Полк

Полк

— Хватит спать, друзья! Колодню проехали, скоро Смоленск, — прокричал, свесившись с верхней полки, Бородин. Пока мы приводили себя в порядок, поезд подошел к вокзалу. Лязгнули буфера вагонов, состав остановился, мы дружно высыпали на перрон. Нас встречали батальонный комиссар Петленко и майор Богданов. Автобусы доставили нас в гарнизон.

Полк формировался в основном из кадрового состава Военно-Воздушных Сил. Командир полка подполковник А. Е. Голованов был человеком высокой летной культуры и первоклассным летчиком ГВФ. До работы в Аэрофлоте он служил в пограничных войсках, командовал крупным соединением. В 1933 году окончил летную школу при ЦАГИ, в Аэрофлоте командовал отрядом, руководил территориальным управлением ГВФ, затем в составе ВВС участвовал в боевых действиях на Халхин-Голе и Карельском перешейке.

Начальником связи полка был назначен один из лучших радистов Советского Союза старший инженер Н. А. Байкузов. Это был подлинный виртуоз дальней связи и блестящий специалист радионавигации, отлично выполнявший в сложнейших полетах обязанности радиста и штурмана.

Старшие командиры — комиссар полка батальонный комиссар А. Д. Петленко, начальник штаба майор В. К. Богданов, заместитель командира полка по летной подготовке майор В. П. Филиппов, штурман полка майор А. А. Морозов, инженер полка инженер-майор М. С. Петренко, все пять командиров эскадрилий, штурманы, а также технический состав всех служб и командиры штаба прошли большую и суровую школу службы в Красной Армии, были образцовыми командирами и хорошими авиационными специалистами. Младшие командиры и рядовой состав служили в армии третий год и были хорошо подготовлены.

Мы же, командиры кораблей, звеньев и заместители комэсков, имели за плечами вневойсковую подготовку и большой опыт летной работы. Все мы были пилотами первого и второго классов и были допущены к полетам на всех типах самолетов, в любое время суток, в сложных метеорологических условиях.

Полку была поставлена задача: в кратчайший срок добиться, чтобы экипажи были способны днем и ночью, при любой погоде наносить бомбовые удары по глубокому тылу противника.

В дальнейшем наш опыт полетов в сложных метеоусловиях с использованием радиотехнических средств самолетовождения должен был использоваться в других частях дальнебомбардировочной авиации — ведь соединения ВВС в ту пору в трудных погодных условиях не летали. Как узнал я много позже, именно с этой целью создавался наш полк и именно эту задачу поставил перед нашим командиром А. Е. Головановым И. В. Сталин.

* * *

Первое построение. В середине огромного, пустого и холодного металлического ангара построены в каре шестьдесят летных экипажей. В первой шеренге во главе своих экипажей стояли лучшие летчики Аэрофлота, отобранные Головановым в свой полк. Многих я знал и был рад, что буду служить вместе с ними. Слева от меня — веселый, похожий на цыгана Самуил Клебанов, справа небольшого роста крепыш Женя Борисенко. Оба они из Ленинграда, одними из первых освоили полеты в любую погоду, доставляли из Москвы матрицы «Правды» и «Известий». Справа от Борисенко ростовчане Евгений Врублевский, ежедневно возивший почту в Баку, и рано поседевший Захар Пружинин, лучший инструктор летного центра Аэрофлота. Напротив меня — пилоты-москвичи: обаятельный Владимир Шульгин, спокойный и рассудительный Василий Гречишкин, немногословный, мужественный Алексей Богомолов. Их знали во всех аэропортах нашей страны. В середине строя, рядом, два закадычных друга из Восточно-Сибирского управления: стройный, голубоглазый Владимир Пономаренко и высокий, с курчавой шевелюрой Николай Ищенко, а чуть в стороне от них белокурый, всегда улыбающийся Николай Ковшиков. Эти трое были лучшими пилотами-высотниками ГВФ…

Построение было торжественным — и забавным: впереди экипажей стояли командиры в штатском, некоторые в шляпах. «Строевого» вида не получалось, что вызывало иронические улыбки у кадровых командиров:

«Ну и времена пошли, „шляпы“ нами будут командовать».

Мы стойко переносили реплики, однако, на всякий случай, запоминали острословов.

После того как нам сшили новое обмундирование и мы прошли хорошую строевую подготовку и стали настойчиво требовать строгого соблюдения уставного порядка и дисциплины, остроты прекратились сами собой.

Уже в марте мы получили несколько ДБ-ЗФ — двухмоторных бомбардировщиков дальнего действия конструкции С. В. Ильюшина. (В первые годы войны ДБ-ЗФ был основным дальним бомбардировщиком в Красной Армии. В морской авиации он использовался как торпедоносец. Впоследствии он был модернизирован и стал называться ИЛ-4.) К концу месяца новые, замечательные по тому времени самолеты нами были освоены.

Когда мы перегоняли машины с завода на наш аэродром, не обошлось без происшествия.

На самолете младшего лейтенанта Бортникова оказалось неисправным шасси, не выпускалась правая «нога». Попытка экипажа выпустить шасси аварийным способом не удалась. Экипаж оказался в тяжелом положении: посадка грозила аварией самолета. С пронзительным и тревожным ревом сирен на аэродром помчались пожарные и санитарные автомашины.

Начальник авиагарнизона майор Рейно рекомендовал нашему командиру полка приказать экипажу покинуть самолет на парашютах. Но Голованов не торопился.

В это время Миша Бортников попросил разрешить посадку с одним выпущенным шасси. Разрешение он получил. На аэродроме наступила гнетущая тишина, все взгляды обратились в небо, на одинокий, летавший по кругу самолет, Миша уверенно зашел на посадку, спокойно выровнял самолет и, выключив моторы, с левым креном мягко посадил его на «две точки». Коснувшись травяного покрова, самолет, замедляя скорость, катился по прямой и только в конце пробега начал плавно крениться вправо, а затем, развернувшись, остановился и как бы замер, опираясь на правое крыло. Несколько мгновений на аэродроме царила тишина. Затем все побежали к самолету.

Не успел летчик выбраться на крыло самолета, как много сильных рук протянулись к нему. Его стащили вниз и стали подбрасывать в воздух.

Быстрый осмотр самолета, и все убедились: машина совершенно цела, даже не погнуты концы лопастей правого винта.

А в это время хрупкая, худенькая фигурка Бортникова была бережно поставлена на ноги, и Миша спокойно доложил командиру полка:

— Товарищ подполковник, произвел аварийную посадку нормально, экипаж и самолет невредимы.

Голованов крепко пожал его маленькую, но сильную руку.

После этого случая наш авторитет значительно возрос в глазах кадровых командиров.

…Настали дни напряженные. Мы летали по различным маршрутам, выходили на полигоны, бомбили, уходили в зоны воздушных стрельб, где стрелки-радисты стреляли по конусам, и только выполнив весь комплекс упражнений, усталые возвращались на аэродром. В конце мая в полк приехала инспекция, которая после всесторонней проверки дала высокую оценку нашей боевой подготовки.

Мы были горды, что за короткое время стали полноценными командирами Красной Армии. Весь полк стал дружной, спаянной семьей и полноценной боевой частью.

Экипажи продолжали совершенствовать боевую выучку. Боевая подготовка проходила планово и организованно, только все чаще и чаще объявлялись боевые тревоги, то частные, то общие — с полной готовностью к боевому вылету. В зоне нашего аэродрома пролетали на запад большие группы самолетов, по железной дороге двигались в том же направлении эшелоны с боевой техникой.

Чувствовалось напряжение. Хотя об этом не говорили, но мы понимали, что не зря нас призвали в армию. Страна готовилась к грозным событиям.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.