь глубокого, совершенного и поэтичного фильма. Метафоричный «Фейерверк» стал настоящим триумфом как в Японии, так и на Западе.

В «Фейерверке» жестокость символизирует смерть. Неожиданную смерть, которую никто не ждет. Обычно если герой фильма якудза, мы знаем или можем представить, что произойдет. Смерть даже начинает казаться разумной. В «Фейерверке», по-моему, как раз наоборот, погибель приходит без предупреждения. Диалоги героев намеренно очень кратки. Персонажи избегают многословия. Эмоция рождается из пустоты. Приятно видеть, что фильм произвел фурор во многих западных странах. Особенно меня растрогало, что картина удостоилась «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля.

И снова море...

В очередной раз, так же как и «Сонатина», фильм завершается на пляже... Я люблю снимать героев перед океаном. Подобная картина меня завораживает. Говорят, что это превратилось в привычку, своеобразный фирменный знак. Даже критики часто пишут, что невозможно представить фильм Китано, где не было бы моря. Я повторял много раз, что хотел бы снять море, каким его видят глухие. Как они его чувствуют? Мне кажется, что люди с ограниченными возможностями иначе ощущают мир. Меня всегда интересовало, как им удаётся почувствовать то, что от нас ускользает.

Присуждённый «Фейерверку» «Золотой лев» многое изменил. Ко мне начали относиться как к великому режиссёру. Еще до аварии мне казалось, что у меня определённая склонность к самоубийству. В моих предыдущих фильмах, таких как «Сонатина», меня преследует тема смерти. Хотя я избегал встречи с ней лицом к лицу. В «Фейерверке», наоборот, я пытаюсь смириться с неизбежностью. До аварии я был заложником — как в личной жизни, так и в работе. «Фейерверк» помог мне заглянуть в глаза собственному страху и примириться с ним.

До того момента я боролся против всего, что сделал. Я знал, что во мне что-то надломилось. До аварии я старался не обращать на это внимания. Она произошла всего через пару месяцев после съёмок и монтажа фильма «Снял кого-нибудь?», который, отдай я Богу душу, запросто мог стать последним.

После всего с радостью констатирую, что благодаря «Фейерверку» мне удалось приободриться. Съёмки фильма шли хорошо. Я осознал, что судьба дарует мне второй шанс, которым необходимо воспользоваться. Примерно в это же время я узнал, что картину отобрали в конкурс Венецианского фестиваля. Вот удача! Естественно, вопрос, где устраивать премьеру, был решён. Я думал, что, если «Фейерверк» понравится на Западе, я смогу снова стать популярным в Японии. Все примерно так и случилось.

Вначале, после предпремьерного показа для прессы, в журналах появились такие заголовки: «Потрясение Такеши», «Неожиданный фейерверк». Я тогда подумал: если фильм хорошо принят, возможно, его ждёт и признание. Но я даже предположить не мог, что получу столь высокую награду — «Золотого льва». Самое большее, я рассчитывал на приз за режиссуру, за актёрскую игру или не знаю ещё за что... К тому же моя работа меня не вполне устраивала. Когда я понял, что «Фейерверк» претендует на «Золотого льва», я потерял дар речи. Ни я, ни кто другой из моей команды не мог поверить, что «Золотой лев» достанется нам! Я был по-настоящему взволнован. Даже на пресс-конференции после премьерного показа нас ждали долгие аплодисменты. Потрясающие мгновения.

Как я и ожидал, после того, как я получил «Золотого льва», рейтинг моих программ начал вновь повышаться. Даже через несколько недель дела шли хорошо. На телевидении отношение профессионалов ко мне переменилось. Перед съёмками начальство все чаще со мной раскланивалось, мне стали подавать чай в специально отведённую для меня гримёрную.

«Кикуджиро» (1999)

В ленте «Кикуджиро», отобранной в конкурсную программу Каннского кинофестиваля, Китано обращается к своему детству. Фильм рассказывает простую историю маленького мальчика Macao, чья мама пропала, решив начать жизнь заново в другом месте. Вскоре мальчишка привязывается к Кикуджиро (имя отца Китано), якудза из бедных кварталов Токио, который не только защищает Macao, но и решает отправиться вместе с ним на поиски матери. Под влиянием малыша якудза становится на истинный путь. За время странствий парочка встречает массу забавных личностей. Китано превосходно справляется с ролью застенчивого человека в гавайской рубашке, выглядит трогательным и симпатичным. На экране проявляется чувствительность самого Такеши Китано.

Бесспорно, все мои фильмы основаны на собственном опыте. Я не собираюсь утверждать, что в «Кикуджиро» нет косвенной связи с прошлым, фильм вообще полон нежности и детских воспоминаний. Напротив. Мне кажется, что этот фильм — дань уважения моему отцу. Как и в фильме, его звали Кикуджиро. Назвать его экстравертом нельзя, скорее он был даже слишком застенчивым. Отец никогда с детьми не разговаривал. Он не мог найти нужных слов, чтобы заслужить привязанность. Когда он умер, я был ещё слишком молод, а после его смерти мама отказывалась о нём говорить. В фильме фигура отца основная.

Главному герою уже за пятьдесят, но он отказывается признать себя побеждённым. Он задаётся массой вопросов. Он не знает, как обращаться с девятилетним Macao, который появился в жизни Кикуджиро во время летних каникул. Мне хотелось, чтобы «Кикуджиро» был пешим фильмом-путешествием, так как в походе время течёт иначе. На самом деле фильм очень прост.

Многие критики вместо истории о единении увидели очередной фильм про якудза, коим является Кикудзиро. Насилие в фильме было совсем ни к чему, так как в итоге фильм повествует о повседневной жестокости. «Кикуджиро» показывает, что реальность, если подарить ей немного внимания, может стать волшебной. Фильм получился довольно забавным благодаря повторяющимся смешным сценкам и необыкновенным ситуациям, хотя в нём также говориться о боли и моральных терзаниях, которые нам всем известны.

Мне кажется, «Кикуджиро» напоминает альбом с фотографиями. Когда его смотришь — словно перелистываешь странички. По мне, так фильм наполнен невероятной нежностью, вызванной дуэтом мальчика и бандита, как пишут некоторые — «пожилого мужчины и ребёнка». «Кикуджиро» сильно отличается от историй, которые я снимал прежде. На сей раз, мне кажется, фильм склоняется скорее на сторону жизни, чем смерти. Ребёнок символизирует надежду на будущее. С помощью этого фильма я хотел отдать должное человечности. Обоим героям не хватает материнской любви. Её отсутствие заставляет их страдать. Как же они могут при этом уважать других?

Один критик сравнил «Кикуджиро» с японским садом. По-моему, образ не совсем точен, но мысль интересная. В самом деле, в основе фильма заложено многое: немного комедии, детских вопросов, размышлений об отношениях с родителями, преклонение перед матерью, судьба разочарованного героя, носящего имя моего отца. Фильму свойственно игровое начало, здесь появляются и мой старинный приятель Бит Киёси, и некоторые члены Гундана.

После успеха «Фейерверка» мне хотелось снять что-то более двойственное, расстаться с жестокостью. Мне кажется, «Кикуджиро» удивил многих соотечественников, не веривших, что я способен снять фильм о детях, который будет почти что нежным. Кроме того, фильм стал коммерческой проверкой. Был ли он хорошо принят и понят за пределами Японии? Особенно на Каннском кинофестивале и, как мне говорили, во французском прокате. «Кикуджиро» умудрился одновременно угодить вкусам критиков и собрать кассу.

В любом случае, над этим фильмом я много работал. Когда «Кикуджиро» в 1999 году попал в конкурс Каннского фестиваля, председателем жюри был Кроненберг. Мне говорили, что фильм очень понравился Дэвиду Линчу. Некоторые критики полагали, что он может завоевать главный приз. Но надежды не оправдались.

«Брат якудза» (2001)

В кровавом и захватывающем «Брате якудза», снятом при финансовой поддержке Японии, Великобритании и Америки, среди прочих шокирующих кадров есть место, где мафиози жестоко расправляется с противником, воткнув в мозг через ноздри две палочки. Китано снимает свою историю. Сцены убийств — на манер тарантиновских «Бешеных псов» — кажутся небрежно сделанными. Фильм был снят в США, в Калифорнии, где Китано и его команде пришлось вырваться из японского кокона. Съёмки были тяжёлыми.

На экране Китано предстает в образе Ямамото, беспощадного и неразговорчивого якудза, который не знает ни страха, ни жалости, чья бесчувственность парализует. Он скрывается в Лос-Анджелесе от бушующих в Японии бандитских разборок. Здесь он находит своего сводного брата Кена, который, бросив учёбу стал дилером, и заводит дружбу с местной бандитской группировкой. Под пальмами Калифорнии Ямамото возобновляет криминальную жизнь. Особо чувствительным лучше не смотреть.

С «Братом якудза» история долгая! Фильм создан по зарисовке, которая пришла мне в голову ещё в 1995 году, но для работы над картиной требовались съёмки в США. Именно сюжет, а не моё собственное желание, привёл всю команду в Америку.

Мысль о своевременности «Брата якудза» пришла во время подготовки к фильму «Кикуджиро».

Самым сложным, помимо того, что съёмки проходили в США, был монтаж ленты. Оригинальный сценарий соответствовал трёхчасовому фильму, который в результате монтажа свёлся к двум часам. Мы бы никогда не смогли снять «Брата якудза» без поддержки британского продюсера Джереми Томаса, которого я очень ценю. Томас истинный любитель кино и великий продюсер. Он попал в кино совсем маленьким мальчиком, так как родился в кинематографистской семье: и его отец, и его дядя были режиссёрами. Мы познакомились ещё в 1983 году на съёмках «Счастливого Рождества, мистер Лоуренс». Он с огромным успехом продюсировал работы Дэвида Кроненберга, Николаса Роуга, Стивена Фрирза. Его триумфом стал «Последний император» Бернардо Бертолуччи. С Томасом мы снова встретились на кинофестивале в Лондоне, где я представлял «Фейерверк». Он сказал, что фильм его увлёк и взволновал. С тех пор мы оставались на связи. Он непременно хотел совместно поработать над «Братом якудза». Между тем надо мной висели съёмки «Кикуджиро». Проект «Брата» был временно отложен.

Роль Аники Ямамото полностью отвечала моим желаниям. Якудза, который не любит болтать, а все проблемы решает с помощью пистолета. Скудость диалогов только облегчила мою роль. Запоминать текст таким образом намного проще. Я ненавижу длинные диалоги, когда мне приходится много говорить, так как боюсь показаться дрянным актёром...

Я иногда говорил, что снимать «гангстерский» фильм в США было ошибкой. На самом деле таким образом я осуждаю американскую киноиндустрию, которая пытается навязывать свои правила иностранным режиссёрам, снимающим в их стране. Работать в Голливуде, когда ты выходец из Азии, нелегко, и речь не только о «Брате якудза»: там установилась своеобразная сегрегация. Это не совсем обычный расизм, а одна из форм патернализма. На площадке оператор и его азиатские помощники связаны по рукам и ногам. При монтаже ещё меньше свободы. Азиатам не доверяют. Мне кажется, что так происходит не всегда, но очень часто.

Когда мне предложили снять «Брата якудза» в Лос-Анджелесе, я поставил некоторые условия. Я сказал: если вы хотите, чтобы я работал у вас над фильмом, тогда мне нужны некоторые гарантии, я хочу иметь все права; если нет — тогда не рассчитывайте, что я буду снимать фильм в Калифорнии. Надо сказать, что я пользовался поддержкой Джереми Томаса. В итоге в Голливуде согласились принять почти все наши требования: моя съёмочная группа должна работать вместе со мной, я полностью контролирую подбор актёров и монтаж фильма, ну и сценарий не может быть переделан. Я подписал документы, получив практически полную свободу действий и принятия решений, как мне и было необходимо. Несмотря на это, мне всё же пришлось пойти на уступки. Я согласился не снимать как обычно, в хронологическом порядке, и немного урезать фильм. Со своей стороны я получил прекрасных актёров (среди которых Омар Эппс и Куроудо Маки) и актрис, у меня были замечательные продюсеры, но идеальных условий добиться не получилось. Съёмка, которая проходила при участии американской и японской групп, шла тяжело. С американцами трудно было договориться...

«Во время съёмок Китано всегда спокоен и сосредоточен, — вспоминает одна из актрис, занятых в фильме. — Снимает он достаточно быстро. Китано всегда делает один-два дубля, не больше. Он не очень много внимания уделяет режиссёрскому сценарию. Перед отъездом в США я прошла кастинг в сентябре 1999 года. Китано тогда был очень несчастен — как раз недавно скончалась его мама. На прослушивании я выбрала одну из комедийных сцен, чтобы хоть на, время отвлечь его от грустных мыслей. Мне удалось его рассмешить, возможно, именно поэтому я и получила роль».

Во время съёмок было много прекрасных и смешных моментов. Никогда не забуду, как в один из дней мы снимали уличную сцену, в которой молодой латиноамериканский актёр просто великолепно играл бандита. Я захотел с ним встретиться и задать пару вопросов. Он рассказал, что время от времени ему удаётся заполучить второстепенные роли в кино или на телевидении. Я спросил его, что он делает, когда не снимается. В ответ он мне бросил что-то вроде: «Гангстер на полставки!» И это не шутка.

«Куклы» (2002)

Сняв удивительный, потрясающий фильм «Куклы», Такеши Китано впервые показал себя строгим моралистом.

Ни юмора, ни жестокости в этой, как минимум, рискованной ленте, похожей на серию живописных полотен. На Венецианском фестивале фильм приняли довольно холодно: критики и зрители, привыкшие к историям про японских бандитов, были удивлены атмосферой этой картины — несомненно, самой тонкой и женственной в творчестве режиссёра. Кропотливо снятые «Куклы» — это три душераздирающие истории любви, в которых героини мучаются от боли и тоски, а юные антигерои — из-за сожалений.

В «Куклах», которые мне очень дороги, царит странная атмосфера, довольно необычная для моих фильмов. Замысел этой картины был совершенно особым. Когда я только приступал к этому проекту, мне хотелось показать на большом экране, на что могут быть похожи отношения между человеческими существами, утратившими чувство любви, уважения, братства. Мне в самом деле кажется, что люди разучились правильно разговаривать друг с другом. Из-за разных бытовых неурядиц, напряжения, стресса, который уже кажется неотъемлемой частью жизни, люди теряют связь друг с другом. Они не могут нормально общаться.

Вдохновение для этого фильма, состоящего из трех историй, я черпал и в театре марионеток бунраку. Его сердцем стали пьесы «сэва-моно» основоположника этого традиционного вида искусства — драматурга Тикамацу. В произведениях Тикамацу, который также писал для театра кабуки, речь идет о гуманизме, о чувствах, о несчастной любви, о самоубийствах влюблённых... Поначалу, когда вы впервые видите представление бунраку, оно может показаться довольно простым. Но на самом деле это утончённый, гармоничный и прекрасный вид искусства. Подобно каллиграфии, бунраку — искусство намёка, которое очень тонко раскрывает отношения между людьми.

Чтобы привести в движение одну куклу бунраку, нужны три артиста. Новичок перемещает ноги персонажа, второй двигает его левой рукой. Главный кукольник управляет головой и правой рукой. Необходимо от двадцати до тридцати лет практики, чтобы достичь этого уровня.

Хотя публика всё равно их видит, эти трое одеваются во всё чёрное, чтобы не привлекать к себе внимания. Их аккуратность, ловкость, точность просто ошеломительны. Они должны обладать невероятной гибкостью, чтобы на протяжении долгого времени передвигаться на полусогнутых ногах.

Кукольники чередуют два варианта языка жестов — то более реалистичный, то более стилизованный, в зависимости от эмоций, которые хотят передать. Также в театре бунраку есть сказитель, читающий текст по ролям нараспев, и музыкант, который ему аккомпанирует. Это изысканное искусство возникло в районе Киото и Осаки в XVII веке.

Когда я обдумывал замысел «Кукол», у меня появилась идея воплотить на экране отношения, похожие на те, о которых писал Тикамацу. Ведь они были куда более утончёнными, нежными и прекрасными, чем те, что существуют сейчас. Поначалу я предполагал, что «Куклы» будут историей о людях, рассказанной марионетками бунраку. Фильм, в котором персонажи не разговаривают. Я даже собирался ограничиться субтитрами, как в старинном немом кино. Но потом отбросил эту идею. Затем я представил, что куклы бунраку станут главными героями картины и смешаются с людьми. И от этого замысла я тоже отказался. Так что на самом деле фильм «Куклы» получился не совсем таким, каким я его видел изначально. В нем нет той театральности, которую я предполагал с самого начала. Особенно в том, что касается описания безнадёжной, отчаянной любви, которая приводит к двойному самоубийству. Но первоначальная идея всё же проявляется на экране в момент смены времён года.

История создания «Кукол» просто невероятна. Сначала я решил радикально изменить свой стиль и снять фильм про любовь, а не про бандитов. Больше никакой жестокости и крови, а значит, никаких якудза. Глава клана, который всё же появляется в картине, — человек пожилой, желчный, задумчивый, одинокий, преисполненный сожалений... Я хотел снять фильм, в котором будут простые истории о мужчинах и женщинах. С самого начала я представлял себе неразлучную парочку нищих, которые бродят вместе, связанные нерушимыми узами любви. Мне виделась история, протекающая на протяжении четырех времён года на динамичном фоне из ярких красок, показанных в разной перспективе.

Но когда сценарий уже начал обретать форму, я довольно быстро понял, что история не выдерживает критики. Возможно, думал я, получается чересчур просто? Я чувствовал, что сюжет развивается не так, как задумано. И мне казалось, что эти два персонажа не смогут удерживать внимание зрителя на протяжении всего фильма. Вот тогда мне пришло в голову добавить ещё две сюжетные линии, дополняющие первую. Теперь мне хотелось, чтобы в этих трех историях ощущалось развитие.

И в этот момент случилось нечто совершенно неожиданное. Вот так номер! Мой друг Йоджи Ямамото, знаменитый модельер, с которым мы работали над фильмом «Брат якудза», согласился придумать костюмы для «Кукол». Я был очень этому рад.

Но то, что он создал, совершенно не соответствовало сценарию. Уверяю вас, это было, мягко скажем, просто смешно. Сами костюмы были прекрасны, даже великолепны, чего и следовало ожидать. Но нищие таких не надевают! Я напомнил ему, что эту одежду на экране будут носить мужчина и женщина без определённого места жительства. Я прекрасно понимал, что Ямамото сделал это нарочно. Ситуация была непростая, ведь я знал, что в тот момент у него было очень много дел. Он как раз готовил презентацию своей новой коллекции в Париже. Можете себе представить его график. Зная Ямамото, я был уверен, что ему пришлось не спать несколько ночей, чтобы доставить мне удовольствие и закончить эту работу. Так что я не мог просто дать ему от ворот поворот и вежливо попросить всё переделать заново. С другой стороны, эти роскошные костюмы ярких цветов посеяли некоторое беспокойство в съёмочной группе. Что же нам оставалось делать? Мы были совершенно ошеломлены и подавлены.

Но именно когда я благодарил Йоджи Ямамото, у меня в голове возникло решение проблемы. Надо снова переделать сценарий, повысив степень театральности и условности повествования. Тогда я решил перевернуть всю историю и вывести на сцену людей, которыми будут управлять, словно куклами в бунраку. На самом деле благодаря костюмам Ямамото я смог вернуться к своему первоначальному замыслу, к театру марионеток. Можно сказать, он один сделал половину этой картины! Костюмы действительно повлияли на съёмки фильма.

Эти съёмки стали для меня новым опытом во всех аспектах. Впервые я собирался показать на большом экране картину по мотивам традиционного театра. Поэтому я очень старался сделать так, чтобы движение камеры вызывало в памяти произведения старинного японского искусства.

А чтобы проиллюстрировать пьесу «Гонец в преисподнюю», процитированную в начале фильма, я использовал четыре свои картины — законченные чуть ранее — в качестве ориентира и элемента сценария. Хотя сценарий — это громко сказано. Потому что вообще-то я далеко не всегда пользуюсь раскадровкой. Я работаю в основном устно, «вживую», во многом полагаясь на совместное творчество. До «Кукол» мне никогда не доводилось использовать картины, чтобы «записать» сюжет и представить себе этапы создания фильма, поставленного как театральная пьеса. Что-то подобное, возможно, было разве что в «Фейерверке».

На съёмках «Кукол» я постоянно требовал от актёров, чтобы именно в этом фильме они «перестали играть», хотя их для этого сюда и пригласили. Они были несколько растеряны. Вообразите реакцию актёра, которому на съёмочной площадке, при включённой камере, вдруг заявляют, что он должен быть максимально отстранённым, должен перестать играть. Я настаивал, все время повторял, что им надо по мере сил отказаться от своих рефлексов, своей профессии, своего исполнительского чутья. Мне хотелось, чтобы они предстали на экране куклами бунраку. Многим это давалось нелегко. Для меня это тоже было в новинку, мне пришлось работать с множеством незнакомых актёров.

В моих предыдущих фильмах красок было немного. В основном это были одни и те же монотонные, почти монохромные миры. Выражение «Китано-блю» подходило большинству моих работ. Но я решил покончить с этим. Мне захотелось использовать цвета и, в частности, запечатлеть все времена года. Эта жажда ярких красок, полыхающих на экране, настоящих и живых, стала одной из движущих сил проекта. И как только начались съёмки, нам тут же повезло. Осень наступила рано, и листья клёнов стали ярко-алыми гораздо скорее, чем предполагалось. Просто невероятная удача. Как бы то ни было, мы всё же собирались дожидаться самого расцвета каждого сезона. Ведь в «Куклах» речь идёт прежде всего об эфемерности. Именно эта эфемерность японской природы и времён года занимала меня больше всего. И живопись оказала мне в этом большую помощь.

Цвета в «Куклах», особенно оттенки красного, которые должны выражать страсть, в определённый момент сгущаются, подчёркивая нарастание драматизма в чувствах влюблённой пары, связанной между собой навеки. Той пары, чья любовь обескураживает, почти пугает нас. Этот красный цвет произвёл на меня большое впечатление. Мне очень понравилось снимать посреди такого пиршества естественных красок. К слову, я сожалею о том, что в современной Японии, сосредоточенной на «бизнесе», постепенно забываются, угасают яркие природные цвета, красота приходит в упадок. Культурное самосознание японцев исчезает у нас на глазах.

Во время съёмок я не был уверен, что отснятый материал будет хорошо смотреться на экране. Но когда я увидел осенние кадры, то совершенно успокоился. Видеоряд был великолепен. Костюмы Ямамото-сан, вишни в цвету весной, красные и жёлтые листья осени — всё находилось в гармонии.

Я знал, что фильм не принесёт прибыли в прокате. Но я смирился с этим. Мне всегда хотелось снять нечто подобное. «Куклы», на мой взгляд, — это пьеса бунраку на киноплёнке, как я и мечтал. Говорят, что с «Куклами» я поднялся на качественно другой уровень, достиг новой вершины мастерства. Но мне трудно принять такой комплимент. Даже мысль об этом повергает меня в пучину беспокойства. Такое чувство, будто впервые отправляешься в soap land...

В Японии «soap land» называют «мыльные» массажные салоны, куда мужчины приходят, чтобы их потерли девушки в пене. Долгое время такие салоны назывались «турецкими банями,», пока Турция не выразила официальный протест. С тех пор повсеместно используется англоязычное наименование.

Я уже не раз говорил, что «Куклы», вопреки тому, что кажется, — это жестокий фильм, отражающий давление общества. Он рассказывает о людях, в основном молодых, не желающих бороться ради достижения целей, которые превозносит современное общество и которые сейчас в моде. Преуспеть любой ценой, жениться, создать семью и т. д. — всё это, по их мнению, бессмысленно и не важно. На самом деле в «Куклах» показано, как некоторые из нас по случайности могут быть раздавлены. В конечном счете, по собственному выбору или под тяжестью обстоятельств, герои фильма избегают лёгкого счастья. Их бегство кажется необходимым и срочным. Например, когда молодая женщина, чувствуя себя одинокой, брошенной любимым человеком, решает свести счёты с жизнью. На мой взгляд, это выражение настоящей жестокости, к которой мы не готовы. Жестокость многогранна. Она может быть сокрушительной, как цунами в декабре 2004 года, вызванное сильным землетрясением на Суматре в Индонезии. Никто не ожидал такого жестокого удара стихии. Сначала был сильнейший подземный толчок в глубине вод, а потом эта огромная волна, сметающая все на пути... Такая жестокость не имеет ничего общего с последствиями войны в Ираке, почти что предрешённой, за которой мы следили в реальном времени по телевизору...

«Куклы» также предлагают поразмыслить о физических увечьях и болезнях, о том, на что похожа крайняя степень жестокости, когда, например, героиня приводит слепца в удивительно красивое место. В этой картине смерть наступает без причины. Всякий раз, когда персонажи стремятся к добру, их настигает смерть. «Куклы» показывают устойчивую связь между любовью и смертью. Любить — не значит ли это потихоньку умирать? В водоёме, который можно, заметить в фильме, кувшинки символизируют Будду — в определённом смысле, смерть. В «Куклах» чувствуется связь между красотой и эфемерностью. Даже на большом экране то, что прекрасно, так недолговечно.

Фильм «Куклы» имел определённый успех в некоторых европейских странах. Особенно он понравился зрителям в России. Кто его знает чем. Возможно, своим меланхоличным романтизмом? Картина два года подряд не сходила с московских афиш и до сих пор регулярно появляется там. «Куклы» так популярны в России, что в 2007 году мне предложили сняться в рекламе, где на фоне кадров именно из этого фильма я должен был расхваливать русским потребителям достоинства плазменных панелей Panasonic. Что я и сделал.

Когда ролик был снят, в Токио организовали пресс-конференцию для русских СМИ. На неё пришли представители двух телеканалов, нескольких газет и журналов. Я раздавал много интервью, которые меня, честно говоря, совершенно вымотали. У русских журналистов есть чувство юмора. Один из них сказал, что я «имею большое влияние в Японии», если учесть множество телепередач, которые я создал и вёл, а также фильмы, которые снял за последние пятнадцать лет. И добавил, смеясь, что я — «японский Владимир Путин». Но это замечание ничуть не показалось мне забавным, напротив... Я не воспринял его как комплимент. Это сравнение несправедливо. Ведь я никогда не мучил чеченцев и не травил никого полонием.

Так рекламная кампания в ярких цветах пейзажей фильма «Куклы» заполонила российские телеэкраны. В конце ролика Китано произносит одно слово по-русски: «Превосходно». Размеры рекламного баннера на Красной площади поражают воображение: огромное лицо платинового блондина Такеши Китано занимает плакат высотой пятнадцать метров и шириной четыреста. Китано также пригласили в 2008 году на 30-й Международный Московский кинофестиваль, в ходе которого было показано несколько его фильмов, в том числе «Жестокий полицейский», «Сонатина», «Фейерверк», «Куклы» и «Затойчи». Режиссер получил приз за вклад в мировой кинематограф. «Я счастлив получить эту награду в стране с богатой историей и традициями, создавшей множество новых форм в искусстве», — заявил тогда Такеши. В рамках фестиваля он провел настоящий «урок кино». Китано — самый популярный японец в России.

Несколько месяцев назад я побывал в Москве. Там я увидел откровенную роскошь, лимузины длиной с фуру, «мерседесы» с тонированными стёклами, «феррари»... Какое разительное отличие в сравнении с тем, что было раньше в Советском Союзе! И оно показалось мне ещё ярче потому, что во время поездки я читал Солженицына... В этот раз я снова встретился с русскими журналистами. Они вели себя так занятно. Вместо того чтобы задавать мне вопросы, они забрасывали меня цветами...

В Москве меня поселили в престижном отеле с видом на Кремль. Как-то раз вечером снаружи поднялся невероятный шум. Когда я открыл окно, мне показалось, что чеченцы заполонили Красную площадь. Там была тьма народу. На самом же деле Россия выиграла футбольный матч против Голландии.

«Затойчи» (2003)

«Затойчи» — очень выразительное произведение, первый костюмированный фильм режиссёра, его первый тямбара («самурайский боевик»). Китано успешно попробовал себя в. жанре исторического кино, поменяв револьверы намечи. Действие происходит в самурайской Японии эпохи Эдо (1600—1868), когда страна ещё не полностью открыта миру и ею правит сёгун Токугава. Фильм рассказывает историю Ичи (Затойчи), слепого бродяги, который зарабатывает на жизнь азартными играми и массажем. Под его увечьем скрывается потрясающая сила: он — несравненный мастер меча. В одиночку он может выйти против пятнадцати бандитов и уложить их всех. Держа путь через горы, он приходит в деревню, в которой заправляет злодей Гиндзо. Вместе со своей бандой он наводит ужас на торговцев и требует с них деньги. В харчевне Ичи знакомится с Окину и Осэи — двумя сёстрами-гейшами, столь же утончёнными, сколь и опасными. Они путешествуют от селения к селению в поисках того, кто убил их родителей, когда они были ещё детьми. Единственное, что знают гейши об убийце, — это что его зовут Кутинава. Взявшись за меч, Мчи решает помочь сёстрам и свершить свой суд. В этом японском спагетти-вестерне, который начинается сразу, без «шапки» и объяснений, все убивают друг друга ради собственных интересов. Мятежные самураи здесь именно такие, какими их рисует японское — и западное — воображение. Диалоги отточенны и резки, как лезвие меча Ичи. Китано снимал картину по мотивам романов Кана Симодзавы, также вдохновляясь легендами и первым циклом фильмов про Затойчи (1962) режиссёра Киндзи Мидзуми, главную роль в которых долгие годы (с 1962-го по 1989-й) исполнял Синтаро Кацу. В то время жанр тямбара (термин, произошедший от подражания, звуку меча, рассекающего плоть) был очень популярен благодаря «Телохранителю» Акиры Куросавы (1961). Как только «Затойчи» Такеши Китано вышел на экраны в 2003 году, он сразу же обрёл успех как в Японии, так и в двух десятках других стран. В США его превозносил Квентин Тарантино. «Произведение мастера», «необычайный», «потрясающий» — так отзывались о нём большинство европейских критиков. Французская пресса была в восторге. «Затойчи» получил «Серебряного льва» на Венецианском кинофестивале, а также Приз зрительских симпатий на фестивале в Торонто и девять номинаций на национальную японскую кинопремию Academy Awards. Когда осенью 2003 года Китано прибыл в Венецию, чтобы представлять свой фильм, толпа фанатов приветствовала его криками.

Когда я получил на Венецианском фестивале «Золотого льва» за «Фейерверк» (1997) и «Серебряного льва» за «Затойчи», японцы вспомнили, что я не только телеведущий, но и ещё и кинорежиссёр. Знаете, эти награды оказали большое влияние. Многие японцы тогда решили взять мои фильмы в видеопрокате, чтобы открыть их для себя впервые или пересмотреть ещё раз. С этой точки зрения фильм «Затойчи» стал показательным. Он — результат многолетних усилий.

Съёмки этой картины получились очень необычными, это был для меня совершенно новый, важный опыт. Притом что фильм снимался по заказу. Мне впервые заказали фильм, и я согласился. Я не мог упустить такую возможность. Продюсеры были полны энтузиазма. В этом проекте я вдруг получил настоящую свободу действий, как режиссёр и даже монтажёр. Так как в этот фильм были вложены значительные средства, он, разумеется, отвечал определённым коммерческим требованиям. Подбор актёров был исключительным, все они очень талантливы. Открытием этого фильма стал Таити Саотомэ, настоящий маленький гений из театральной семьи, которому на момент съёмок едва исполнилось десять лет.

Впервые за всю карьеру в «Затойчи» мне была предоставлена полная свобода, и я мог показать свою подлинную концепцию развлечений. А уж я-то, со своим опытом, знаю, что это такое! Я хотел, чтобы фильм с первых же минут смотрелся как развлечение. Западные критики назвали «Затойчи» японским вестерном. Это абсолютно точное определение.

В то же время совершенно ясно, что снимать фильм намного труднее, чем ломать комедию. Быть смешным на сцене, на телеэкране — значит делать то, что нужно, чтобы рассмешить зрителя в данную минуту. В этих действиях нет ничего глубокого. На большом экране, напротив, я стараюсь показать разные ситуации, которые заставляют задуматься. Моя цель — увлечь зрителя туда, где он не ожидает оказаться, и окунуть его в океан чувств и эмоций. И то, как я добился этой цели в «Затойчи», превзошло мои самые смелые ожидания.

Правда, осознавая, насколько крупную сумму мне выделили продюсеры, я был вынужден согласиться на использование спецэффектов. Я сделал это не по своей воле. На самом деле у меня проблемы с восприятием спецэффектов. У меня складывается впечатление, что они искажают не реальность — ведь они для этого и созданы, — а сам фильм, саму суть кино. Мне совершенно не интересны такие фильмы, как, например, «300 спартанцев». Конечно, он имел огромный успех, но из-за систематического использования спецэффектов и компьютерной графики, на мой взгляд, он стал фильмом в жанре научной фантастики — возможно, очень красивым, но искусственным, коммерческим и уж точно не историческим произведением о спартанских воинах. Это, впрочем, не значит, что я не могу оценить по достоинству некоторые научно-фантастические фильмы...

Возвращаясь к разговору о «Затойчи», надо сказать, что это экранизация очень популярной в нашей стране серии романов Кана Симодзавы, главным героем которой стал бессмертный вымышленный герой японских легенд эпохи Эдо. Теле- и кинофильмы по мотивам этих романов были очень популярны в 1960—1970-е годы.

До 1989 года главную роль в них исполнял актёр Синтаро Кацу. Но я никогда не был большим фанатом этой саги из двадцати пяти фильмов, в частности из-за того, как они были смонтированы. Я даже смотрел не все серии, только несколько, на кассетах. И должен признаться, мне этого хватило. Мне всегда казалось, что борец за справедливость в исполнении Синтаро Кацу перегибал палку. Я видел эту роль иначе. Поэтому я ни в коем случае не хотел ему подражать. Кроме внешности, у наших персонажей нет ничего общего. За полгода до начала съёмок я перекрасился в блондина. Я даже появлялся в таком виде в телепередачах, чтобы публика понемногу привыкла к моему новому образу и как можно скорее, уже заранее, прониклась моим новым воплощением.

И все же решиться на такую авантюру — снять фильм по старинной саге, столь любимой широкой публикой, — можно далеко не сразу. Конечно, эту картину мне заказали, но я бы, возможно, не взялся за эту работу, если бы Мама Сайто, Тиэко Сайто, не настаивала на том, что я должен снять этот фильм.

Хотя моя экранизация более оригинальна, очень ритмична и полна сюрпризов и шуток, я всё же беспокоился за неё и даже не подозревал, что она будет настолько популярна среди молодёжи, как в Японии, так и за границей. И я бы солгал, если бы сказал, что мне это неприятно. Ведь фильму аплодировали по всему миру, вплоть до Австралии, Новой Зеландии и Турции. «Затойчи» собирал полные залы в Стамбуле! Он получил «Серебряного льва» в Венеции и много других наград, в том числе приз в Канаде.

Вдохновившись идеей старинной саги, я всё же не стал копировать традиционные рецепты фильмов тямбара и использовать популярные боевые искусства. Вы, наверное, обратили внимание: в моём «Затойчи» нет ни кунг-фу, ни ушу, ни тайского бокса. Мне хотелось чувствовать себя комфортно. Поэтому никаких типичных драк. В основном поединки, которые зритель видит в фильме, получились такими, какими я их придумал. Но это вовсе не значит, что подготовка к боевым сценам была из лёгких. Наоборот. Над ними пришлось поломать голову, а съёмки были сложными, долгими, утомительными. Была проделана огромная работа по воплощению и адаптации моих замыслов. Каждая сцена сражений на мечах требовала огромных усилий.

Битвы в «Затойчи», как и длинная финальная сцена под музыку с отбиванием чечётки, — всё это в значительной степени плоды того, что я перенял у моего учителя Фуками-сан в Асакусе. И всё же, если бы мне надо было снимать продолжение «Затойчи», я бы, скорее всего, вдохновлялся более традиционными поединками, скорее китайскими, чем японскими.

Я, кстати, давно уже размышляю над продолжением. Пока это только в проекте. Японские и зарубежные киноманы поддерживают идею второй версии, которая будет более современной и, безусловно, ещё более кровавой, чем первая сага. Я все ещё думаю над этим. В данный момент я не собираюсь всерьёз браться за вторую часть. Я пока не готов. И честно говоря, жанр каждого следующего фильма зависит от моего настроения. Но будьте уверены: я сниму ещё не один жестокий фильм.